79869 (Проза Михаила Осоргина. Роман «Сивцев Вражек»), страница 4
Описание файла
Документ из архива "Проза Михаила Осоргина. Роман «Сивцев Вражек» ", который расположен в категории "". Всё это находится в предмете "литература" из , которые можно найти в файловом архиве . Не смотря на прямую связь этого архива с , его также можно найти и в других разделах. Архив можно найти в разделе "остальное", в предмете "литература и русский язык" в общих файлах.
Онлайн просмотр документа "79869"
Текст 4 страницы из документа "79869"
Бронзовый шарик лежал неподвижно. Неподвижны были и глаза Обрубка, на него устремленные, — стальные серые глаза.
Бронзовый шарик мал и ничтожен. Но вокруг него образовались круги, и первый круг захватил бытие Обрубка, печальное и нечеловеческое бытие. И дальше шли круги, все шире. В одном вмещалась Москва, в другом Россия, в третьем земля, а дальше — бесконечность. В пределах вечности ничтожно было бытие Обрубка, незаметное, несуществующее, как математическая точка; но оно было центром, блестящим, слепящим глаз; от него исходили лучи и освещали весь мир страшным смыслом и значением».
Единственный исход для себя Стольников находит в самоубийстве. И автор не находит в себе сил и права возражать несчастному и опровергать его.
Но рядом с кругами вокруг бронзового шарика, так и не сдвинутого с места взглядом инвалида-обрубка, — дом на Сивцевом Вражке, счастливый приют и мирная (несмотря ни на что) пристань. Здесь — старенький профессор, как прежде разглядывающий изображения птиц, и молодая внучка Таня. В концовке романа орнитолог объясняет внучке необходимость знания, веры в науку и своего на первый взгляд ставшего бессмысленным труда:
«— Люди придут, новые люди, начнут все стараться по-новому делать, по-своему. Потом, поглядев, побившись, догадаются, что новое без старого фундамента не выживет, развалится, что прежней культуры не обойдешь, не отбросишь ее. И опять возьмутся за старую книжку, изучать, что до них изучено, старый опыт искать. Это уже обязательно. И вот тогда, Танюша, вспомнят и нас, стариков, и твоего дедушку, может быть, вспомнят, книжки его на полку опять поставят. И его наука кому-нибудь пригодится.
— Ну, конечно, дедушка.
— Птички пригодятся. Обязательно должны пригодиться мои птички! И им место в жизни найдется. Верно ли, Танюша?»
Символ вечного круговорота и возрождения жизни — ласточки, обитающие в гнезде под крышей дома, и календарь орнитологических наблюдений, который она продолжит вести и после ухода профессора. Внучка отвечает дедушке:
«— Дедушка, вот скоро весна, и ласточки наши прилетят.
— Ласточки непременно прилетят. Ласточке все равно, о чем люди спорят, кто с кем воюет, кто кого одолел. Сегодня он меня — завтра я его, а потом снова... А у ласточки свои законы, вечные. И законы эти много важнее наших. Мы еще мало их знаем, много изучать нужно.
Долго молчали. И правда, стены старого дома шептались. Наклонив голову к Танюше, так что седая борода защекотала ее лоб, орнитолог тихо и ласково сказал:
— Ты отметь, Танюша, запиши.
— Что записать, дедушка?
— А когда нынче весной ласточки прилетят — отметь день. Я-то, может быть, уж и не успею. А ты отметь обязательно.
— Дедушка...
— Да, да, отметь либо в календаре, либо в моей книжечке, где я всегда отмечаю. Будет одной отметкой больше. Это, Танюша, очень, очень важно, может быть, всего важнее. Отметишь, девочка? Мне приятно будет.
Ласковая дедушкина рука гладит голову Танюши.
— Дедушка, милый дедушка... Ну да, конечно... я отмечу, дедушка…»
Георгий Адамович утверждал, что «Осоргин—писатель на редкость откровенный он не прячется за своих героев, он прямо от своего лица комментирует историю, и делает это порой в форме афористически-ясной и отточенной. Да и герои его, впрочем, не претендуют на то, чтобы хоть на одну минуту заслонить автора» этого стоит (Адамович Г. Литературные беседы. "Сивцев Вражек" М. А. Осоргина; цит. по электронной версии: http://az.lib.ru/o/osorgin_m_a/text_0030.shtml). С этим согласиться трудно. Даже отдельные прямые авторские высказывания в романе получают настоящий смысл только в своем созвучии и противостоянии с другими авторскими суждениями и с разнородными мнениями персонажей. Тем более ни один из героев романа не является примитивным резонером — выразителем мыслей самого писателя. Своя правда есть, как видится Осоргину, и у стоического и благородного циника Астафьева, и у раздавленного отчаянием Стольникова. Но они относительны. Это их правды. И не случайно роман все-таки завершается теплым разговором дедушки и внучки, ожидающих весеннего появления ласточки, которая непременно прилетит. Осоргин написал о страшном времени все-таки очень светлую книгу.
Список литературы
Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.portal-slovo.ru