61305 (Завещание Пушкина. Духовный смысл русской истории)

Завещание Пушкина. Духовный смысл русской истории

Коняев Н. М.

Так получилось, что одновременно с другими работами, довольно много лет я занимался исследованием судьбы генерала Власова. В результате, в издательстве «Вече» вышла моя книга «Два лица генерала Власова»…

Разумеется, я осознавал, что ни темой исторического повествования, ни выбором персонажа истории удивить при нынешней насыщенности книжного рынка невозможно, но действительность превзошла все пессимистические ожидания. Почти одновременно вышло еще три книги о генерале Власове…

В одной из них Власов предстает человеком, с курсантских лет озлобившимся на советскую власть, задумавшим предать и в результате предавшим Родину…

В другой книге (Юрий Финкельштейн «Свидетели обвинения: Тухачевский, Власов и другие…», Журнал Нева, Санкт-Петербург Нью-Йорк, 2001) Власов изображен почти идейным борцом со сталинизмом, перешедшим на сторону Гитлера, чтобы освободить Родину от гнета Сталина.

Ну, а автор третьей книги, бывший редактор военно-исторического журнала Виктор Филатов попытался доказать, что Власов был тайным советским агентом, которого сам Сталин и заслал к немцам…

В принципе, сейчас можно стать свидетелем такой сцены… Вы приходите в магазин и спрашиваете книгу о генерале Власове. Продавец спрашивает, а про какого Власова вы хотите приобрести книгу? Про того, который предатель Родины или про того, который борец со Сталиным? Или может быть нужна книга про Власова — тайного агента Сталина?..

1.

Нет сейчас никакой нужды обсуждать насколько соответствуют исторической правде эти срывающиеся то в откровенную русофобию, то в патриотическую шизофрению изыскания.

Важно другое. История как бы размягчается, становится текучей… Исподволь насаждается многовариантность истории…

Несколько месяцев назад, когда правительство решило упорядочить издание школьных учебников истории, тема это прорвалась и на телеэкраны. Один директор школы, признался тогда, что, излагая историю Великой Отечественной войны, он рассказывает и о точке зрения господина Суворова, доказывавшего, дескать, это не Германия напала на СССР, а СССР не успел напасть на Германию.

Говорил директор школы об этом с гордостью, что вот такой он замечательный педагог, не стесняет свободы учащихся, предоставляет им возможность самостоятельного выбора…

На мой взгляд, это признание свидетельствует не о педагогических талантах директора школы, а о его духовной неразвитости и профессиональной непригодности. Уровень культуры этого директора школы настолько низок, что он не может отличить серьезное историческое исследование от политического памфлета.

Мне всегда было грустно смотреть на людей приводивших многочисленные факты и цифры, чтобы доказать, лживость утверждения Суворова. В результате эти оппоненты оказывались в хитрой, специально подстроенной ловушке, и вместо разоблачения памфлетиста, вынуждены были опровергать очевидные факты.

О том, что СССР, действительно, готовится к войне даже и в песнях пели, про машины, которые в огне и блеска стали пойдут в яростный поход… Тут спорить с господином Суворовым не надо. Разумеется, СССР, если бы события развивались как-то иначе, мог бы напасть на Германию.

Подлость обмана господина Суворова в том, что он подменяет сослагательное наклонение действительным. Возможный вариант развития событий уравнивает с тем, который был на самом деле.

Рассуждая в духе Суворова, можно говорить о том, что после войны мы собирались напасть на Америку, а Америка соответственно готовилась напасть на нас. И, в принципе, это будет соответствовать действительности, для войны ведь и велась гонка вооружений.

Но происходит то, что происходит и ничего более…

Какие бы планы не разрабатывали в штабах, ни СССР не напал на США, ни США — на СССР.

СССР, разумеется, мог бы напасть при определенных условиях на Германию, но это — сослагательное наклонение. А в действительности случилось то, что случилось. 22 июня 1941 года фашистская Германия напала на СССР.

Разумеется, подобная метаморфоза политического памфлета в историческое исследование, как это случилось с книгой господина Суворова, стала возможной лишь в том потоке исторической информации, который обрушился на нас за последнее десятилетие и переработать который не способно не только обывательское сознание, но и научно-общественная мысль.

