55963 (Российское промышленное предпринимательство в первой четверти XVIII века), страница 2

Сферу особых государственных интересов в начале века составляла химическая промышленность. Главное внимание уделялось производству пороха и его компонентов — селитры и серы. Они составляли по стоимости 87 % всей химической продукции. Производство пороха было поставлено на широкую ногу. Датский посол Юль в 1710 г. отмечал: «В России порохом дорожат не более, чем песком, и вряд ли найдется в Европе государство, где бы его изготовляли в таком количестве и где бы по качеству и силе он мог бы сравниться со здешним» [6]. Пороха производили в таком количестве, что иногда не знали, куда его девать. Вот поэтому все увеселения и праздники сопровождались многочасовыми фейерверками. Все предприятия, производившие порох, выполняли государственный заказ. Свободная торговля порохом не разрешалась. Производство серы и селитры было основано в Астрахани и Симбирске и также находилось в орбите государственного интереса.

С большим вниманием казна относилась к развитию лесохимической промышленности, т. е. производству поташа и смолы. Основную часть (более 70 %) производимого поташа давали казенные промыслы. Частные производства также работали на государство, так как поташ был главным экспортным товаром, на торговлю которым распространялась казенная монополия. Смолокурение в эпоху Петра I существовало в форме крестьянских промыслов. Все попытки развернуть казенное смолокурение при корабельных верфях Астрахани и Петербурга по причине неэффективности производства привели к закрытию этих предприятий. Смолокурением продолжали заниматься крестьяне-промысловики, а государство скупало у них полученный продукт по низкой цене. Часть смолы вывозилась за границу от имени казны. Но установить полную государственную монополию на смолу не удалось. Много смолы потреблялось в хозяйствах внутри страны. Крестьяне-смолокуры продавали смолу в обход закона всем нуждающимся. Никакая армия чиновников не могла отследить действия каждого промысловика. Только при Екатерине II смола стала рыночным товаром. Производство других химикатов (купороса, квасцов, азотной кислоты) при Петре I только начиналось.

С не меньшей энергией царь принялся за развитие легкой промышленности. Казенные предприятия появились в текстильной промышленности. Строящийся флот нуждался в большом количестве парусины. В селе Преображенском на основе использования водяной силы реки Яузы строится казенный Хамовный двор по производству парусины. Ткачей для нового предприятия выписывали из-за границы или нанимали в московской Кадашевской слободе, имевшей давние традиции ткачества. Развернув работы на полную мощность в начале века, к 1719 г. Хамовный двор превратился в крупное предприятие, на котором работало свыше 1 200 специалистов и рабочих [7]. Со временем Полотняный двор появился и в Москве.

Предметом повышенного внимания со стороны правительства пользовалась суконная промышленность. Особое место отводилось московскому Суконному двору — крупной мануфактуре по производству сукна, главным потребителем которого долгое время оставалась армия. Суконные мануфактуры позднее появились в Казани, Липецке и Петербурге. Отрасль испытывала острую нехватку сырья, так как шерсть как товар отсутствовала на российском рынке. Поначалу мануфактуры работали на импортном сырье, а казна объявила государственную монополию на закупку шерсти и овчин.

Спрос рождает предложение, поэтому в южных губерниях появились овчарные заводы, которые начали обеспечивать суконные мануфактуры отечественной шерстью, запрещенной к экспорту. Но если российское парусное полотно было настолько хорошего качества, что его закупала Голландия — главный поставщик этого товара на мировой рынок и выдавала за свое, то получить хорошее сукно долго не удавалось. Причины коренились не только в отсутствии высококачественного сырья и недавнем введении тонкорунного овцеводства. Технология суконного производства отличалась большей сложностью и трудоемкостью, чем производство полотна. К тому же для этого вида производства не годился отечественный опыт мелкотоварной выработки «суровых» тканей. Российские мануфактуры производили не сукно, а каразею — ткань низкого качества, шедшую на подстежку. «Не покупать мундира заморского», как требовал Петр I, при его жизни не удалось. Качественное сукно для мундиров и кафтанов приходилось ввозить. Этот вид товара даже не облагался дополнительной пошлиной, подобно другим, производимым в стране. Полностью производство сукна было освоено только во второй половине XVIII в. [8]. Текстильная мануфактура петровской эпохи была централизованной. За высоким забором двора располагались помещения различного назначения. Раздача работы на дом не практиковалась.

