8503 (Книголюбец)

"Книголюбец"

Г. Аксенова

Историк литературы, археограф и палеограф, член Общества любителей древнерусской письменности Илья Александрович Шляпкин (1858-1918) очень гордился тем, что он - простой крестьянин, сын крепостного - стал действительным статским советником, ординарным профессором Санкт-Петербургского и почетным профессором Харьковского и Саратовского университетов.

Он родился 9 мая 1858 года в селе Александровка Белоостровской волости Петербургской губернии. Его отец к тому времени работал на бумажной фабрике Кайдановой. С пятилетнего возраста Илья Александрович воспитывался у дяди - мелкого чиновника Государственного банка. Окончив в 1877 году гимназию, юноша поступил в Петербургский университет на историко-филологический факультет, где проходил курс под руководством профессора О. Ф. Миллера. В годы учебы он стал одним из основателей студенческого научно-литературного общества, первоначально задуманного «для борьбы с политическими беспорядками в университете» под лозунгом «Православие, самодержавие, народность»1. Лекции И. И. Срезневского, А. Н. Веселовского, В. Ягича, В. Г. Васильевского, О. Ф. Миллера определили направление и круг интересов Шляпкина. Еще студентом он создал свою «первую ученую работу» -»Опись рукописей и книг музея Археологической комиссии при Псковском губернском статистическом комитете» (1880). За ней «последовал ряд других: Синодик Псковского Спасо-Мирожского монастыря, Хожение игумена Даниила»2.

В 1880 году сразу после окончания университета началась преподавательская работа: учителем в семье графа С. Д. Шереметева, в Николаевском кадетском корпусе, Александровском лицее, женских гимназиях... Благодаря С. Д. Шереметеву, занимавшему пост председателя Общества любителей древней письменности, Илья Александрович ездил по русским городам, изучая памятники истории, приобретая старинные книги и произведения искусства. Из одного такого путешествия, «предпринятого для разыскания новых материалов к биографии и литературной деятельности святого Дмитрия Ростовского», он, в сущности, привез свою будущую магистерскую диссертацию об этом выдающемся деятеле Русской Православной Церкви3. Совет университета, высоко оценив работу «кандидата Ильи Шляпкина», с 1884 по 1886 год выплачивал ему стипендию в размере 600 рублей4. В 1891 году диссертация «Святой Дмитрий Ростовский и его время» была защищена.

Чтение лекций по истории русской литературы в звании приват-доцента кафедры истории российской словесности началось в 1888 году, но происходило эпизодически, поскольку большую часть времени Илья Александрович проводил в командировках, изучая и собирая древние и современные памятники письменности. В 1901 году Шляпкин избирается профессором Петербургского университета. Там он был «одной из самых колоритных личностей. (...) Величайший знаток древнерусской письменности и литературы, русских повестей, сказаний, летописей, народных песен, - он сумел увлечь своим предметом не одно поколение студентов, пленяя своими огромными познаниями, редким красноречием и подлинным научным энтузиазмом. Шляпкин рассказывал о давно минувших эпохах, но таким языком, как будто это была жгучая современность. Он воспроизводил на память целые страницы из древних и самых редчайших письменных источников. Некоторые из этих рукописей тогда еще не публиковались и были обнаружены самим Шляпкиным где-нибудь в недрах Юрьевского монастыря. Широкими мазками Шляпкин рисовал перед нами исторические картины. Он знал особенности костюмов и обуви разных эпох, а потом любил иной раз подтрунивать над авторами исторических романов, находя у них много ошибок и неточностей. В красноречии Шляпкин не знал себе равных. Оно опиралось на обстоятельный и глубокий анализ первоисточников, изумительное знание палеографии, малейших особенностей почерков древних писцов, на исключительную общую осведомленность в вопросах филологической науки.

Шляпкин сразу захватывал огромную аудиторию и держал ее в руках все два часа лекции. А слушателей у него бывало не менее двухсот-трехсот человек. Для лекций о рукописях XV-XVI веков - явление совершенно исключительное. Он поистине напоминал мага и кудесника. Его чудотворное прикосновение снимало пыльный покров с далекого прошлого. Ко всему этому он любил шутку и сам умел шутить. Недаром Шляпкина ценил Александр Блок, приславший ему большое и прочувствованное телеграфное поздравление по случаю тридцатилетней научной деятельности. Андрей Белый в своих воспоминаниях рассказывал, что Александр Блок был учеником Шляпкина. Блок, как никто другой умевший чувствовать и понимать далекое прошлое нашей родины, русский дух, русскую старину, как мне думается, во многом обязан был И. А. Шляпкину.

