68921 (Пространственно-временной континуум как форма целостности культуры: к постановке проблемы)

Пространственно-временной континуум как форма целостности культуры: к постановке проблемы

Э.В. Баркова

Современная социокультурная ситуация характеризуется столь быстрым и фундаментальным изменением мироустройства и вследствие этого оснований бытия человечества, что философско-культурологическое осмысление происходящего в значительной степени отстает от темпов самих этих изменений.

Результатом этого стало отсутствие как целостного видения современной действительности, так и определения специфики современной формы научной репрезентации социокультурной системы, необходимой и достаточной для ее освоения на уровне целостности. В современной научной картине мира эта ситуация представлена множеством разнородных проявлений и фрагментов, плюралистически осваиваемых различными философскими направлениями, школами и дисциплинами.

Кроме того, развитие культуры в наше время связано со значительной диспропорцией между исключительно быстрым, лавинообразным ростом новых культурных форм и все большим отставанием возможности их освоения, с чем, по-видимому, связана одна из причин ослабления ею функции нормативности. В философии культуры в этой связи актуализируется исследование тех онтологических оснований культуры, в которых бы была выражена нелинейность ее развития, многомерность и системный характер, что позволило бы уточнить ее особенности как современной развивающейся целостности. Но решение этой задачи, требует развития методологических оснований философии культуры.

Бесспорно, за последние три десятилетия в отечественной науке были получены значительные результаты, давшие возможность конкретизировать анализ культуры как открытой сложноорганизованной системы.

Но целостность культуры в них, как правило, рассматривалась либо в синхронном разрезе, схватывающем одновременно компоненты ее пространственных структур, либо в диахронном, и в этом случае исследовался линейно-временной ракурс ее бытия, либо пространственные и временные характеристики бытия культуры рассматривались вне внутренней связи друг с другом, хотя уже сама логика исследования предельно близкого предмета — пространства социального — приводила к включению временного параметра в содержание методологии: «принципиальное отличие пространства как формы общественного бытия от всех иных разновидностей пространства заключается в том, — отмечает В.Г. Виноградский, — что его возникновение и развитие всецело связано с деятельностью общественного субъекта (общества в целом, социальной группы, индивида). Социальное пространство является специфической формой этой деятельности. Его свойства определяются исторически развивающимся способом жизнедеятельности того или иного субъекта» [1]. Использованная в различных исследованиях методология — будь то системный подход, герменевтика, структурализм, марксизм или постмодернизм — способствовала прояснению многих аспектов бытия, самодетерминации и механизмов саморазвертывания культуры. Тем не менее и сейчас в науке существует ряд вопросов, решение которых предполагает прояснение специфики пространства и времени, но взятых не как отдельные формы культуры, а в их единстве как активные компоненты культурообразования. В этом поиске, как мне кажется, определенным методологическим потенциалом обладает «пространственно-временной континуум» как понятие и исследовательский принцип философии культуры.

При первом приближении континуум можно определить как такую форму бытия культуры, в которой на основе единства пространства и времени обеспечивается специфика содержания, относительная автономность и самодостаточность культуры. Эта форма содержательна, поскольку в ней происходят постоянные взаимопереходы не только пространства и времени, но и содержания культуры в свойства пространства-времени и обратно. Континуум, следовательно, является одним из вариантов конституирования целостности. Как способ бытия культуры, он самовоспроизводит себя через единство формы и содержания. Эта его особенность позволяет не проясняя конкретику и все многообразие ее проявлений (что требует иных методологических конструктов, имеющих обще- и частнонаучный характер) раскрыть единство становления и устойчивости целостности, в рамках которой развертывается все многообразие ее свойств и отношений. Поэтому континуум оказывается как бы особым подвижным контуром, который обеспечивает связь целого и частей, внутреннего и внешнего, общего и единичного, выделяя зависимость свойств тех или иных культур от некоторых константных состояний ее бытия.

