157174 (Башкирский субэтнос: этно-философский анализ), страница 2

История цивилизации на глубинном уровне является борьбой этносов за перераспределение этнического пространства. Этносы-доминанты всех уровней всегда использовали и используют все формы экономического, политического, культурного и социального влияния для создания однородного этнического пространства. Разумеется, формы и методы этой экспансии менялись и меняются. Варварско-наивные способы насильственного поглощения чуждых этносов почти ушли в прошлое. В эпоху сложившегося равновесия этносов-доминантов дальнейшее перераспределение этнического пространства совершается или путем языковой, культурной, технологической экспансии против этносов конкурентов, или постепенным поглощением субэтносов, волей исторической судьбы оказавшихся в пределах политического влияния чуждых им этносов-доминантов.

В этом процессе религиозная принадлежность субэтноса, определяющая его естественную этническую принадлежность, выступает как последний бастион, падение которого означает этническую гибель данного субэтноса. Этносы-доминанты всегда это понимали и особенно в эпоху, когда религиозные и этнические границы совпадали, исходили из того, что насильственная замена религии данного субэтноса на свою собственную наиболее быстрый и легкий способ его поглощения. Войны с “неверными”, крестовые походы, католические войны с ересью в Европе, попытки насильственной христианизации народов России показывают, каким заманчивым казался этносам-доминантам этот способ для создания однородного этнического пространства.

Разумеется, современное перераспределение этнического пространства совершается иначе. Оно введено в определенные международные и государственные правовые рамки. Оно регулируется международными документами. Под эгидой ООН и в государственных масштабах приняты законы, гарантирующие равноправие и свободное развитие всех граждан данных государств. Этническая принадлежность на этом уровне не принимается во внимание. То есть этногенез в целом и процесс перераспределения этнического пространства не рассматриваются как процессы, поддающиеся осмысленной социальной регуляции. Законы, уравнивающие права граждан вне зависимости от религиозной, этнической и прочих форм принадлежности, являются логическим следствием того факта, что для государства важно существование гражданина и налогоплательщика, а для этноса-доминанта важно юридически оформить однородность этнического пространства, чтобы в принципе исключить возможность каких-либо конфликтов на этническом уровне.

Однако никакие действия на социальном уровне не могут остановить естественный процесс перераспределения этнического пространства. Этнос-доминант, как правило, существующий в пределах собственного государства, обладает набором возможностей, перед которыми трудно устоять представителям субэтносов, оказавшимся в пределах их влияния. Самым эффективным оружием этносов-доминантов в такой ситуации становится язык. Языковая ассимиляция субэтносов не самый быстрый и не самый легкий способ поглощения чуждых субэтносов, но самый эффективный и, более того, единственно возможный в современном цивилизованном мире, так как не только не связан с нарушением демократических принципов, но, по сути, является прямым следствием их развития и внедрения. Демократия в своей основе подразумевает свободный выбор, что и предлагается представителю чуждого субэтноса: или говорить на языке, который является государственным, открывает перед тобой двери всех учебных заведений, дает в принципе возможность делать любую карьеру, или говорить на языке, который не может дать всех этих возможностей. Выбор языка, который сделают родители, отдавая ребенка в школу, мне, например, кажется очевидным.

По настоящему родным и хорошо знаемым языком может быть только один, другой или другие так и остаются “факультативными” на всю жизнь. Так устроен язык, так устроен человек. Можно хорошо знать несколько языков, но видеть мир можно только через тот, который стал для тебя родным. И если этим родным языком становится язык чуждого этноса, то и мировоззрение, обретенное человеком, автоматически переводит его на позиции данного этноса, что бы он сам не думал по этому поводу. Любой язык – это исторически сложившийся способ видеть мир, “мировоззреть”. Этнос и его язык адаптированы друг к другу. Из-за оригинальной мировоззренческой структуры любого языка невозможно передать эту структуру путем перевода с одного языка на другой. При переводе мы передаем не глубинное понимание своего языка, а только подходящее для этого понимания значение близкого по смыслу слова чужого языка.

Ассимиляция чуждых субэтносов, совершаемая на языковом уровне, практически не может быть остановлена ответным языковым действием. Дело в том, что если субэтнос достаточно долго находится в сфере влияния чуждого этноса-доминанта, то это постепенно приводит к полному и последовательному отключению собственных политических, экономических и социальных функций, поскольку субэтнос не развивает их. Самое большее, на что реально может рассчитывать субэтнос в этих условиях, – это “культурная автономия”. Но она скорее медленное умирание этноса, чем его развитие, так как в условиях господства языка этноса-доминанта культура субэтноса превращается в нечто, принадлежащее узкой группе лиц, перестает быть массовой, практикуемой всем субэтносом. Причина этого в том, что уже на бытовом уровне происходит постепенная замена языка субэтноса языком этноса-доминанта.