На кафедре Илья Александрович выглядел монументально: огромный живот, затянутый в синий форменный мундир с золотыми пуговицами. На груди эмалевый в золоте значок магистра. Большая голова в кудерках и колечках, золотые очки, за которыми светились умнейшие глаза. Прекрасная русская речь, которой Шляпкин владел мастерски. Идет Илья Александрович по коридору, как богатырь Илья Муромец, а за ним семенят, едва поспевают цыплята-студенты»5.

Научные интересы магистра, а затем профессора И. А. Шляпкина лежали в области славяно-русской литературы, палеографии, эпиграфики и археографии. Серьезным его вкладом в эту область стала публикация в 1882 году славянского текста «Шестоднева» Георгия Пизида. До сих пор большое значение имеют работы Ильи Александровича, связанные с изданием Слов Даниила Заточника, Повести о Василии Златовласом, Романа о Париже и Вене, исследования о жизни и трудах святителя Димитрия Ростовского, о театре царевны Натальи Алексеевны и другие. Он участвовал в деятельности Православного Палестинского общества; как археограф изучил и описал рукописи Сараевской старосербской Михаило-Архангельской церкви, Черногорской митрополии, Вологодской семинарии6.

С 1903 года И. А. Шляпкин читал лекции по «Вещевой палеографии» (эпиграфике) в Петербургском археологическом институте. Курс этих лекций, записанных на слух, неоднократно издавался студентами7 и стал этапным в развитии палеографии как специальной историко-филологической дисциплины, поскольку автор расширил объект ее исследования, отнеся сюда надписи на «вещевых» памятниках. По мнению Л. П. Жуковской, (наиболее ценным и сравнительно большим разделом [курса] является «Обзор азбуки вещевых надписей и связи с азбукой письменных памятников»8.

Ученый разделил палеографию на три направления:

- палеография надписей на всевозможных предметах;

- палеография исключительно рукописей;

- палеография шрифтов.

С таким делением, отражающим специфику развития графики письма в зависимости от его материала и орудий, невозможно не согласиться.

Одним из важнейших учебно-научных пособий по палеографии был признан подготовленный И. А. Шляпкиным альбом «Образцы вязи»9.

Глубокое знание древнерусской письменности и книжной традиции позволили Илье Александровичу сделать целый ряд интереснейших открытий. Например, следующее (1911): «В Памятниках древней письменности ОЛДП за 1886 г. напечатано (...) архимандритом Леонидом (Кавелиным) «Послание к неизвестному против люторов - творение Парфения Уродивого». При ближайшем знакомстве с ним я увидел, что это не что иное, как ответ Царя Иоанна Васильевича Грозного Яну Роките. Парфению Уродивому принадлежит еще «Канон св. архангелу Михаилу, грозному воеводе (...)«, что уже отметил архимандрит Леонид. (...) Отсюда можно сделать вывод, что Парфений Уродивый - псевдоним Ивана Грозного. Принадлежность царю канона св. арх. Михаилу будет соответствовать авторству Грозного в послании-молитве к мощам Михаила Черниговского и боярина Федора и в стихирах Владимирской иконе Божией Матери, св. Петру митрополиту и Даниилу Переяславскому (...), уже несомненно ему принадлежащих».

И. А. Шляпкин указал на существование «Тропаря Царя Ивана преподобному Никите столпнику Переяславскому», сохранившегося на пелене, вышитой царицей Анастасией, констатировал имевший место в 1548 году факт обращения самодержца к митрополиту Макарию с предложением установить общее поминовение всех «от иноплеменных на бранех и на всех побоищех избиенных и в плен сведенных, гладом и жаждою, наготою и мразом, и всякими нуждами измерших и во всех пожарех убиенных и огнем скончавшихся и в водах истопших».

В 1889 году на страницах журнала «Библиограф» ученый разоблачил фальсификацию известного «Хлестакова археологии» А. И. Сулакадзева, наделенного «непостижимой дерзостью выдумывать непостижимый вздор, которому, быть может, он и сам верил». Шляпкин доказал, что «наидревнейшая» рукопись о Валааме «Оповедь», которой похвалялся перед игуменом Иннокентием Сулакадзев, являлась подделкой, плодом фантазии набившего на этом деле руку Александра Ивановича»10.

Одним из первых он обратил внимание на творчество «крестьянина-писателя» Ивана Посошкова.

Современники особо отмечали подготовленное и откомментированное И. А. Шляпкиным полное собрание сочинений А. С. Грибоедова (1890).

