117389 (Государство – право – общество), страница 3

Известный западный политолог А. Арато вместо традиционного дуализма “государство – гражданское общество” предлагает пятистороннюю (“пятичастную”) конструкцию, включающую в себя: 1) экономическое общество, выделяемое на основе форм собственности; 2) чисто экономические ассоциации и союзы; 3) политическое общество, выделяемое на основе избирательного права и политических партий; 4) гражданское общество, выделяемое на основе прав в области коммуникации; и 5) гражданские ассоциации и движения21.

При любом подходе гражданское общество суть относительно самостоятельное общественное образование как по форме, так и по содержанию исполняемых функций. Главное в этом отношении заключается в том, что гражданское общество призвано контролировать государство, которое в свою очередь призвано служить обществу.

Что такое гражданское общество? Можно сказать, что гражданское общество – это негосударственная часть общества, основанная на автономии индивидов. Это семья, школа, добровольные организации и союзы, духовным выразителем интересов которых является общественное мнение.

До XVII–XVIII вв. гражданское общество в большинстве европейских государств находилось в загоне. Как бы отвечая на призыв Руссо “найти такую форму ассоциации, которая защищает и ограждает всею общей силой личность и имущество каждого”22, появляются различные политические и религиозные корпорации, купеческие гильдии, кооперативы и, наконец, профсоюзы. Гражданское общество в соответствии с общими интересами вступает с государством в особые отношения. Суть последних И. Фихте видел в том, что между государством и индивидом заключается своего рода договор, по которому индивид соглашается на определенное ограничение своей свободы и обязуется подчиняться общим установлениям государства, а государство в ответ на это гарантирует обеспечение безопасности индивида и его собственности. Кстати говоря, именно частная собственность, согласно классическим представлениям западных мыслителей, идущих от Ж.Ж. Руссо и Г. Гегеля, является экономическим фундаментом гражданского общества.

Известная английская пословица “Мой дом – моя крепость” имеет не только буквальный, но и глубокий обобщающий смысл. Если у человека есть свой “дом”, т.е. собственность” и если эта собственность надежно защищена законом, то он обретает уверенность, держит себя с достоинством перед властью любого уровня вплоть до государственной. [c.232] Здесь гражданское общество выступает как образование, главным действующим лицом которого является “человек-собственник”. Нет, это не элитарное общество Форсайтов, не закрытый аристократический клуб, а демократическое общество тех, кто чем-то владеет: средствами производства, денежным капиталом, акциями, информацией, необходимой людям, интеллектом, генерирующим идеи, наконец, просто рабочей силой. Каждый человек имеет право на собственное дело. Участники такого отделенного от государственной власти общества самостоятельны и независимы друг от друга (или зависимы в пределах достигнутой между собой договоренности). Они сами решают все свои дела, сами рискуют и пожинают плоды риска.

В процессе развития гражданское общество охватывает все более широкие слои населения – не только имущие, но и малоимущие и неимущие. В рабовладельческом обществе раб был совершенно бесправен, его можно было продать, купить, убить. Феодальный крестьянин тоже не пользовался гражданскими правами. Но оставаясь в ряде случаев объектом купли-продажи, он уже обрел право на жизнь. С возникновением и развитием капитализма рабочий, включаясь в структуры гражданского общества, стал гражданином государства с невиданным и невозможным ранее объемом прав и обязанностей. Государство в той своей части, которая характеризуется как “орудие”, “машина” господствующих классовых элит, было вынуждено не только считаться с возникшими общественными ассоциациями, но и встать на путь правового упорядочения своих отношений со всем населением, существенно перестроить свои собственные властные структуры.

