Нагрянула конверсия (Лекции по БЖД)

Нагрянула конверсия

   Конверсией занимались не раз. И сразу после войны, и в хрущевскую оттепель, и в период реконструкции управления хозяйством при Н.С.Хрущеве. Задавили авиацию, морской флот. И налогоплательщикам страны дорого стоило выйти из этого витка, чтобы добраться до уровня МиГ–29 и Су–27, а до транспортной, пассажирской авиации международного класса так еще и не добрались.
   Конверсию в нашей стране начали с подмены понятий и демагогии. Оказалось, что военно–промышленный комплекс — главный “пожиратель” общественного продукта. Сложилось мнение, что, разрушив военно–промышленный комплекс, можно завалить магазины товарами, поднять уровень жизни. Трезвые голоса услышаны не были.
   На самом деле удельный вес основных производительных фондов военно–промышленного комплекса составлял в целом по стране 6,4%, в промышленности — 12,6%. Удельный вес эффективного оборудования в активной части фондов составлял 17,9% при 22,2% в среднем по стране; в гражданском машиностроении этот показатель равнялся 27,2%, а в химико–лесном комплексе — 35%. ВПК потреблял 9,8% проката черных металлов, в том числе на военную технику — 2,7%.
   Космический бюджет в 1989 г. составил 6,9 млрд. руб. В то же время объем незавершенного строительства по стране составлял 180,9 млрд., потери зерна составили 20 миллиардов, а потери мяса — 6 млрд. руб.
   В оборонном комплексе СССР работали около 5 млн. человек, то есть примерно столько, сколько во всей промышленности Великобритании. Разница только в том, что не вся британская промышленность использует такие же высокие технологии, как отечественная “оборонка”. Надо ли крушить уникальный комплекс? Для потребительских товаров высокой степени обработки очень нужны высокие технологии.
   Оборонный комплекс расплылся по всей территории СНГ. Только 17% вооружения полностью изготовляется на заводах России и 83% — в сложной кооперации с СНГ. Уже в 1990 г. этот комплекс выпускал почти все трамваи, электроплиты, вычислительную технику, холодильники и фотоаппаратуру.
   Исходное понятие конверсии происходит от латинского conversio — изменение и ранее применялось для обозначения изменения условий государственного займа, в науке словообразований, в физике атомного ядра. Везде его значение означало превращение и изменение. С английского языка конверсия — conversion переводится как превращение, переход из одного состояния в другое.
   Сузив это понятие до простой борьбы с оборонной промышленностью, естественно, пришли и к узкой дорожке методов ее исполнения: перекрывая кислород — прекращая финансирование. Простейший и варварский прием. “По научному” — стрессовый.
   Однако обратимся к истории различного рода превращений и переходов из одного состояния в другое. Например, Вторая мировая война. Ступая на тропу войны, многие страны, начиная с Германии, наращивая военный потенциал, не только вновь создавали, но и перепрофилировали многие предприятия на военный лад. Это была тоже конверсия. В нашей стране с началом Отечественной войны переход на военные рельсы происходил в фантастически короткие сроки. Тракторный завод за два–три месяца превращался в танковый, комбайновый — в авиационный, автомобильный — в бронетанковый или моторостроительный. Успех и решительность этой конверсии в стране предопределялся стремлением сделать “все для фронта, все для победы”. Выполнялась конверсия по единому плану Государственного комитета обороны. В Германии конверсия велась по единому плану Военного министерства. Во время становления ракетной промышленности в Советском Союзе ряд авиационных заводов, например московский Завод имени М.В.Хруничева, завод на Безымянке г.Куйбышева, Омский авиационный завод, были по единому конверсионному плану перестроены в ракетные заводы.
   Днепропетровский автомобильный завод (ДАЗ) был перепрофилирован на выпуск ракетной продукции. Вырос ракетный промышленный гигант, но когда появилась необходимость развернуть производство тракторов, то часть ракетного завода была перепрофилирована на тракторы “Беларусь”. Конверсионные процессы в стране не новы и это — не трагедия, если в основе ее — единый план и финансирование на его реализацию.
   В печати 1989 г. конверсия — это переориентация значительной части оборонной промышленности на мирные цели. Почти 350 заводов “оборонки” должны были подключиться к производству оборудования для пищевой индустрии, 200 институтов — осваивать цивильное направление.
   Магия больших цифр сделала конверсию чем–то вроде подарка. Уже предвкушали золотой дождь из модных товаров, приборов и машин, который погасит дефицит.
   Едва ли не все претенденты на государственные посты — от министра здравоохранения до министра торговли — излагая свои программы, уповали на возможность поправить дело в своих отраслях за счет конверсии.
   Конверсия была провозглашена в 1988 г. с самых высоких уровней руководства. Считалось, что без всякого дополнительного вклада высвободится несколько десятков миллиардов рублей для народного хозяйства. Но ничего такого не случилось.
