138233 (Этнография религии. Легенды о возвращении из загробного мира), страница 2

"Вы грешные, беззаконные рабы!

Когда вы во ад пошли, тогда воспокаялися!

Не есть во аде покаяния,

Не есть во аде исповедания!"

(Бессонов 1863: 218. N 506).

В духовных стихах нет места отсрочке смерти и, тем более, нет отсрочки суда. Несмотря на просьбы грешников дать им время для покаяния, молитв и деяний, совершенных "по-праведному, по-небесному", святые "единым гласом" отказывают им в этом. Такая отсрочка возможна лишь в легендах, имеющих тенденцию к смягчению драматизма, связанного с финалом человеческой жизни, отягощенной теми или иными прегрешениями. Именно в легендах для тех, кто желает очиститься посредством исповеди и покаяния, Господь предотвращает смерть во грехе.

Однако вернуться для покаяния с "того света", по свидетельству обмиравших, простому смертному нелегко. Не доставляет особого труда преодолеть границу между мирами в обратном направлении лишь Божиим избранникам, несущим человечеству наказ Господень. (Согласно дохристианским представлениям, способностью к возвращению из иного мира, в этом случае ритуально обусловленному, обладают шаманы, несущие людям восстановление здоровья, обретение материальных благ, знание будущего и пр.)

Согрешившим же приходится просить об отсрочке самого Бога либо иных существ высшего порядка, персонифицирующих божественную волю. Или же за них это делают покойные родственники. Так, в "Видении некоей старухи" в ответ на мольбы покойной матери, которая смогла войти "в храмину зело красну и всю аки бе позлащенну", тогда как ее обмершую дочь туда и близко не подпустили, из "храмины" раздался глас: "Отведете ю еще вспять". И обмершая получила возможность на время вернуться к земному бытию, чтобы покаяться и искупить свой грех - в данном случае принять святое крещение (Пигин и др. 2003: 132).

Коллизия напоминает "примеры", вошедшие в состав собрания "Великое зерцало", переведенного на русский язык с польского в XVII в. Некая "зело благочестивая" женщина еще в молодости "учинила" одно-единственное прегрешение, не исповедавшись и не покаявшись. И все ее добрые дела обратились "ни во что". Когда эта женщина умерла, множество бесов окружило ее, увлекая в геенну. И та призвала Богородицу, которой при жизни каждый день мысленно исповедовалась в своем прегрешении. По предстательству своей матери, Бог позволил этой душе вернуться в умершее тело. Женщина пробудилась, будто от тяжкого сна. Покаявшись и возблагодарив Господа за милосердие, она почила с миром. В другом "примере" то же произошло с неким юношей, который "от мертвых восста и покаянием исправися" (Державина 1965: 268 - 270, 394). Мало того, согласно русской нарративной традиции, отсрочка возможна даже от Страшного Суда, о чем, в частности, свидетельствует "Видение Агнии" (Покровский 1997: 40), где женщина просит у грозного Судии "три дня жизни": "Меня только на три дня отпустили" - эта формула отсрочки смерти устойчива в легендах о посещении загробного мира. Но чаще продолжительность такой отсрочки для получившего ее остается все же "неопределенной". В "Видении некоей старухи" на вопрос обмершей: "Надолго ли мене отпустили?" - ее провожатые отвечали: "Много хощеши знать, поди, куда ведут, а о том не отведывай" (Пигин и др. 2003: 138).

Отсрочка дается не только для покаяния в совершенных прегрешениях (например, "за торжища и шутовские беседы и за все мира забавы"), но и для того, чтобы человек перед смертью смог проститься со своими родственниками, знакомыми и всем тем, что ему было дорого на земле: "Поди опять в мир и простись со своею матерью, сродниками, ближними и ярмарками, на которых ты любила гулять, принеси чистое покаяние" (Грицевская и др. 1993: 62).