К предприятиям легкой промышленности также относились Канатная мануфактура по производству корабельных снастей, Кожевенный и Портупейный дворы, обеспечивающие армию лосинами, обувью и седлами. Потребительские товары производили также предприятия галантерейной промышленности, имеющие разную технологию. К ним можно отнести шляпное, позументное, пуговичное, сургучное, игольное производства. Главными потребителями этой продукции выступали дворяне и чиновники. Одежду крестьян и посадского люда изготавливали кустарным методом. К производствам, не связанным с военными нуждами, относится устройство зеркальных стеклянных заводов, бумажных мельниц и первой гражданской типографии в Москве.

Из предприятий пищевой промышленности главным объектом казны были две отрасли — винокурение и солеварение. Продукция винокуренных заводов продавалась в казну по установленным ценам. Реализацией продукции занималось само государство либо через откупщиков. Солеварение также подверглось огосударствлению. С 1705 г. продажа соли стала государственным делом. Государство покупало всю соль у поставщиков, а затем продавало ее вдвое дороже.

Частное промышленное предпринимательство

С середины 10-х гг. XVIII в., когда все ярче вырисовывались контуры предстоящей победы над Швецией в Северной войне, самодержавие начало вносить существенные изменения в торгово-промышленную политику. Государство сделало шаг навстречу развитию частного промышленного предпринимательства. Начало мерам поощрения этого процесса положила «Берг-привилегия» 1719 г., подкрепленная Регламентом Мануфактур-коллегии 1723 г. Отныне искать полезные ископаемые и строить заводы разрешалось всем жителям страны, независимо от их социального статуса, и иностранцам. Образцы найденной руды отправлялись в Берг-коллегию. После проверки месторождения за разработчиком закреплялся обследованный участок земли и выдавался документ, подтверждающий права и обязанности будущего заводчика. Новое горное законодательство не считалось даже с феодальным правом на землю. Если сам владелец земли, на котором найдена руда, не собирался заниматься разработкой и строить промышленное предприятие, «то принужден будет терпеть, что другие в его землях руду и минералы искать, копать, и переделывать будут, дабы божие благословение под землею втуне не осталось» [9]. За использование земли фабрикант обязан был выплачивать компенсацию владельцу земли в размере 1/32 доли получаемой прибыли. Заводовладельцу гарантировалось приобретение земельного участка в размере 250 кв. сажен, что было недостаточно для ведения хозяйства в полном объеме [10]. Однако эта мера не поколебала феодальных отношений, так как в условиях российского абсолютизма собственность не была защищена законом и в любой момент могла быть отобрана в пользу казны, так как все сокровища недр были объявлены собственностью царя.

Регламент Мануфактур-коллегии подтверждал право всех, вплоть до иностранцев, заводить фабрики и мануфактуры. В реальной жизни разрешение выдавалось после предоставления претендентом доказательств о наличии у него достаточных для этого средств. Такие меры предосторожности защищали нарождающийся слой частных предпринимателей от проникновения авантюристов, которые охотились за льготами и привилегиями, закрепленными за мануфактуристами [11].

Не менее важным правительственным решением стала практика передачи государственных предприятий, особенно убыточных, в руки частных владельцев или специально созданным компаниям. Таким доверием со стороны государства теперь был обличен не только Н. Демидов, но и другие предприниматели. Условия передачи предприятий были различными. Очень часто они осуществлялись на безвозмездной основе с предоставлением денежных ссуд и благоприятных условий. Иногда подписывалось соглашение, по которому погашение стоимости переданного предприятия производилось не наличными средствами, а поставками казне производимой продукции. Но чаще передавали убыточные предприятия, рассчитывая на реанимацию производства за счет вложения собственных средств частника.

Начинает возрастать участие частного капитала в промышленном строительстве. Если промышленник не располагал достаточными средствами и возможностями для полного самостоятельного налаживания производства, то казна оказывала ему материальную, социальную и организационно-техническую поддержку. Стимулами для новых собственников служили многочисленные льготы со стороны государства: беспроцентная ссуда на несколько лет, право зачисления в компанию, беспошлинная продажа товаров, высокая закупочная цена при покупке товаров казенным ведомством, продажа оборудования на льготных условиях, обучение работных людей на казенных заводах. Таможенный тариф 1724 г. также облегчал экспорт отечественных товаров за границу и затруднял попадание идентичных товаров иностранного происхождения на российские рынки. Начали появляться предприятия, основанные «коштом» самих владельцев без участия казны.

