117485 (Тупиковый путь к одномерному миру, или Ошибки, которые могут стать роковыми)

Тупиковый путь к одномерному миру, или Ошибки, которые могут стать роковыми

Владимир Изотов, аспирант кафедры мировой и российской политики философского факультета МГУ

Первые годы нового века со всей отчётливостью показали беспрецедентно высокую конфликтогенность мирового политического пространства. Сбылись худшие предположения тринадцатилетней давности, связанные с тем, что разрушение биполярности освободит потенциал планетарных столкновений в новых, более жестоких формах. Завершение глобальной холодной войны породило череду горячих локальных войн, нетипичных по своему характеру и потому особенно опасных. Одним из негативных проявлений этого стало нарушение принципов структурности планетарных процессов. Линии современной структуры проходят скорее по узлам локальных этнических конфликтов и террористических противостояний, нежели по экономическим зонах и политическим объединениям. Показательный экстремизм, национальные и религиозные столкновения выходят на определяющие роли в международной политике. Снижается эффективность и падает авторитет ООН, ОБСЕ, ряда других организаций, созданных в условиях "прошлого" мира и для решения "старых" задач.

В данной статье автор продолжает тему глобальной политической нестабильности, активно обсуждаемую научным сообществом в последнее время. Недавние теракты в нашей стране не только высветили острейшие проблемы внутренней политики, но и вновь доказали - современный мир болен. Он рискует навсегда остаться в "переходном возрасте" [Лебедева, Мельвиль 1999 с.18; Лебедева 2002 с.62], что грозит обернуться гораздо худшими, чем мы могли предполагать, последствиями.

Сегодня реалистичный взгляд на панно мировой политики показывает нарастание хаоса и неуправляемости процессов. В связи с этим уже не кажется парадоксальным утверждение о бoльшей устойчивости биполярной системы по сравнению с современностью. Можно аргументировано утверждать, что мировая геополитическая конфигурация, разрушенная в самом начале 90-х годов прошлого века, обладала лучшим потенциалом для мирного развития.

Такое положение вызывает закономерные вопросы об упущенных возможностях и принципиальных ошибках, сделанных конструкторами современного миропорядка. Победные рапорты о победе в холодной войне вскружили голову политической и военной элите Запада. Результатом "головокружения от успехов" стала глобальная геополитическая модель, предписывающая унифицированному миру либерально-демократические стандарты западного сообщества. Однако история распорядилась по-своему. Цивилизационные и этнические противоречия, неравномерность регионального развития, макроэкономическая монополизация, экологические катастрофы и другие неприглядные особенности "глобализации по-американски" подтолкнули мир к новым конфликтам. Главный стержень большинства из них - протест против провашингтонской модели, принудительно навязываемой остальному ("неполноценному") миру. На современном этапе международных отношений большинство стран, как никогда, раздражены американским стилем внешней политики. Даже учитывая экономическую выгоду большинства государств от сотрудничества с Вашингтоном, повсеместный рост антиамериканизма становится впечатляющим фактором.

Неустойчивой оказалась и идеологическая платформа нового мирового порядка. Декларации о приверженности либерально-демократическим ценностям лишь фиксируют их поразительную неэффективность. Как следствие двойные стандарты международных отношений и стремительный рост в них силовой составляющей. Мир не готов для идеалистического существования на основе либеральных ценностей, и теории силового баланса вновь на пике популярности. Парадоксально, но хрупкое равновесие в мировом масштабе вновь, как и во времена холодной войны, поддерживается военно-стратегическим паритетом. С этой точки зрения, во внешней политике не произошло принципиальных положительных изменений. Ставка на силу как основной инструмент обеспечения геополитических интересов вновь стала реальностью, обесценив на фоне доктрин политического реализма институциональные теории международных отношений. Соответствуя этому, обратную направленность получает процесс разоружения, изменяя лишь свои качественные параметры. Перечисленные факты - очевидные свидетельства деэволюции глобальной безопасности; шаг назад, след которого виден очень отчётливо.