В южнославянских легендах визионера, которого на "том свете" наделяет "силой" либо "талантом" лечить людей сам Христос (или Аллах), посылают в мир живых, чтобы избавлять человечество от всяческих страданий (Тодорова-Пиргова 1999: 25). Обладателем магических способностей возвращается из потустороннего мира и герой волшебной сказки или эпической песни. Типологически сходен с ним центральный персонаж мифов о шаманах, который, будучи в состоянии экстаза, вступает в контакт со своими духами-помощниками. Совершая камлание - символическое путешествие в иные миры, он приносит оттуда души еще не рожденных детей, а также души промысловых и домашних животных, или возвращает души врачуемых им людей, обеспечивая здоровье, плодородие, удачу. В отличие от подобных мифов, в рассматриваемых легендах шкала ценностей смещается в сферу духовно-нравственных категорий, связанных с христианской идеей воздаяния, которая в шаманизме отсутствует.

Мотивировкой отсрочки смерти и возвращения человека в мир живых служит и его исключительная роль в служении "нашей церкви". Формула возвращения с "того света" - "иди вспять и подвизайся" характерна для русской агиографической традиции, для тех житий, где есть мотив посещения иного мира. Аналогичная формула встречается и в западноевропейских средневековых "видениях", и прежде всего в "видении" святого Сальвия, якобы рассказанного им самим (Гуревич 1981: 193). Крайней формой выражения отсрочки смерти является категорический отказ привратников пропустить обмершего в потустороннюю обитель. В одном из "примеров", помещенных в собрании "Великое зерцало", монаха, пребывающего в состоянии "ни там ни сям", не пропустил "туда" некий старец, спустив на него черного лающего пса и укоряя: "Чего ради восхотел еси от сего монастыря изыти?" (Державина 1965: 425). И только мольба тамошних монахов спасла земного пришельца от "угрызения" пса, после чего тот пришел "в чювство".

Таким образом, мотивировки отсрочки смерти носят не только частный, но и общий характер.

Способы возращения с "того света"

Обмерший, впадая в лиминальное состояние, находится в течение всего "порогового" периода между жизнью и смертью. На разных этапах этого периода может преобладать либо жизнь, либо смерть. В любом случае для обмершего грешника всегда сохраняется опасность, что он так и останется в загробном мире, где будет судим по законам посмертного суда. Да и другие простые смертные не уверены, что им удастся вернуться из потустороннего мира. И потому возвращение "оттуда" обусловлено в легендах многими предпосылками.

По одной из версий, убежать обратно можно на пути следования в загробный мир. Это, например, происходит, когда находящиеся там женщины, подняв руку и нечто обозначив столь неопределенным жестом, призвали обмершую одуматься: ""Куда ты идешь? ...Плохо, - говорят, - тут" (ну да кому и как - другое дело)" (Лурье и др. 1994: 26. N 5). Последовав их совету, обмершая нашла в себе силы убежать, преодолев дочернюю привязанность, поскольку проводником на "тот свет" был ее покойный отец: "... как отцу отказать ..., я не могу отвернуться от него" (Там же).

В других легендах обмершая возвращается в мир живых с помощью провожатого, который привел ее в мир мертвых; он - посредник между земным бытием и потусторонним инобытием. В некоторых нарративах наблюдается удвоение подобного персонажа. Так, в белорусской легенде Господь, показав обмершей пространства запредельной реальности и рассказав о неких сокровенных тайнах, возвращает ее на белый свет: "Иди сюда и я тебя отведу обратно". Картина вселенского масштаба выражена, по сути, в бытовых формах: взяв одной рукой обмершую за руку, а в другой держа зажженную свечу, Господь повел ее оттуда, передав затем на попечение другому проводнику. Лишенные жертвы, из "той норы", уготованной там грешникам, "завыли и взвыли" некие мифические существа (Гура и др. 1983: 70). В украинской легенде тот самый старец, который водил визионера по загробному миру, помогает обмершему преодолеть лиминальное состояние и вернуться к земной жизни, велев ему рассказать об увиденном и услышанном людям с целью их духовного и нравственного совершенствования во имя спасения. Когда же удивленный визионер, считая себя уже мертвым, засомневался в том, что он сможет исполнить данный ему наказ, старец резонно упрекнул тугодума: "Якый же бо ты, чоловиче, нерозумный! Я тоби кажу: иды!" (Ястребов 1896: 156).