Содержательность континуума как раз и связана с выделением в нем констант, в которых фиксируется тождество некоторых элементов — свойств или состояний культуры, неизменно присутствующих в культурном процессе. Константы выступают особого типа детерминантами, которые постоянно проявляются в историко-культурном процессе. Именно через них континуум обеспечивает процессы взаимоперехода от статики к динамике и наоборот, тем самым как бы ориентируя познание на изучение внутренних динамических свойств изучаемых систем.

Эти особенности и выдвинули его в центр методологических поисков науки ХХ века, что проявилось не только в исследованиях естественных и точных наук, но и доказало свою продуктивность в проекциях идеи континуума на социально-гуманитарное знание. Поэтому пространственно-временной континуум не случайно стал одной из инноваций ХХ века: усложнение объектов науки, осознание их системного характера с необходимостью выдвинули континуальность в число приоритетных методологических принципов исследования непрерывности, связи и взаимопереходов различных фрагментов реальности. Это впервые позволило изучать природу таких объектов, границы существования которых не имеют четких очертаний, поскольку эти объекты постоянно находятся в становлении, обнаруживая свою незавершенность, пульсацию, что отличает и культуру как особый тип бытия.

Известно, что как исследовательский принцип пространственно-временной континуум впервые был освоен в теории относительности А. Эйнштейна, доказавшего, что при приближении частиц к скорости света радикально меняются их свойства: растет масса, замедляется время. Но этого эффекта не происходит, если их скорость достаточно удалена от предела — выделенной и постоянной величины — скорости света. Пространственно-временной континуум поэтому с самого начала стал не просто методом анализа содержания, но и определением границ той среды, в которой данный фрагмент реальности сохраняет свою качественную специфику. Введение А. Эйнштейном такой константы как постоянство скорости света явилось одним из оснований, позволившим ему осмыслить идею четырехмерности пространства-времени и доказать, что изменения свойств пространства-времени — результат их «наполняемости» новым содержанием, новыми свойствами объекта.

Отметим и то обстоятельство, что все эти научные поиски ХХ века шли на фоне кардинального пересмотра представлений о пространстве и времени и в самой культуре и обществе. И прежде всего, искусство, опередив континуально-научную рефлексию, осуществило эту революцию в художественном освоении, в русле которого, как писал В.В. Иванов, «шли и живопись после Сезанна и кино Бергмана… Как еще во время первой мировой войны писал Бердяев, после Андрея Белого и Пикассо сама история занялась ультраавангардным сочинительством. Искусство становится искореженным отсветом изломанного времени. Пикассо приходит к своей “Гернике”, как Шенберг — к “Свидетелю из Варшавы”» [2].

В течение ХХ века идея континуальности подтвердила свою продуктивность во многих науках — математике, биологии, физиологии, экономике, генетике, теории организации. А ее одной из первых теоретических проекций на область гуманитарного знания, по-видимому, можно считать разработку идеи хронотопа М.М. Бахтиным, позволившей создать своеобразную онтологию романа. «В литературно-художественном хронотопе имеет место слияние пространственных и временных примет в осмысленном и конкретном целом. Время здесь сгущается, уплотняется, становится художественно зримым, пространство же интенсифицируется, втягивается в движение времени, сюжета, истории. Приметы времени раскрываются в пространстве, и пространство осмысливается и измеряется временем. Этим пересечением рядов и слиянием примет характеризуется художественный хронотоп» [3].

Введение хронотопа позволило М.М. Бахтину реконструировать логику становления романа в зависимости от глубины включенности в него пространства-времени, начиная от авантюрного греческого романа с его крайне абстрактными показателями пространства-времени до хронотопа в романах Ф. Рабле, в которых весьма специфически «все переходит во все». М.М. Бахтин доказал, что именно граница жанра составляет ту границу, внутри которой формируется хронотоп романа как объекта, определив точные жанровые рамки хронотопа в литературе.

Все это, свидетельствует о том, что пространственно-временной континуум все в большей степени осмысливается как важный принцип, условие восхождения любой науки — в том числе социально-гуманитарной — на уровень концептуально-теоретической системы. А потому, по-видимому, правомерно поставить вопрос о возможности его включения в исследование культуры и предположить, что континуум в скрытом виде существует в культуре, и его необходимо вскрыть и прояснить его природу.