   Вопрос решался высочайшими указаниями. Не были разработаны ни концепции конверсии, ни программы и, более того, не были смоделированы основные процессы.
   Волевым решением было сокращено финансирование ряда предприятий, “заморожены” многие перспективные программы.
   Превратилось в классическое определение, что предприятие оборонного комплекса должно выпускать продукцию широкого потребления. Это обязательно: сумка хозяйственная, кухонный комбайн, а лучше бытовой компьютер, кровать, диван, стулья и так далее.
   В 1953 г. был весьма курьезный случай для завода ╧586, уже тогда гиганта оборонного комплекса. Завод получил задание изготовить элементарные вроде бы ступку и пестик для медицины. В общем, это — точное литье из бронзы. Надо было изготовить несколько десятков тысяч комплектов. Каково же было удивление всех маститых заводских специалистов оборонной техники, когда весь заказ был забракован экспертно–медицинским контролем. Причины: металл с нежелательными для медицины включениями, качество рабочей поверхности ступки и пестика неудовлетворительное, а механическая обработка недопустима. Пришлось специалистам основательно изучить эти ступки и пестики и повторить заказ.
   Нами был сделан вывод, что это, казалось, простое дело, как и любое, имеет свою науку, и требуется основательная подготовка и организация производства.
   Второе поручение было более основательным. В связи с тем, что до начала производства ракет завод был автомобильным, сохранились определенные кадры, было поручено освоить выпуск тракторов “Беларусь”.
   Были образованы специализированные подразделения в ракетном конструкторском бюро ╧586, на заводе — соответствующие технологические службы тракторного производства. Была осуществлена соответствующая подготовка производства, в том числе оборудован и собран конвейер, построены корпуса. Трактор был освоен, и началось его серийное производство. Образовался тракторный завод с тракторным конструкторским бюро в составе Производственного объединения “Южный машиностроительный завод”. Завод имеет разветвленную сеть коммерческих связей, кроме того, осуществляет экспорт своих тракторов в ряд стран.
   Это — деловой подход к привлечению предприятий оборонного комплекса к изготовлению гражданской продукции. Были привлечены практически все заводы. Оборонная отрасль промышленности уже с 1953–1956 гг. начала производить товары народного потребления: холодильники, стиральные машины, телевизоры, фотоаппараты, электробытовую технику и многое другое,— до 40% всего промышленного объема отрасли. Многие товары имели устойчивый экспорт. По сути была проведена диверсификация оборонной отрасли — создание экономического демпфера.
   Переход на выпуск новой продукции всегда связан с большими затратами. Даже для того, чтобы вместо самолета одной марки начать выпускать самолет другой марки, производство необходимо радикально переоснастить. На это требуется немало времени. А если продукция принципиально иная.
   Однако всем понятно, например, что вместо грузового гиганта “Руслана” заводу выгоднее выпускать не детские коляски, а все–таки самолеты. Но еще выгоднее сохранить его производство, на освоение которого затрачена масса денег и сил. Наиболее экономичный путь конверсии связан с поиском мирных областей применения уже выпускающейся военной продукции. Например, производство пассажирских и транспортных самолетов и вертолетов для гражданской авиации на заводах, изготавливающих бомбардировщики. На заводах, выпускающих истребители и другие виды авиационной техники, можно производить летательные аппараты малой авиации, в том числе и индивидуального пользования.
   Заводы, производящие военную транспортную технику на рельсовом или автомобильном ходу, могли бы параллельно подключиться к выпуску пассажирских и грузовых железнодорожных вагонов.
   Ракетные заводы выпускали боевые ракеты и крупной серией передавали их Министерству обороны. Организация на их базе изготовления ракет–носителей для космических аппаратов гражданского назначения — это уже конверсия глубокого плана. Как ранее говорилось, пример тому — ракеты–носители “Союз”, “Интеркосмос”, “Космос”, “Циклон”, “Протон”, разработанные на базе боевых ракет Р–12, Р–14, Р–36, УР–500. Во всех случаях сохраняется высокий технический и интеллектуальный потенциал промышленности.
   Конверсия же в объявленном виде, по сути, понуждает коллективы предприятий к демонтажу производства без разбора и переходу на выпуск кроватей и сковородок. Такие действия точнее следует назвать диверсией, а не конверсией.
   В тяжелые времена 1918–1920 гг. создаются зачатки авиационной техники. Кроватные мастерские приспосабливаются к изготовлению аэропланов. Создается Центр аэродинамических исследований (ЦАГИ) в России. А теперь в наши “светлые” времена промышленные и научные храмы превращаются в кроватные мастерские.