Возвращение с "того света" обеспечивается и с помощью определенной семантической вербальной формулы: "Иди, иди отсюда"; "Ты иди отсюда!"; "Поди опять в мир!"; "Иди обратно домой"; "Будет тебе ходить здесь, иди отсюда!"; "Иды, донька, и не оглядайся"; "Иды ж на той свит, назад возвращайся ...", "Ступай домой" и пр. Подобная формула, имеющая, несомненно, магическую силу и "размыкающая" перед обмершим миры, сохраняется, варьируясь, и в легендарной сказке: "Пойдем, пообедай, да с Богом и домой ступай!". Аналогичная формула, как и следовало ожидать, обнаруживается и в "Божественной Комедии" Данте:

"... Ты зачем сюда попал?

Ступай себе, раз носишь плоть живую ..."

Ад. XVII. 66 - 67.

Отправляя обмершего обратно, насельники загробного мира "размыкают" пространство инобытия не только вербальными, но и материализованными средствами. Они, к примеру, откидывают полог или завесу ("полотно это такое", "материал такой"), которыми загробный локус отделяется от остального мироздания. В иных легендах в качестве полога или завесы выступает туман, скрывающий от случайного обыденного взгляда сакральное инобытие: "... и в глазах у меня потемнело, будто какой густой туман встал .... И поняла я, что мы уже в загробном мире" (Шевченко 1999: 28) (ср. с легендами об острове Аваллон либо о городе Игната, имеющих признаки запредельного инобытия). Соответственно и обратный путь пролегает через туман. Вместе с тем в некоторых легендах специально для визионера, возвращающегося обратно, открывают врата загробного мира.

Семантической формуле соответствует и определенное кинетическое действие. По легендам, обмершего (вернее - его душу) возвращают в мир, куда-то его толкая, вталкивая, заталкивая, запихивая, например, в бездыханное тело - холодный чулан с костями либо в приравненную к нему "падлину" (падаль) (Лурье и др. 1994: 23). В одном из нарративов ангелы-хранители подвели обмершую вплотную к ее бездыханному телу, велев своей подопечной наклониться над ним, закрыть глаза и сотворить Иисусову молитву. Когда все это было исполнено, ангелы-хранители "легонечко" прикоснулись к шее обмершей. Та вздрогнула и - очнулась в гробу. Как явствует из легенд, толчок или удар оказываются теми кинетическими средствами, которыми можно вернуть в тело покинувшую ее душу, а самого человека - к жизни: ".., а меня пихнули - и я проснулся" (Там же: 24). Полетела с лавки и проснулась девушка, когда провожатый уже на пути к загробному миру толкнул ее со словами: "Ты мне не нужна, не возьму тебя с собой!" (Виноградов 1923: 310). В украинской легенде пробуждается кум рассказчика, потому что на "том свете" его ударил "киечком" в спину некий "дид" (Толстая 1999: 22. N 4). Вариант: старец-проводник по загробному миру "в це время взяв та штовхнув" своего подопечного - и тот проснулся (Ястребов 1896: 156). Нетрудно заметить, что в данных эпизодах в качестве души обмершего фигурирует "духоматерия" (термин А. Я. Гуревича). С одной стороны, провожатые уверяют ведомого, что с ними "там" ходила лишь его душа, тогда как тело оставалось "здесь". С другой стороны, у визионера, получившего удар "киечком" в загробном мире, уже на "этом" свете долго болела спина, пока он не умер.