Серьёзные трудности вызывают попытки аналитического описания современного миросостояния. Традиционные подходы к изучению международных отношений и, прежде всего к их конфликтогенной составляющей, становятся неэффективными. Одной из главных из причин этого надо является новый преобладающий тип мировых столкновений, когда одна из сторон (террористические организации) не идентифицирована как субъект публичного международного права.

Собственно говоря, государство уже давно утратило монополию единственного актора международной политики, потеснившись перед ТНК, влиятельными неправительственными организациям и международными финансовыми институтами. Но 11 сентября 2001 года стало датой рождения нового актора - самого жестокого, радикального и непредсказуемого - глобального терроризма. Хорошим политическим тоном считается говорить об обезличенном терроризме, являющим собой некое внецивилизационное и наднациональное зло. Однако факты последних лет не дают основания для таких обобщений. Глобальный терроризм заявляет о себе с явным арабским акцентом. В этом есть известная степень закономерности, так как ислам всегда был достаточно политизированной религией с немалым количеством радикальных течений. Но важно заметить, что терроризм ни в коем случае нельзя воспринимать исключительно как порождение арабо-мусульманского геополитического сообщества и его теистической идеологии. Корни его гораздо глубже, и спрятаны они в системных противоречиях современного мироустройства и, в первую очередь, в неполноценности одномерных, прозападных моделей глобализации.

Роковые ошибки конструкторов нового мирового порядка спровоцировали не только " September of horror " 2001 года в Соединенных Штатах. Со зловещей периодичностью доносится исламское эхо алжирских, боснийских, палестинских, саудовских, иракских взрывов. В конце лета 2004 года настала и российская очередь. Беспрецедентная по интенсивности волна терактов обрушилась на нашу страну. Последовательные ошибки федеральной политики, усугубляемые тотальной коррупцией силовых структур и финансовых институтов, отвечающих за "восстановление" Чечни - малоприятный внутренний фактор террористических ударов.* Но, признавая внутриполитические причины, допустившие данные события, надо видеть и глубинную платформу происходящего. Глобальный терроризм выбирает на планете наиболее уязвимые места для своих акций. В России - стране с ассиметричным федеративным устройством - ослабленная и дестабилизированная Чечня на данный момент является идеальным местом для приложения сил исламского террора. Очевидна и фактически доказана связь исполнителей крупных терактов последних лет с мировыми центрами исламского фундаментализма. Террористическое насилие в России демонстративно вписывается в контекст глобальных противоречий мировой политики. Наша страна, в силу многонациональности и геополитического положения, расплачивается за издержки наивных попыток принуждения к униполярой системы. При этом не существует никакого согласия арабского большинства с действиями стратегов из Вашингтона. Можно говорить лишь о достаточно условной поддержке части правящих элит арабского Востока. Идеологической платформой для рядового населения уже давно является антиамериканизм. До 85% процентов жителей Саудовской Аравии настроено против военных операций США в Афганистане и Ираке. В других монархиях аравийского полуострова эта цифра не ниже. Опросы в Марокко и Иордании, Египте и Иране также показывают высокую степень антиамериканизма. Это - закономерные следствия американской политики. Трудно предположить иную реакцию на страну, пытающуюся диктовать нормы и ценности всей арабо-мусульманской цивилизации. Растущие противоречия Соединённых Штатов с мировым исламом убедительно свидетельствуют о неспособности Вашингтона к практической реализации непомерных амбиций глобального лидерства. На тупиковом пути к одномерному миру наблюдается существенная перегрузка американской политики международными акциями, ведущими, в конечном счете, лишь к взрывному росту мировых конфликтов.

Больше десяти лет прошло с тех пор, как Самуэль Хантингтон ( Huntington Samuel ) сформулировал концепцию "столкновения цивилизаций", занявшую немаловажное место в теории международных отношений [ Huntington 1993, 1996]. В своё время её ключевые тезисы вызвали активную дискуссию, как в мировом, так и в российском научном сообществе. В свете событий последних лет существует соблазн наложить хантингтоновскую матрицу "столкновения цивилизаций" на происходящее, подчеркивая, таким образом, основную причину конфликтов.