Об исследовании «Царевна Наталья Алексеевна и театр ее времени» (1898) писали так: «По едва понятным, почти бессвязным ролевым репликам актеров воссоздана цельная любопытная страничка из истории старинного театра. Щепетильно-внимательное отношение к материалу соединяется с чутьем старины и любовью к ней»11.

В 1903 году Илья Александрович издал бумаги Пушкина, полученные им от племянника П. В. Анненкова («Из неизданных бумаг А. С. Пушкина»). Чуть ранее он выпустил в свет сборник русской лирической поэзии «Волна», куда вошли стихи Ф. И. Тютчева, И. И. Козлова, А. Н. Плещеева, М. Ю. Лермонтова, П. А. Козлова, А. С. Пушкина, Ю. В. Жадовской, А. И. Полежаева, А. Н. Некрасова и других поэтов.

Оценивая свой вклад в науку, И. А. Шляпкин в 1907 году написал: «Думаю, что в ученом отношении разменялся на мелочи, но предполагаю самоуверенно, что и сие когда-нибудь и кому-нибудь пригодится»12.

Илья Александрович был «заметным лицом среди любителей старины всякого рода», обладая «своеобразной «антикварной» хваткой: ни один сколько-нибудь ценный предмет, попавший в поле его зрения, не миновал его рук»13. Часто обнаруженные им исторические реликвии Шляпкин дарил музеям. Например, в 1888 году он приобрел в Кашине, на родине архиепископа Ярославского и Ростовского Арсения (Верещагина), портрет владыки (1785) и передал его Ростовскому музею.

Беззаветно любящий книгу, И. А. Шляпкин собрал библиотеку, к концу его жизни насчитывавшую около 40 тысяч томов14. В числе многого другого здесь были представлены западноевропейские инкунабулы, палеотипы, альдины и эльзевиры XV-XVII веков, вся русская словесность XVII-XVIII веков, литературные альманахи и сборники XVIII - начала XX столетия. Ценнейшая рукописная часть составляла 451 единицу, содержа соответственно 9, 20 и 55 древних кодексов XV-XVII веков, а также 367 кодексов XVIII - начала XX века. В собрании имелись автографы Н. В. Гоголя, Н. А. Некрасова, В. А. Жуковского15.

Илья Александрович Шляпкин умер в 1918 году. Незадолго до смерти он составил и издал сборник афоризмов о книжном собирательстве и книгопечатании на Руси, названный им «Похвала книге»16, откуда мы в заключение приводим ряд фрагментов.

Древняя Русь о почитании книжном

Добро есть, братие, почитанье книжное паче всякому христианину, блажени бо, рече, испытающии сведения Его. (...) Егда чтеши книгы, не тщися борзо исчести до другия главизны, но поразумей, что глаголют книги и словеса те, и трижды обращайся к единой главизне. (...) Не составит бо ся корабль без гвоздия, ни праведник без почитания книжнаго, и яко же пленникам ум стоит у родитель своих, тако и праведнику о почитании книжном. Красота воину оружие, и кораблю ветрило, так и праведнику почитание книжное. (...) Поразумеим силу и поучение святых книг: послушай ты житья св. Василия и св. Иоанна Златоустаго и св. Кирила Философа и иных многих святыих (...) измлада прилежаху святых книг (...) теми и сами (...) поучаимся выну книжным словесем творяще волю их, якоже велят, да и вечныя жизни достойны будем в веки. Аминь.

Святославов Изборник. 1076 г.

Ум без книг, аки птица спешена. Якож она возлетати не может, такоже и ум недомыслится совершена разума без книг. Свет дневной есть слово книжное.

«Пчела»

Добро есть, братие, почитание книжное. (...) Книгы бо суть глубине моря подобны, в нюже поныряющие износят бисер (жемчуг) драгий.

Поучение Соловецкой библиотеки

Аще кто не имея книги мудрует, таковый подобен оплоту без подпор стоящу: аще будет ветр, падется, - тако и мудр, а не книжен (...) падет не имый подпора словес книжных.

Иоанн Златоуст. «Како не ленитися чести книги»

Молю вы: потщитеся прилежно почитати святыя книги, да насытившися Божиих в них словес стяжете желание неизреченных благ будущего века. (...) Сладки медвяный сот и сахар, обоей же добрей книжный разум. (...) Властели мира сего и человеци труждающиеся в житейских вещах прилежно требуют книжнаго почитания.

Кирилл Туровский (XII в.). О человеческой душе и теле