Однако в действительности ни в философии, ни в культурологии он пока не отрефлексирован как потенциал исследования социокультурной реальности.И одной из причин этого, как мне кажется, является традиция физикалистского понимания континуума, представленная, например, в Философской Энциклопедии, где континуум определяется как понятие «которым в математике, математическом естествознании, философии обозначают несколько различных, но тесно связанных друг с другом понятий, употребляемых при анализе математической бесконечности, при изучении абстрактных пространств в математике и ее приложениях, при характеристике взаимосвязей между пространством и временем… Понятия, выражаемые термином «континуум», имеют общенаучный характер и важное философское значение, связанное с рассмотрением соотношения познавательных методов, основанных на идее непрерывности, и методов, носящих дискретный характер, с гносеологическим осмыслением понятия бесконечности и использующих это понятие результатов современной физики» [4].

Кроме того, существующий и сегодня разрыв в методологии естественнонаучного и социально-гуманитарного знания по-прежнему обуславливает то обстоятельство, что и сегодня в справочных изданиях и учебных пособиях понятие «континуум» либо отсутствует вообще [5], либо воспроизводится по-прежнему его естественно-научное понимание [6], хотя иногда и с оговоркой, что в «социальных системах … обнаруживаем специфику этих отношений. Однако современная наука еще не сформулировала общих законов пространственно-временных отношений для биологических и социальных систем, хотя некоторые частные случаи изучены» [7].

И лишь в 90-ые годы появляется осознание необходимости и перспективности введения континуума в философию культуры. Этот процесс, прежде всего, связан с рядом работ М.С. Кагана [8], в которых впервые указывается на необходимость «координат» континуума в анализе отношения «человек — мир»: «мир, в котором существует и действует человек, является пространственно-временным континуумом, и потому полнота информации о бытии предполагает знание того, что происходит во всех фрагментах обоих его измерений» [9].

В близком значении применительно к анализу цивилизации говорит о континууме В.К. Карнаух: «…социальное пространство неразрывно связано с социальным временем. Поэтому, как нам представляется, можно вести речь о едином пространстве-времени цивилизации, о ее пространственно-временном континууме» [10].

В ситуации, сложившейся в последнее время, когда и в теории (особенно в философии культуры постструктурализма и постмодернизма), и на практике начинают осваиваться различные континуальные процессы, не случайно оформилось и направление знания, дающее наиболее адекватную методологию для исследования континуума культуры. Такой методологией является социальная синергетика, развивающая принципы философии истории, теории систем и коэволюционной стратегии. Как универсальная теория формирования неравновесных систем, она позволяет выявить системно-организационные основы и культуры, поскольку культура может быть рассмотрена как специфическая форма самоорганизации. Синергетика, — отмечает М.С. Каган, — «предоставляет культурологии возможность найти в этом хаосе ростки новой, более сложной гармонии, ибо синергетика и выявляет закономерности развития порядка из хаоса» [11]. Дело в том, что в культуре, где задается устойчивость порядка жизнедеятельности субъекта, структура пространственно-временной организации определяется спецификой ее полифункциональности, полиритмии и иерархией взаимопроникающих смысловых пространств и времен. В этой структуре и ее динамических характеристиках проявляется все многообразие жизни культуры, и общей формой этого многообразия, в которой происходит как бы взаимокорректировка этих различных «пульсирующих элементов», является пространственно-временной континуум. Именно он позволяет сформировать образ культуры как своеобразной пульсирующей Вселенной — целостной и многообразной, хаотичной в одних своих измерениях и закономерной в других, развивающейся одновременно во многих и разных направлениях. Такой образ оказывается возможным потому, что социально-синергетический «подход предлагает науке нетривиальное видение… : в открытой эволюционирующей системе не может быть «единого на все времена» структурного порядка… Социальный порядок в синергетике предстает как живой, развивающийся по законам самоорганизации, «дышащий», пульсирующий организм — становящийся, но не ставший» [12].