157141 (Идентичность вещи), страница 2

Справа перед окном стоит манекен.

Позади стола — каминное трюмо с большим прямоугольным зеркалом, где (в правой половине) видно пол-окна, а слева (то есть в правой половине окна) — отражение зеркального шкафа. В зеркале шкафа мы снова видим окно, на этот раз целиком и не зеркально (то есть правую сторону — справа, а левую — слева).

Итак, над камином чередуются три половинки окна, почти стык в стык, соответственно располагаясь (слева направо): левая половина — как есть, правая — как есть, и еще раз — зеркально. Поскольку шкаф стоит в самом углу комнаты вплотную к краю окна, то обе правые половинки оказываются разделены лишь узкой стойкой шкафа, которая могла бы сойти за деревянный переплет (правая стойка левой дверцы примыкает к левой стойке правой). Во всех трех половинках окна над занавеской, закрывающей его до середины, видны голые деревья в саду (Курсив мой — М. С.).

Окно занимает таким образом все пространство зеркала, где отражаютсяя потолочный бордюр и верх зеркального шкафа.

В зеркале над камином видны еще два манекена: один — перед первой, самой узкой створкой окна, расположенной с левой стороны, а второй — перед третьей (той, что справа). Они не стоят лицом к лицу: правый повернут правым боком, а левый, что чуть поменьше, — левым. Однако с первого взгляда это трудно определить, так как оба изображения смотрят в одну и ту же сторону и кажется, что они повернуты одним и тем же боком — видимо, левым.

Все три манекена выстроились в ряд. Средний, тот, что справа в зеркале, ростом повыше одного и пониже другого, располагается ровно на линии кофейника, стоящего на столе.

В сферической части кофейника блестит искаженное отражение окна — некоего четырехугольника с дугообразными сторонами. Прямая, образованная деревянными стойками между двумя створками, резко расширяется книзу, мутноватым пятном, А может, это тень манекена.

Комната очень светлая, поскольку окно невероятно широко, только с двумя створками.

Вкусный запах горячего кофе исходит от кофейника, стоящего на столе.

Манекен — не на своем месте: обычно его ставят в угол у окна напротив шкафа. Зеркальный шкаф туда задвинули, чтобы удобнее было двигаться во время примерки.

На подставке изображена сова с громадными страшноватыми глазами. Но в данный момент ничего не разобрать из-за кофейника.

Как можно впечатать идентичность вещи в сам текст?

Как связаны «голые деревья в саду» и «кофейник стоит на столе»? Что значит прочесть этот текст целиком?

Похоже, что в этом описании «деревья в саду» это вообще неисчисляемое существительное, поскольку непонятно сколько деревьев на это даже и не указывается, даже, возможно, дело и не в первом смысле этого выражения — деревьев много, а в том, что самих деревьев и сколько их не ясно (это не то, что «на столе пять спичек»), а в окно просто видно зеленое марево их листьев, как это часто бывает, если глядишь через окно в сад, и поэтому невозможно различить их количество, и даже невозможно понять, много ли их или это только одно дерево, обильно поросшее листвой или оголенное осенним ветром; и все же, теперь уже образуется другая идентичность — не идентичность одиноко стоящего на столе единичного кофейника, а идентичность голых деревьев за окном. Идентичность это текучее единство. Оно не связано по сути своей с вещами, их количеством и даже их наличием. Поскольку именно она объединяет вещный конгломерат и свидетельствует о его наличии. И вместе с тем является самым ускользающим из того, что в этой вещи есть. Дело, как мы выяснили, не только и даже не столько в языке, в описаниях которого эта идентичность не дается, и не в том, что языковое описание строится по законам таксиса и мимесиса. Организует и оформляет вещь не сама идентиность, а скорее, требование присутствия идентичности подле и вместе с вещью, то есть недостаток ее идентичности.

Недостаток идентичности организует вещь. Это обстоятельство и делает взаимосвязанными кофейник на

столе и голые деревья в саду. Разумеется идентичность связывает вещи, не являясь каким-то из качеств вещей. Нехватка идентичности как полоска света скользит по описанию, постоянно собирая вещь в поле своего присутствия и так связывая все описание. Прочесть текст целиком с этой стороны — значит проникнуть в описание вещи, пройдя сквозь эту световую полосу.

Нехватка идентичности, требование идентичности, предъявляемое восприятием и описанием к вещам, определяет целостность опыта, опыта чтения, опыта созерцания, опыта прикосновения. Идентичность вещи — это скользящая очевидность. То есть идентичность вещи демонстрирует нам особый тип очевидности. Очевидности, пронизывающей всю бытийную вертикаль присутствия вещи, необъективируемую ни миметичностью описания, ни иллюзиями зрения, ни симуляциями касания.

Список литературы

[1] Цитируется по русскому переводу Н. Бунтман: Роб-Грийе А. Моментальные снимки. М., 2000. С.11.

[2] Там же. С.13.

[3] «Интересно только чудо как нарушение физической структуры мира» [Д. Хармс. «Дневник», 1939 г.].

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://anthropology.ru/