   Нетрудно понять, что кровать, изготовленная в этом храме, не может стать легко доступной покупателю. Так и получилось, что большинство товаров, внедренных таким порядком, имеют высокую стоимость, которая перекрывалась за счет остатков финансирования на производство основной по профилю техники. Но и это не открыло широких возможностей реализации изготовленной продукции, потому что их производство при аппаратном скороспешном распределении не было увязано со спросом. И в результате колоссальных размеров сборочные цеха центрального блока Ц “Энергии” были завалены тестомешалками, машинами для изготовления рогаликов и другими невостребованными агрегатами.
   “Часто слышится, что если нашим конструкторам и технологам дать современные комплектующие материалы, они бы на равных состязались с зарубежными коллегами. Если это так, то выход очевиден: по лучшим образцам уже выпускаемой продукции составить перечень компонентов, которые не дают ей стать конкурентоспособной. И поручить их выпуск на должном уровне оборонным предприятиям”,— предлагала в 1989 г. “Социалистическая индустрия”.
   При правильной организации производства товаров массового потребления, конечно, предприятия военно–промышленного комплекса, а особенно ракетно–космического направления, в состоянии освоить на конкурентном или любом другом уровне изготовление и даже вести торговлю на международном рынке практически любыми видами гражданской продукции, но для этого необходимо определенное время и некоторые затраты, вплоть до капиталовложений на становление нового производства, освоения рынка и маркетинга. Все это — на уровне диверсификации, потому что организовав производство, необходимо бороться за его эффективность и устойчивость. А нам предлагают внедряться в мировой рынок через подачки заказов с Запада на различного рода детальки, металлоемкие, трудоемкие и, более того, с вредными условиями производства. Говорят, нужно смирение.
   Сам процесс “конверсии по команде” превратился в кампанейщину. Немедленно пошли доклады и рапорты организаций, предприятий министерств, как и сколько наименований товаров выпущено. Руководство министерства, которое несло ответственность перед вышестоящими органами за развитие и организацию работ в отрасли по ракетно–космическим системам, переориентировалось и, несмотря на сопротивление руководителей предприятий, уже к 1990 г. объем гражданской продукции довели до 60% от общего объема, на некоторых предприятиях — до 80%.
   Кампанейщина проявляется как хроническое негативное качество нашей страны. Примеров и сейчас много, достаточно напомнить борьбу с алкоголизмом. На этом же уровне находилась и конверсия. Когда компетентные руководители своей безмерной исполнительностью на волне кампании заняты не отстаиванием производства, а его подавлением в угоду лозунгу,— это трагично уже вдвойне. Так оценивают конверсию.
   Директор завода им.Хруничева говорит: “Рассматривали несколько проектов, наметили три пути — экология, медицина и чрезвычайные ситуации. Занялись строительством самолетов, выпуском оборудования для заводов по очистке питьевой воды с помощью озона. После чернобыльской трагедии на базе марсохода сделали шесть роботов, радиоуправляемых на расстоянии до двух километров. Искали себе новое применение, но потом поняли, что у нас нет другого пути, кроме космоса”.
   Н.Амосов, например, предостерегал депутатов от чрезмерных надежд на оборонные предприятия, обещающие освоить выпуск медицинской техники. Ведущие зарубежные фирмы десятилетиями шли к успеху в медицинской технике, накапливая опыт. Непросто их догнать. Конструкторы начнут их создавать, что называется, с нуля.
   Омское производственное объединение “Полет” было создано на базе трех авиационных заводов, эвакуированных из Москвы в Сибирь. После войны его профиль изменился на ракетно–космический, к началу конверсии объединение производило ракеты–носители 65СЗ, спутники, подготовилось и освоило выпуск мощных двигательных установок РД–170, готовилось к развертыванию производства блоков А для ракеты–носителя “Энергия”. Но в середине 1989 г., с приходом конверсии, было запланировано “Полету” на 1990 г. сократить “оборонку” и за один год в три раза увеличить выпуск товаров народного потребления. Американцы допускали годовые темпы конверсии не более, чем на 5–6%.
   Конверсионная кампания под крикливые лозунги “закрыть, прекратить, урезать, убытки не ваше дело┘” вынудила коллектив высококвалифицированных специалистов переходить на программу “тысяча мелочей”. Началось изготовление запасных частей для автомашин, сборных теплиц, кухонных гарнитуров: надо было выжить.
   Программа конверсии в Соединенных Штатах предполагает снижение объема военной продукции за десять лет на 46,4%, то есть около пяти процентов в год. Программа учитывает сохранение и развитие высокой технологии, научно–технический прогресс и политический престиж.
   По оценке американских ученых, прорыв на международный рынок могут осуществить только крупнейшие, до предела монополизированные и централизованные предприятия.
   Негативное отношение к космической технике ведет к неосознанному развалу мощного инициатора научного прогресса. Основывается это отношение на некомпетентности и вовсе низкой культуре.
