69314 (Наследие Потебни и Веселовского)

Наследие Потебни и Веселовского

Вяч.Вс. Иванов

Потебня, его школа и его влияние : языкознание в центре гуманитарных наук. Историческая поэтика Веселовского. Новаторскими идеями в области истории литературы и смежных с ней литературоведческих дисциплин изобиловали труды двух ученых, работавших во второй половине XIX в. и на рубеже веков, но оказавших влияние на русский формализм и все следовавшие за ним течения. В отличие от самих формалистов эти исследователи еще в очень малой степени вошли в круг тех, которые широко известны мировому литературоведению.

Живший во второй половине русский и украинский лингвист (большинство им написанного было по-русски, хотя и с приближением к украинскому, напоминающему Гоголя, но Гомера стихами он переводил на украинский), специалист по фольклору и поэтике А.А. Потебня оказал значительное влияние на всех, занимавшихся в России в ХХ в. психологией творчества и смежными проблемами эстетики, поэтикой фольклора и художественной литературы и теорией языкового развития. Потебня, обучавшийся в годы после университета сравнительно-историческому индоевропейскому языкознанию в стране, эту науку породившей - в Германии, начал с философской книги «Мысль и язык», выдержанной в духе того самого психологистического направления, конец которому несколько десятилетий спустя положили последователи Гуссерля. В продолжавшей это раннее направление его занятий серии харьковских изданий в начале ХХ в. вышло несколько ценных исследований, как книга Погодина о языке и творчестве, приближающаяся к мыслям известной работы Бенедетто Кроче «Эстетика как наука о выражении и как общая лингвистика». Но в следующих своих сочинениях Потебня быстро шел к принципам структурного анализа, в котором равное внимание уделяется и форме, и функции. От Потебни позднее отталкиваются в своих эстетических работах теоретики символизма, как Андрей Белый; с предложенным Потебней пониманием искусства как мышления в образах в ранних формалистических работах спорит Шкловский. Из планировавшейся большой книги «Из записок по теории словесности» Потебня сам отделал и привел в вид, пригодный для публикации, только начальную вступительную часть, описывающую строение относительно простых словесных текстов «Басня, пословица, поговорка». Предложенной Потебней понимание структуры басни послужило отправной точкой для развернутого изложения строения басни в «Психологии искусства Выготского (Выготский 1997; рукопись закончена в 1925г. и 40 лет не печаталась) и позднее в работах об античной и классической мировой басне М.Л. Гаспарова. Рассмотрение таких небольших (минимальных) законченных языковых текстов, как пословица и поговорка, явилось шагом к созданию науки о них - пареомиологии, расцвет которой в трудах Пермякова и других русских исследователей происходит в 1960-е гг. на фоне укрепляющихся структурных и семиотических подходов, одним из главных предшественников которых в России был Потебня. В работах московско-тартуской семиотической школы, В.Н. Топорова и его соавторов использованы конкретные выводы работ Потебни по славянскому фольклору, в частности, касающихся таких символов, как мировое дерево. Еще раньше, в книге, вышедшей сразу после конца войны, но продолжавшей неопубликованную диахроническую часть предшествовавшего исследования волшебной сказки, В.Я. Пропп развил идею статьи Потебни о Бабе-Яге. Согласно предположениям Потебни и Проппа, в основе образов, связанных с Бабой Ягой и аналогичными персонажами славянского фольклора, лежит представление о невидимости мертвых, которых не могут увидеть живые. Эти мысли были продолжены в последующих семиотических работах, посвященных бинарной оппозиции «видимый-невидимый». Архаизм Бабы-Яги был выявлен благодаря открытому В.Н. Топоровым ее сходству с древней жрицей-колдуньей, проводившей магические обряды в Древней Малой Азии во II тыс. до н.э.

В работах по фольклористике и другим гуманитарным наукам, примыкающим к языкознанию, Потебня исходил из того, что для всех них исходными должны быть принципы и методы лингвистики. Идея первичности языкознания по отношению ко всем другим наукам о духовной культуре (и самого языка по отношению к этой последней) обосновывалась Потебней в особой лекции, текст которой был включен в книгу «Из записок по теории словесности». Эта мысль позднее разделялась и теми немногими учеными, которые стали предшественниками будущего поворота всех этих наук к исследованию структуры (показательны, в частности, высказывания о роли языкознания у английского этнолога Хокарта). Тот поворот к языку, о котором выше говорилось по поводу философии ХХ в. (в том числе и русской), характеризует многие гуманитарные науки, на которые принципы формального и структурного исследования распространялись постепенно, делая языкознание моделью для других дисциплин (характерно. В частности, влияние лингвистической терминологии и методов Романа Якобсона на антрополога Леви-Строса и психоаналитика Лакана). Потебня был одним из первых, кто эту тенденцию предвидел и постарался передать эту идею своим ученикам. В собственно лингвистических своих исследованиях он интересовался теми вопросами сравнительного синтаксиса, которые привлекли внимание лингвистов (испытавших, как С.Д. влияние Потебни) во второй четверти ХХ в.

Другим ученым предшествовавшего поколения, чье сильное воздействие испытали филологи ХХ в., был А.Н.Веселовский. Его опережавший время замысел «Исторической поэтики» предполагал рассмотрение основных элементов художественной формы в диахроническом срезе. Книга не была закончена. Веселовский успел написать только отдельные фрагменты (в частности, главы по истории эпитета). Но влияние опубликованных черновых записей и конспектов Веселовского было значительным (хотя книга осталась известной преимущественно в России, она не была переведена ни на один широко известный западноевропейский язык). Некоторые идеи ранних работ Шкловского опирались на выводы Веселовского или возникли в противопоставлении им.. Значительным было воздействие Веселовского (и Шкловского, в этом конкретном случае его продолжившего) на первую книгу Проппа. Последний подхватил мысль об элементарной части сюжета - мотиве и занялся классификацией повторяющихся мотивов. Отдельные выводы сравнительных изысканий Веселовского, изложенные в «Исторической поэтике», подтверждены новейшими исследованиями. В частности, в целой серии работ по греческой и индоевропейской поэтике была подтверждена идея о наличии у Гомера сложно построенных образов с уподоблениями, вложенными друг в друга, как в древнеисландских кеннингах. В работе «Из истории эпитета» содержались мысли, созвучные таким позднейшим исследованиям, как книга К.Сперджен об образности Шекспира.

Список литературы

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://imk.msu.ru/