Гражданское общество позволяет умерить притязания не только власти к гражданам, но сдерживать стремления человека к бунту – как к осознанному, так и неосознанному, стихийному, сугубо разрушительному. Речь идет не о социальных революциях. Говорят, на Западе время таких революций прошло. Речь идет именно о бунте как об одном из “существенных измерений человека”, человека, который говорит: “Я бунтую, следовательно, мы существуем”23. Примером могут служить бунты футбольных фанатов против всех и вся- если их футбольная команда проиграла, они “с горя” опрокидывают и поджигают автомашины, вдребезги разбивают витрины магазинов, забрасывают полицейских камнями. Если их футбольная команда выиграла, они делают то же самое – но на этот раз “от счастья”. [c.233]

Гражданское общество во многом способствует нормальному ходу политического процесса в государстве, что особенно важно для государств, где по разным причинам происходит частая смена правительств (как, например, в Италии). Будучи негосударственной частью общества, гражданское общество тем не менее служит стабилизирующим фактором и государства, и общества в целом.

В свою очередь, современное государство прямо заинтересовано в мобилизации потенциала гражданского общества, учитывая его массовый демократический характер. Больше того, оно в ряде случаев сознательно отказывается от части своих функций (или ограничивает их) в пользу организаций и объединений гражданского общества, созданных на добровольной основе. Через их сеть государство мобилизует и привлекает значительные материальные средства и трудовые ресурсы, позволяющие разгрузить государственные структуры, компенсировать недостатки их деятельности, решать конкретные задачи.

Без стереотипов. Сложившиеся формы политико-правовой жизни в разных странах Запада не идентичны. В Англии, например, нет “писаной” конституции, а существует огромное количество конституционных актов. Английская судебная власть, в отличие от американской, правительство и парламент не контролирует. Правительства формируются на партийной основе. Возможно это как-то выходит за идеальные рамки гражданского общества и правового государства, но тем не менее не ставит под сомнение демократические принципы власти и управления на Британских островах.

Правовое государство, гражданское общество, права человека, в той мере и в тех формах, в каких все это существует, – великие достижения западной цивилизации. Однако причислять их к разряду общечеловеческих ценностей не следует. В условиях других цивилизаций – китайской, японской, исламской – иные мерки и иные ценности и для их народов не менее великие.

§ 4. Россия: трудные пути к правозаконности

Великий знаток русской души Н.А. Бердяев с горечью писал об аполитичности русского народа, его склонности к монархическим, авторитарным формам государственного устройства, о том, что в России право никогда не считалось добродетелью. И с этим трудно не согласиться. Действительно, в России всегда действовала мощная государственная власть, а народ был отчужден от политики. Правовой нигилизм был характерным явлением во всех слоях общества. [c.234] Но утверждение Бердяева о том, что “ни о каком правовом, конституционном государстве русский народ и слышать не хотел”24, представляется излишне категоричным.

Штрихи российской истории. В северо-западной Руси, послужившей колыбелью великорусской народности, издавна существовали вольные городские общины, среди которых выделялся Новгород Великий, или как его уважительно называли “Господин” Великий Новгород. Так вот этот “Господин”, по определению Н.М. Карамзина, более шести веков слыл в России и Европе державою народною, или республикой, “политическая система” которой имела “образ демократии”25. В.О. Ключевский называл Новгород “державной союзной общиной”, основанной на “вечевой демократии”26.

Начиная в XV в. на Дону стала развиваться казачья вольница с ярко выраженными принципами самоуправления. Ее особое значение в истории России определяется, между прочим, тем, что она предоставляла защиту беглым крепостным крестьянам, делая их свободными людьми. Знаменитый принцип донского казачества “С Дона выдачи нет” фактически бросал вызов крепостничеству. Кстати говоря, он очень напоминал немецкую правовую норму эпохи средневековья – “Городской воздух делает свободным”. С той только разницей, что в первом случае крестьянин становился свободным немедленно, а во втором – через год и один день.