   На страну, начавшую космический век в 1957 г. запуском первого в мире спутника, запустившую первого человека в космос в 1961 г. и имеющую в своей истории еще много других “впервые”, эти внезапные изменения подействовали подобно удару.
   Почему же надо доказывать, что расходы на космос необходимы и целесообразны? Нигде в мире такого вопроса не возникает. Призывы экономить на космосе бьют прежде всего по проектам, которые обеспечивают возможность фундаментальных исследований.
   Проходя по ряду кабинетов с перспективными проектами по вариантам полета на Марс и его освоения, я услышал вопрос, убивающий на месте: “Ну хорошо, доставим мы на Землю 50 кг марсианского груза, и что — на полках магазинов появятся новые товары?” Может быть, и появятся, но нужно время. А мы его неосмотрительно теряем.
   При нехватке продуктов и лекарств упоминание о космических полетах чаще всего вызывает раздражение.
   На исторический процесс перемен в стране негативно воздействует недостаток массовой культуры, нравственности и достоинства.
   Нужны меры не только экономического и политического плана, требуется подняться, преодолев равнодушие.
   Коммерческая значимость достижений в космосе не является единственной движущей силой развития в этом направлении. Главная же сила прогресса вообще, а в космосе особенно,— стремление к познанию. Это укротить невозможно.
   В чем смысл деятельности человека на Земле: целенаправленно познавать окружающий мир или существовать в нем? Просто жить, как живут животные, человек не может.
   Природой, подарившей нам Цивилизацию, дано дотронуться, а может быть, и познать таинства Вселенной. Неужели мы этот шанс должны упустить? Видимо, все же в масштабах человечества этот шанс не пропадет.
   Неужели мы будем смотреть на проблемы космонавтики только через тарелку с едой? Человек тем и отличается от животного, что он хоть изредка, но смотрит на звезды. Стремление познать неудержимо. Могут быть только сожаления, что в силу ряда обстоятельств, возникших в обществе, бесцельно потеряно время и, что более горько, это осудят потомки.
   Были подсчеты, как говорят некоторые специалисты, что вариант конверсии через международный рынок гораздо более эффективен, чем разрушительные потуги переориентации космического комплекса.
   Наука и технология стали новым аспектом международных отношений.
   Беспокойство вызывали сложности сотрудничества с руководством советской космической программы, как заявляли аналитики Запада в области аэрокосмической деятельности, в связи с неопределенностью, в каком направлении будет вестись экономическая политика хотя бы в ближайшие шесть месяцев. Никто не знает, какое направление примет гражданская космическая программа — так резюмировали сложившееся положение коллеги.
   Развитию международной коммерческой деятельности в области космической промышленности мешают известные ограничения, принятые в США, по которым не разрешается обмен технологиями двум сторонам–разработчикам единых систем, и отсутствие должных государственных гарантий с нашей стороны. Речь идет о стабильности отношений государственных органов к космическому направлению. Кроме того, мы, к сожалению, не овладели наукой и приемами современной коммерции.
   Именно ограничения на передачу технологии задерживают запуски западных спутников с помощью советских ракет–носителей.
   Космические программы под давлением политических и экономических трудностей последовательно обеднялись и размывались. Долгосрочное планирование не имело четких уверенных контуров, нависла опасность над планами исследований дальнего космоса, в том числе и в части полетов на Марс.
   Оборонный комплекс создавался народом, порой в ущерб своему благосостоянию, для обеспечения жизненно важной государственной задачи — обороноспособности страны.
   В нынешней конверсии — развал военно–промышленного комплекса, науки космической отрасли. В этой ситуации мы не просто отстаем, а отстаем навсегда, как в свое время с кибернетикой, электроникой.
   К оборонному комплексу страны проявляется большой интерес иностранными инвесторами. Это объясняется двумя факторами. Первый — предприятия военнопромышленного комплекса всегда были ориентированы на конкуренцию с самыми мощными фирмами мира. Второй фактор — специалисты оборонного комплекса традиционно работали в условиях более жесткой, чем в гражданских отраслях, производственной дисциплины.
   Наиболее конкурентоспособными отраслями являются: авиастроение, космическая промышленность, оптическая индустрия, а также радиоэлектроника.
   Оборонные отрасли и все, которые помогали созданию авиации, ракет, оружия, работали на принципах прямой конкуренции с Западом. Действовал непреложный закон совершенствования создаваемых систем и стремление к сохранению научного и технического паритета. Отсюда — высокий научный и практический уровень исследований и разработок.
   Движущей силой непрерывного роста научно–технического качества оборонной продукции была и конкуренция внутри отраслей. Известно, что авиационная техника, танки, артиллерия, стрелковое оружие и ракеты создавались в среде постоянно поддерживаемой руководством страны атмосферы конкурса — конкуренции, начиная со сталинских времен.