В результате этот поток исторической информации и населили злые химеры, рожденные попытками свести посредством истории какие-то национальные или политические счеты, в результате так легко вылепляются из недавней русской истории и пасторальные персонажи, и монстры преисподней…

Но это, что касается советской истории…

Между тем «поплыла» и более ранняя история, казалось бы, не столь зависящая от партийных и национальных обид и амбиций.

2.

Искус поиска исторических сенсаций охватил сейчас многих современных писателей.

Возьмем, например, роман интересного санкт-петербургского писателя Сергея Карпущенко «Лже-Петр, царь москвитов». В этом романе достаточно убедительно повествуется, что подлинный царь Петр Первый был подменен в Амстердаме шведским агентом Шенбергом, и этот Шенберг и правил, преобразуя Русь. «Лже-Петр» первый роман в цикле романов Сергея Карпущенко «Эшафот для императора». В последующих романах подобному фантастическому переосмыслению подвергнуты и другие правители России…

Подобный упрек можно было бы адресовать и роману известного московского писателя Александра Сегеня «Тамерлан». Вымышленный персонаж, мирза Искендер, от лица которого — он пишет летопись подвигов Тамерлана — ведется повествование, по ходу развития сюжета, начинает заслонять подлинные исторические персонажи, и оказывает прямое и определяющее влияние на реальные исторические события. Так, например, оказывается, что благодаря мирзе Искендеру, русскому по происхождению, и прервался в Ельце поход Тамерлана на Русь…

Разумеется, Искендер Александра Сегеня это не Шенберг Сергея Карпушенко, но тенденции тут схожие. Писатели передоверяют вымышленным персонажам совершение подлинных исторических деяний.

В принципе, всегда существовало два принципиально различных подхода к исторической прозе. Основывались они на соотношении вымысла или так называемой, поэзии и самой исторической фактуры в романах.

Романы Загоскина, Лажечникова или, к примеру, «Князь Серебрянный» А. К. Толстого, при всех очевидных достоинствах, относятся к мелодрамам, написанным на фоне исторических событий. А вот «Борис Годунов» А.С. Пушкина, в литературных достоинствах которого тоже усомниться никак невозможно, это уже сама история…

Историческую мелодраму, в духе Вальтера Скотта, пропагандировал и насаждал в России В.Г. Белинский, а подлинную поэзию истории — сам А.С. Пушкин. Он не подменял исторические персонажи выдуманными, а раскрывал в подлинности всю глубину переживаемой ими драмы. Мелодрамы же, сколь бы не были разукрашены они все, без исключения, только более или менее удачные копии с западных первоисточников. Забегая вперед, можно сказать, что и сами исторические события, для авторов мелодрам только фон, на котором развертываются главные события их мушкетерской истории, а для Пушкина православие — сущность переживаемой его персонажами драмы.

Упомянутые нами авторы, а я взял лишь два, наиболее ярких, на мой взгляд, исторических романа последнего времени, выбрали жанр мелодрамы, и, удовлетворившись поэтикой исторического вымысла, пошли на этом пути значительно дальше авторов классических мелодрам, они вообще отказались от поиска поэзии самой истории…Исторические события уже и не фон, а непосредственный результат вымышленных ими мелодрам.

Но что говорить о художественной литературе, если сейчас широко издаются труды пресловутого академика Фоменко, который с помощью изобретенных им «дубликаторов» старательно укорачивает и русскую и мировую историю, выстраивает тома исторических изысканий, основываясь на созвучиях типа Батый-батя, Мамай-мама…

Совершенно нелепо анализировать эти построения, поскольку из разоблачений их уже сейчас можно собрать достаточно большую библиотеку. И тем ни менее, не смотря на все объемистые тома «Анти-Фоменко», сам Фоменко и его школа продолжают процветать…

Почему это происходит?

Нелепо утверждать, будто подобные упражнения на ниве русской истории отвечают на конкретные запросы каких-то общественных и политических сил. Но с другой стороны еще более нелепо предполагать, что эти эскапады в русскую историю — лишь результат художественных и научных исканий и никак не связаны с нашей действительностью.