Что касается гражданского общества в России, то оно тоже давало о себе знать, особенно в критических ситуациях. Так было, например в “смутное время” конца XVI – начала XVII в., когда Российское государство находилось на краю гибели, а в Москве пытались править поляки через подставных лжедмитриев. В 1611–1612 гг. по инициативе торговца мясом земского старосты Кузьмы Минина торговая община Нижнего Новгорода снарядила земское народное ополчение по помощь Москве. В своей знаменитой речи на Соборной площади Кузьма Минин говорил о том, что русские люди ничего не пожалеют – ни пожитков и дворов своих, ни жизни своей и своих близких – во имя спасения государства. И государство было не только спасено, оно стало великим государством, а Кузьма Минин вошел в историю как великий гражданин России.

Необходимо сказать, что земство как система выборных органов местного самоуправления играло важную роль в политической истории России. Его можно рассматривать как специфически российское проявление гражданского общества в условиях самодержавной монархии, препятствовавшей его становлению27. [c.235]

В начале XX в. земское движение, носившее по отношению к монархической власти либерально-оппозиционный характер, породило нелегальные политические организации: “Союз земцев-конституционалистов”, “Союз освобождения”, “Беседа”. И хотя после революции 1905 г. и появления легальных политических партий они распались, земство продолжало функционировать в качестве органов местного самоуправления вплоть до 1918 г.

Начало гражданского раскрепощения в России было положено судебной реформой 1864 г. Она провозгласила такие принципы, как равенство всех перед законом, разделение судебной и административной власти, несменяемость судей, независимость адвокатуры, гласность и состязательность процесса, создание суда присяжных. Были введены новые либеральные судебные уставы. Однако все это можно рассматривать только как первый шаг на пути к правовой государственности. После убийства царя-реформатора Александра II новый царь Александр III обнародовал манифест “О незыблемости самодержавия” (1881). Началась эпоха реакции, резкого торможения общества. Тем не менее брешь в абсолютизме, в неправовом состоянии государства и общества была пробита, а произвол власти в какой-то мере ограничен.

Революция 1905 г. заставила царизм пойти на серьезные изменения в государственном строе России. Благодаря деятельности четырех Государственных Дум (1906–1917), выборных законодательных учреждений и многопартийности, страна приобрела свой первый опыт парламентаризма.

Неправовой характер государства в постоктябрьский период. Однако этим “росткам” демократической государственности в России не суждено было выжить – ни в последние годы существования самодержавия, ни в постоктябрьский (1917) период. Как известно, на развалинах “Старого” неправового государства было учреждено новое неправовое государство, действовавшее от имени диктатуры пролетариата, а затем и “всего народа”.

Л.М. Каганович, один из советских партийно-государственных руководителей, выступая в Институте советского строительства и права в 1929 г. с докладом “Двенадцать лет строительства Советского государства и борьба с оппортунизмом”, отметил: “...Мы отвергаем понятие правового государства. [c.236] Если человек, претендующий на звание марксиста, говорит всерьез о правовом в государстве и тем более применяет понятие “правового государства” к советскому государству, то это значит, что он отходит от марксистско-ленинского учения о государстве”.

Что касается термина “гражданское общество”, то он тоже был изгнан из советского государственно-правового и политического лексикона; тем более что этот термин (по-немецки: Burgerliche Geselschaft) переводится не только как “гражданское общество”, но и как “буржуазное общество”. А о каком “буржуазном обществе” в социалистической стране могла идти речь?! Такие организации, как профсоюзы, комсомол, кооперация, творческие союзы, которые в других условиях могли бы послужить базой для развития гражданского общества, во многом лишались самостоятельности, входя в официальные структуры в качестве “приводов” партийно-государственной машины власти. А человек, индивид, оказывался встроенным в эти структуры в качестве “винтика”. Его статус гражданина с определенным Конституцией значительным объемом прав и свобод не мог быть адекватно реализован в реальной жизни. Хотя следует заметить, что открытой безработицы в стране не было и необходимый минимум для “материального и духовного развития, как и уверенность в завтрашнем дне, советские граждане в последние десятилетия, безусловно, имели.