Отличительная черта российского промышленного предпринимательства заключалась в участии в нем представителей различных социальных групп и сословий, соотношение между которыми менялось на протяжении века. При этом одно из первых мест принадлежало купеческому капиталу. Становление первых капиталов происходило в торговой сфере и было самостоятельным процессом. Перелив капиталов в промышленное производство со стороны купечества начался по причине снижения торговой прибыли. Стремление влиять на стоимостные показатели на стадии производства заставило купеческую верхушку искать деньгам новые средства приложения для получения заметной прибыли. Поначалу главными объектами их внимания были мелкотоварное производство и промыслы, так как здесь не требовалось больших капиталовложений при сравнительно быстром обращении средств. Но введение государственной монополии на производство и продажу ряда товаров, сопровождавшееся отписанием в казну частных производств, привело к сокращению источников получения прибыли за счет торговли. В подавляющем большинстве первые промышленники были выходцами из городской ремесленной и торговой среды Центрального района, подобно знаменитой династии Демидовых. По данным Н. И. Павленко, среди промышленников Урала не было ни одного, происходившего из среды местных кузнецов [2].

Немало представителей гостиной и суконной купеческих сотен заводили мануфактуры собственным «коштом» или при участии казны. Они действовали в полотняной, суконной, шелковой, писчебумажной, кожевенной, скипидарной и купоросной отраслях промышленности. Роль казенного капитала, например в Москве к концу царствования Петра I, была очень незначительной. Из 100 частных мануфактур (цифры в литературе расходятся), основанных в первой четверти XVIII в., 40 % находились в руках купцов, а с учетом всех посадских людей, включая ремесленников, — 64 % [13]. Казна побуждала частный капитал к промышленному строительству экономическими мерами. Широко практиковалась выдача беспроцентных казенных ссуд, освобождение на несколько лет от уплаты пошлин на ввоз иностранных материалов и оборудования, освобождение от обложения промышленного капитала государственными налогами. Городские тяглецы очень ценили привилегию, освобождавшую их от гражданских повинностей в виде постоев и обременительных для купцов казенных служб. Характерная особенность купеческого промышленного развития XVIII в. состояла в одновременном вложении свободного капитала в разнообразные отрасли производства. Часто при крупных предприятиях строились вспомогательные заведения для обеспечения их потребностей. Это могли быть заводы по производству строительного материала, пильные мельницы, смолокурни и пр. Поступать так предпринимателей заставляла ограниченная емкость внутреннего и внешнего рынка. К тому же развитие отдельных отраслей имело свои пределы, а рынки были подвержены колебаниям спроса и конъюнктуре. Размещение капиталов одновременно в нескольких отраслях служило определенной защитой предпринимателя от неудач в одной из областей вложения средств. Такая тактика защищала от катастрофических последствий и обеспечивала относительную стабильность всего предприятия. Вот почему многие купцы, вложив капиталы в промышленность, продолжали заниматься торговой деятельностью. Ограничение предпринимательства одной сферой зачастую приводило к экономической несостоятельности [14].

Наряду с купеческим предпринимательством частный сегмент промышленного развития пополнялся дворянскими вложениями. Однако дворянское предпринимательство поначалу уступало купеческому. В петровскую эпоху предпринимательской деятельностью занимались представители администрации, получившие дворянство за службу или по царскому соизволению. Дворянское предпринимательство достигло заметного развития лишь к середине XVIII в.

Однако изменение положения частного предпринимателя преследовало все ту же цель — обеспечение всем необходимым армии и страны промышленными товарами. В решении этой задачи в конце 1710-х гг. поменялись только методы и акценты. По примеру западных стран, где продуктивно действовали многочисленные компании, их стали заводить и в России. Большую роль в решении этого вопроса сыграли соответствующие записки и проекты русского представителя в Англии Федора Салтыкова. Петра I в этом проекте привлекли не только масштабность и возможность получения больших прибылей подобно Ост- и Вест-индским компаниям, но и объединение всех дольщиков компании в одну общину, связанную круговой порукой и ответственностью перед государством. Поскольку этот процесс активно контролировало государство, то в компанию включали не только по доброй воле. Нежелание вступать в компанию на основе предоставления ей своего капитала или добровольный выход из нее могли иметь для такого лица неприятные последствия. Такого компанейщика ждал немалый штраф или даже тюрьма. Руководитель компании, по существу, находился на службе у государства, которое не уходило из экономики, а только отредактировало свою экономическую политику. Как справедливо заметил Е. В. Анисимов, государство от системы запретов, монополий, пошлин и налогов перешло к созданию и деятельности «административно-контрольной бюрократической машины, которая с помощью уставов, регламентов, «привилегий», отчетов, проверок могла направлять экономическую жизнь через тщательно продуманную систему своеобразных шлюзов и каналов в нужном государству направлении» [15].