Увы… Само наша время затягивает нас в гиблую местность, где зыбко все, где замотанные бесконечными реформами, мы уже и не замечаем порою, что нравственные нормы, по которым живет наше общество, уже давно сместились за ту черту, где не может быть никакой нравственности…

Сейчас чиновники открыто говорят с экранов телевизоров, что взятки берут все, кому их дают, а откровенные воры и мошенники, не стесняясь, доказывают, что, дескать, воруют и мошенничают все, кто умеет воровать и мошенничать.

Чтобы подобные утверждения не вызывали сопротивления основной массы населения, которая не смотря на все демократические и рыночные эксперименты, сохраняет внутреннюю порядочность, необходимо лишить эту массу последних нравственных ориентиров.

В окружающей жизни, с рыночной системой ценностей, когда даже господин Степашин признает, что по данным Счетной палаты более половины приватизационных сделок в России совершены с нарушением закона и являются мошенническими, таких нравственных ориентиров не найти. Безотносительно от оценки деятельности Путина следует признать, что его правление лишает общественное сознание россиян последней надежды на торжество справедливости и закона... Как ни парадоксально, но это, почему-то названное прагматичным, правление в духовном смысле является апофеозом беззакония.

Где же еще можно искать нравственную опору?

В церкви?

Но наша Церковь пока еще по-прежнему остается запуганной и униженной, любая попытка ее увеличить свое влияние на общество пресекается потоками клеветы и угроз… А сама православная мораль агрессивно и злобно теснится в сознании людей потребительской идеологией, внедряемой нашим телевидением, его развлекательными программами и рекламой…

И значит остается только история православной Руси, где любой даже и не пришедший в церковь человек может отыскать образцы достойного русского человека поведения…

Итак, можно говорить, что сейчас существует совершенно четкий, как говорили в прежнее время, социальный заказ на то, чтобы уничтожить, измарать, все то светлое и чистое, что накоплено мировой и русской историей. Ну, а поскольку не всегда представляется возможным сделать это, то можно запутать человека, подменить действительность сослагательным наклонением, убедить читателя, что хотя было так, но могло быть и иначе, и, может быть, иначе и было…

И вообще, рассуждают эти строители гражданского общества, каким вы хотите видеть, того или иного персонажа, про такого и читайте…

Да, может быть, и были честные люди на Руси…

Но разве их не могли выдумать в целях пропаганды? А раз могли выдумать, значит, и выдумали, а на самом деле у нас всегда воровали и мошенничали все, кто умеет воровать и мошенничать, а взятки брали все, кому их давали…

И все это делается с совершенно определенной целью… Строителям так называемого гражданского общества необходимо легализовать безнравственность, ибо только разрушение нравственных норм и может придать легитимность приобретениям, сделанным классом мошенников за последние десятилетия…

Забегая вперед, скажем, что это бесперспективно.

Бесперспективны любые попытки узаконить свои приобретения, обращая нравственное и историческое пространство вокруг в болотную зыбь. Эта болотная зыбь прежде всего самого обладателя приобретенного состояния и поглотит.

3.

Поэтому-то, рассчитывая именно на здравый смысл наших сограждан и в том числе и тех из них, кто сконцентрировал в своих руках материальные богатства, и полагаю я, что наше общество должно и способно противостоять попыткам разрушения нашей нравственности и исторической памяти.

Назрело время говорить об охране нашей истории.

Разумеется, это звучит нелепо, если вспомнить, что при советской власти до того доохраняли ее, что в тайну превратилась, кажется, и сама история. Еще более нелепыми становятся эти слова, когда уразумеваешь, что историческая цензура не советской властью была изобретена.

Если мы сравним рекордсменов советского «непечатания» Михаила Булгакова, Андрея Платонова, Николая Гумилева с запрещенными писателями дореволюционной поры, то разница будет такая же, как между юношами-третьеразрядниками и гроссмейстерами.

Книга «Просветитель» преподобного Иосифа Волоцкого была напечатана триста пятьдесят лет спустя после создания, «Житие протопопа Аввакума» — спустя двести лет.

Я привожу примеры лишь самых главных русских книг. Книг, которые все столетия запрета продолжали жить сотнями и тысячами копий тогдашнего самиздата.

И когда мы посмеиваемся над панегириками советских литераторов В.И. Ленину, И.В. Сталину или Л.И. Брежневу, не будем забывать, что это наивный детский лепет по сравнению с тем культом, которым окружала себя династия Романовых.