Однако такой путь не приведёт нас к истине, так как в его основе - подмена понятий. Противоречия в следующем: по Хантингтону, основными субъектами мировой политики (после окончания холодной войны) являются именно цивилизации. Такое утверждение представляется спорным. Как уже упоминалось, современные значимые акторы международных отношений - это не только государства, ТНК и НПО, но и мощные международные террористические ячейки. Понятно, что перечисленные субъекты мировой политики не являются самодостаточными цивилизациями, так же как отдельные государства, пусть даже такие весомые как США. Поэтому, например, события 11 сентября и последующие внешнеполитические акции США правильно рассматривать не как столкновение цивилизаций, а как обмен ударами двух акторов мировой политики - США и "Аль-Каиды". Лидер последней в своих обращениях всегда ставит знак равенства между США и мировым злом, но никогда не призывал к уничтожению всей западной цивилизации включающей, помимо США, несколько десятков стран.

Стало очевидно, что одним из основных дестабилизирующих факторов глобальной безопасности является ультраэкспансивный характер геополитической стратегии Вашингтона. Утверждая себя как мировую супердержаву, США не допускает мысли о серьёзных препятствиях на пути реализации своих планов. Особая миссия "избранного государства" - стержень внешнеполитической самоидентификации администрации Дж. Буша (George W. Bush). Но такой подход основан на грубом доминировании военной силы, вызывая неизбежное ответное сопротивление. Текущая внешняя политика американской администрации ещё долго будет отзываться громкими акциями (и не только исламистскими) на всех континентах. Более того, серьёзная критика американских действий всё чаще раздаётся и с европейского континента. США уже упрекают в "подрыве своими внешнеполитическими действиями принципов либерализма и в целом, всей системы западных ценностей". [Хаттон 2004] Обвинения, несомненно, очень серьёзные. Но для них имеются все основания. Вся система либеральной демократии, основанной на приоритете прав человека, оказалась далеко в стороне от практической политики США. Ведь в числе основных гарантий этой системы - недопущение измены политического режима, где бы то ни было силами, не ответственными перед большинством населения. В последнее десятилетие создан прецедент игнорирования международного права. Разрушение его демократических основ стало очевидным ещё задолго до 11 сентября, в 1999 году, когда мир стал свидетелем прямой агрессии против Югославии. Начиная операции в Афганистане и Ираке, США ясно показали - ни Совет Безопасности ООН, ни ОБСЕ, ни другие международные организации не имеют к их внешней политике никакого отношения. Организационную демократию межгосударственных институтов, с таким трудом выстроенную во второй половине ХХ века, Вашингтон полностью обесценил и устранил, сделав её историей международных отношений. При этом антитеррористическая компания "отметилась" фальсификацией доказательств наличия химического оружия у Ирака, нарушением элементарных человеческих прав мирного населения, унижениями личности и пытками военнопленных. В результате мировое сообщество получило наглядное представление о вероятных политических принципах и стандартах одномерного мира - американской внешнеполитической мечты.

Несостоятельность одномерной конфигурации доказывает и структурный анализ постбиполярного мира. Субструктуры современной мировой системы чрезвычайно сложны и всё более утверждаются на основе полиократии - "власти множества акторов и факторов" [Костин 2001, с.22]. В ближайшем будущем разнообразие планетарных процессов и действующих субъектов не оставляет шансов на приведение их единому (американскому) знаменателю. Очевидно, что "многомерную сложность настоящего" способен сбалансировать только мультиполярный мир. Поэтому серьёзной ошибкой в стратегической линии Вашингтона является восприятие остального мира, в том числе (и прежде всего) арабо-мусульманского, как пассивного объекта тотальной вестернизации. При этом любые политические силы исламского сообщества, не согласные с американской стратегией, высокомерно идентифицированы как "террористы" и "экстремисты".. Поразительная, основанная на высокомерии неспособность к диалогу с исламским миром является причиной очевидной неэффективности афганских и иракских операций. И одновременно такая стратегическая линия - главный генератор конфликтов, уровень и интенсивность которых требуют создании новой, более безопасной архитектуры международных отношений.