Для субэтноса, оказавшегося в подобной ситуации, осознавшего ее и стремящегося сохранить себя в пределах естественного этноса-доминанта, первым необходимым и сравнительно легко осуществимым шагом является реанимация и распространение религии естественного этноса-доминанта. Только на основе религии субэтнос не может ни сохраниться, ни обрести устойчивость. Но распространение религии - начальный необходимый шаг. Его смысл заключается в том, чтобы оживить этнокультурные стереотипы, ввести в бытовое обращение язык субэтноса хотя бы на минимальном уровне. Почему религия способна решить эту задачу? Потому что века эволюции субэтноса в ее пределах адаптировали последний к условиям его существования, и, несмотря на свои универсальные принципы, любая мировая религия в пределах каждого субэтноса, локальна и оригинальна, не прекращая в то же время быть мировой религией. Но религия только прокладывает русло, заполнить которое должен язык. Однако язык – это такая субстанция, которая может существовать только в том случае, если на языке говорят все каждый день и по любому поводу. Если язык не испытывает нагрузки, то умирает. Он продолжает жить только в том случае, если нужен всем и везде, начиная от дворника и заканчивая руководителем государства. Такое состояние языка возможно, если он является государственным и единственным. Существование нескольких государственных языков – это явный признак этнической патологии, которая может быть объяснена только политическими условиями существования субэтноса.

Теперь от концептуальной схемы перейдем к конкретному рассмотрению положения башкирского субэтноса.

Башкирский субэтнос является частью тюркоязычного этноса, представляющего собой этнос-доминант второго уровня, специфической особенностью которого является отсутствие языкового единства. Консолидация тюркоязычного этноса происходит на основе ислама и этнокультурных стереотипов.

Новая и Новейшая история башкирского субэтноса проходила под влиянием русскоязычного этноса, который также является этносом-доминантом второго уровня. Это влияние выразилось в том, что самостоятельное политическое, экономическое и социальное развитие субэтноса было прекращено и стало частью общегосударственной российской политической и социально-экономической системы. Следовательно, важнейшие факторы, гарантирующие развитие башкирского субэтноса в пределах тюркоязычного этноса-доминанта, отсутствуют. Факторами, удерживающими его на орбите тюркоязычного этноса-доминанта, являются ислам, этнокультурные стереотипы и язык. Каково состояние этих параметров сегодня? В результате известных событий религия была практически уничтожена. Культурное влияние русскоязычного этноса-доминанта привело к маргинализации башкирского субэтноса, что особенно заметно в городах, и к соответствующему растворению собственных этнокультурных стереотипов. Происходит постепенное вытеснение языка и вполне возможно, что степень его неупотребления уже перешагнула критический уровень.

Обречен ли башкирский субэтнос на растворение в русскоязычном этносе-доминанте? К сожалению, логика развития событий подводит к этому выводу. Надо ли противостоять этой тенденции? Несомненно! Это естественная обязанность любого субэтноса. В противостоянии заключен глубокий природный смысл. Только противостояние ассимиляции дает возможность поддерживать относительное равновесие между этносами-доминантами и, что самое главное, только этническое противостояние, разумеется, я говорю о цивилизованном ненасильственном противостоянии ассимиляции, направленное на сохранение субэтноса, способно, в конечном счете, обеспечить этническое разнообразие на планете. Этническое разнообразие, в свою очередь, гарантирует сохранение устойчивости человека как вида и создает практически неисчерпаемый культурный генофонд развития. Даже этих двух условий уже достаточно для дальнейшей культурной эволюции человека.

Башкирский субэтнос, для сохранения тюркоязычной этнической принадлежности, прежде всего, должен способствовать распространению ислама в собственной среде. Следующий шаг – это восстановление этнокультурных стереотипов и, самое главное, восстановление приоритета собственного языка. Если два первых шага являются в принципе реализуемыми, поскольку существует тюркоязычный этнос-доминант, потенциально обеспечивающий и поддерживающий любые инициативы в этом направлении, так как он кровно заинтересован в сохранении себя как этнического целого, то третий шаг – восстановление статуса языка – является более чем проблематичным. Я, например, не вижу в существующей ныне ситуации никаких реальных способов сделать это. Здесь даже невозможно рассчитывать на непосредственную поддержку тюркоязычного этноса-доминанта, поскольку его субъекты говорят на различных тюркских языках. То есть главный вопрос, от решения которого зависит судьба башкирского субэтноса, остается открытым.

Попытка этно-философского анализа положения субэтноса в пределах какого-либо этноса-доминанта вообще и башкирского субэтноса в пределах тюркоязычного этноса-доминанта в частности, проведенная в данной статье, разумеется, не является полной и исчерпывающей. Мною были затронуты лишь некоторые аспекты существования субэтноса. Отдаю себе отчет в том, что многие положения, которыми обоснована выдвинутая здесь концептуальная схема этнических взаимоотношений, равно, как и выводы из нее, являются, по меньшей мере, дискуссионными и подлежат дальнейшему обсуждению и прояснению.

Список литературы

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.bashedu.ru