Душа предстает в легендах как двойник человека. Не случайно очнувшаяся от обмирания женщина узнает обо всем увиденном и услышанном на "том свете", как выясняется, от своей души, посетившей и места мук, и места блаженства: "Вернулась душа к женщине и сказала: "Много бы я вам поведала, да кабы вы с ума не сошли от страху"" (Шеваренкова 1998: 42. N 157). Кстати, возвращение души в тело на этот раз оказалось непродолжительным: женщина после этого едва ли не сразу умерла.

Несмотря на христианизацию данного мотива, его модель сформировалась на основе языческих представлений, одним из проявлений которых служит поверье, зафиксированное, в частности, в сербской традиции. Если спящую ведьму положить головой туда, где у нее лежали ноги, то, возвратившись, ее душа не найдет входа в телесную оболочку и будет летать над ней в виде птицы или бабочки {Афанасьев 1994: 216). Подобным представлениям были приданы христианские формы, особенно в книжно-рукописной традиции, о чем, например, свидетельствует апокриф "Видение апостола Павла": "Перед исходом его от мира предстали [пред ним] благие ангелы, взяли душу праведника и заботились о ней, пока она выходила из тела. И взяли душу ту, трижды сказав: "Душа, познай свое тело, откуда вышла. Ибо предстоит тебе снова возвратиться в тело свое в день воскресения..."" (Мильков 1997: 61, 62). И наоборот: "Злые же [ангелы] приняли его душу и с собою понесли. И когда несчастный с телом своим расстался, трижды сказали ему: "О, окаянная душа, воззри на плоть свою, познай жилище свое, откуда вышла, ибо предстоит тебе снова войти в плоть свою в день воскресения..."" (Там же: 63). В свете древних анимистических верований тело - лишь земная оболочка души, которая может высвобождаться из этого одеяния либо вновь обретать его.

Случается, что возвращение к жизни стимулируется чувством страха, пережитым "там" обмершей при мысли о неотвратимости загробного возмездия: не вернись она на землю, не миновать места, уготованного грешникам. Чувство страха, восстанавливающее исходную ситуацию, испытывает обмиравшая и при пересечении границы загробного мира, охраняемой мифическим стражем: "Как змея лежала, прям меня туды пихнули, я вскрикнула и проснулась" (Лурье и др. 1994: 23). Впрочем, в одной из легенд лиминальное состояние преодолевается обмершей и посредством переживания ею чувства радости, например, при получении известия, что после кончины ей "представится Царство Небесное".

Пробуждению способствует и возникновение у обмиравшего человека в ином мире ничем не преодолимого сугубо земного желания, которое, имея материально-чувственный характер, в силу определенных обстоятельств не может быть удовлетворено на "том свете". Так, например, женщине, которую "там" угостили холодцом, да еще "дюже соленым", так сильно захотелось пить, что она проснулась (Добровольская 1999: 24).

Возвращению "оттуда" содействуют и молитвы либо иные магические формулы, произнесенные визионером в загробном мире, иногда по совету провожатых. С другой стороны, оно стимулируется и углубленной, сосредоточенной молитвой родственников, и особенно оставшихся без матери сирот: "Ну, оне молились, и девоцьки (две девоцьки у ее было) молились, молилися, ..." (Там же). Свою роль в вызволении из запредельного мира может сыграть и ритуальная брань (Криничная 2001: 409). Например, немедленно приходит в себя обмершая женщина, муж которой выругался "нехорошим словом" как раз в тот самый момент, когда она, уже находясь во власти инобытия, готовилась взойти на первую ступень лестницы, "прямой, высокой, до небес", продолжая, однако, непрерывно говорить "здесь", в своей избе (Шевченко 1999: 28), что служит проявлением "закона сопричастия", согласно мнению Л. Леви-Брюля. Этот ученый считал, что мифологическое мышление в состоянии допустить многосущность личностей, их одновременную локализацию в нескольких разных местах (Леви-Брюль 1994: 177, 267). В соответствии с этим утверждением обмершая находилась одновременно в двух местах.