Данный вопрос сегодня первостепенен. И пути его решения, по сути, являются прекращением спора о моно- или мультиполярности современного мира. События последних лет отчётливо показали, что американский спринтерский темп на пути к однополюсному устройству - кратчайший путь к третьей мировой войне. Сегодня политическая и научная элита России, все вдумчивые люди должны чётко увидеть взаимосвязь между захватами заложников, взрывами на улицах наших городов и американскими внешнеполитическими агрессиями. Недостроенное здание однополярной архитектуры рухнуло, накрыв своими обломками сотни мирных граждан в Москве и Беслане, Буденновске и Махачкале.

Проблемы и противоречия современного мира не исчезнут сами по себе, и наивно обвинять политику США во всех без исключения бедах. Но первый шаг на пути к глобальной стабилизации должна сделать Америка, политический и экономический вес которой накладывает и пропорциональную ему ответственность. Мир должны ждать не нарастающие протесты против американского доминирования, а кооперационное сотрудничество цивилизаций с целью достижения глобальной безопасности. Само признание такого пути американской внешнеполитической элитой способно на порядок снизить планку мировых террористических угроз. Надо признать очевидное - даже существующая степень экономической мощи и военно-политического влияния США недостаточна для обеспечения заданного внешнеполитического стиля. Сегодня это ясно продемонстрировано с Афганистане и Ираке, завтра - в очередной стране, к которой будет применена технология смены неугодных Вашингтону режимов. Необходимо также указать на крайне опасные тенденции теснейшего слияния экономической и военной элиты США в ходе иракских операций. Американские компании не только активно лоббировали военные действия, но и косвенно финансировали их, мечтая получить максимальный контроль над энергетическими и сырьевыми ресурсами. Дискредитация "военно-нефтяной" внешней политики оказалась настолько очевидной, что одним из предвыборных ходов Дж. Буша стало обещание в случае победы избавиться от одного из таких лоббистов - вице-президента Д. Чейни (Dick Cheney) - совладельца крупной нефтяной компании. Однако после переизбрания президента в ноябре 2004 года, последовали совсем другие перестановки, направленные на ещё бо?льшую радикализацию внешнеполитической стратегии. Кондолиза Райс ( Condoleezza Rice) сменяет Колина Пауэлла ( Colin Powell) на посту госсекретаря. А советником по национальной безопасности становится Стивен Хедли ( Stephen Hadley), бывший первым заместителем госпожи Райс на её прежнем посту. Умеренный оптимизм внушает лишь наличие понимания проблемы внутри американской элиты и существующая оппозиция современному ультраконсервативному международному курсу.

Сохраняя лидирующие позиции в иерархии международных отношений, Соединённые Штаты могут и должны подчинить геополитическую стратегию не унилатералистским миражам, но императивам глобальной безопасности. Разумеется, американская администрация не откажется от расширения своего геополитического влияния, стремясь к контролю ключевых регионов. Это - путь всех сильных государств, и реальность мировой политики. Тем более в идеологическом подкреплении такой стратегии США не нуждаются. Его надёжно "обеспечивают" рост арабского терроризма и мировая нестабильность. Реальность международных отношений не позволяет надеяться на то, что Вашингтон не свернёт борьбу за однополярное устройство. Но приёмы этой борьбы, избранные в последние годы должны быть изменены. Модель "глобализации по-американски" не имеет ни малейших шансов для существования на основе военно-силового диктата; не уничтожит она и международный терроризм. Более того, упорное следование по пути насилия способно взорвать современную цивилизацию. И первая взрывная волна придёт из исламского мира. Психология восточного экстремизма такова, что даже при тотальном силовом контроле со стороны США (что маловероятно в принципе) всегда найдутся исполнители сверхжестоких терактов, способных вызвать катастрофы планетарного масштаба. Теоретически для Вашингтона есть только один путь в борьбе за мировое господство. Это классическая стратегия на основе экономического доминирования. Наращивая товарное, инновационно-промышленное и информационное влияние в мировых регионах, США могут стремиться к созданию гигантского рынка, работающего "под себя". И хотя успех данной стратегии вызывает значительный скептицизм, её одновариантность неоспорима. Открытая макроэкономическая конкуренция в глобализирующемся мире - единственно возможный путь для безопасного развития человечества, диктуемый императивами физического выживания. В противном случае мы получим нерегулируемое мировое пространство перманентных военных столкновений, основанных на гигантском клубке уже неразрешимых противоречий.