Многие приматы обладают зачатками того, что социальные психологи обозначают как "маккиавелевский интеллект" – способность осзнавать свой социальный статус и ранг (высокий или низкий), использовать с выгодой для себя свое "положение в обществе". У человекообразных обезьян на этой основе возможны сложные манипуляции, "политические интриги", обманные действия. Так, желающая копулировать с самцом низкого ранга самка уводит его подальше от самца-вожака или дожидается его засыпания, после чего делает свое дело.

Полученные в последние десятилетия нейрофизиологические данные говорят о важности для человеческой психики событий, протекающих не только в наиболее эволюционно продвинутых, но и даже в достаточно древних структурах человеческого мозга (например, в мозговом стволе, лимбической системе). Эти структуры испытывают сильное модифицирующее и контролирующее влияние вышележащих слоёв, имеющихся только у высших приматов (а в развитой форме многие из них, например,  речевые центры, есть только у человека), но это не меняет их древнего происхождения и, соответственно, эволюционно-консервативного фундамента их функций. Поэтому использование социобиологических концепций, генетики поведения и этологии в исследованиях политического поведения представляет несомненный интерес. Конечно, использование подобных концепций не означает редукции социального к биологическому. Очевидно, необходим "мягкий натурализм" с комплексным междисциплинарным подходом к природе человека.

2.2. Коэволюция

Коэволюция (от лат. со - с, вместе и evolutio – развёртываться, развиваться) – согласованное, "взаимно пригнанное" развитие частей одного целого. Понятие "коэволюция" было применено экологами (П. Эрлихом, П. Рэйвеном) в 1964 г. для описания координированного развития различных видов в составе одной экосистемы (биогеоценоза). Примером коэволюции может служить динамика развития системы "растение – поедающие его гусеницы". Растение вырабатывает ядовитые для гусениц вещества, но определенные виды гусениц (например, гусеницы бабочки монарха) в ходе эволюции приобрели нечувствительность к растительным ядам; более того, они накапливают их в своем теле и сами становятся несъедобными для птиц.

На этом примере мы видим координированную эволюцию звеньев целой экосистемы. Можно говорить о коэволюции хищника (волка)  и его жертвы (зайца). Заяц в ходе своей эволюции как вида вырабатывает средства защиты от хищников, но волк (и другие хищники), в свою очередь, приобретают в процессе эволюции все более совершенные средства для успешной охоты. Это своего рода "гонка вооружений", коэволюция, ведет к взаимной балансировке численности  двух коэволюционирующих видов – что и отражено в соответствующих математических моделях, применяемых в экологии (в частности, модель Вольтерра-Лотки, демонстрирующая устойчивые колебания вокруг некого среднего значения численностей хищника и жертвы). Можно говорить о коэволюции организмов и всей их среды обитания, отдельного компонента экосистемы и всей этой системы, включающей много биологических видов.

Понятие "коэволюция" оказалось приложимым к самым различным формам бытия – объектам естественных, социальных и гуманитарных наук. Коэволюционные процессы протекают на всех уровнях: сопряженное развитие частей целостных систем характерна для эволюции молекул, эволюции биосферы, эволюции идей. Популярность идеи коэволюции в современном мире такова, что академик Н.И. Моисеев говорил о "коэволюционном императиве", обсуждая во многих публикациях не только богатое научное, но и практическое содержание идеи коэволюции. "Наука утверждает, и мы обязаны принять утверждение, сколь бы нам это ни было трудно, о том, что человечество может иметь перспективу будущего развития только тогда, когда оно снова окажется в равновесии с биосферой, то есть когда станет возможным обеспечить состояние коэволюции /выделено мною – О.А./ биосферы и общества"(Моисеев, 1996, С.91). Коэволюционная стратегия во взаимоотношениях человечества и всего многообразия форм жизни на Земле рассматривается как одна из стержневых установок для  XXI века при выработке, например, оптимальных региональных сценариев природопользования и сельского хозяйства. Идея коэволюции выступает также как одно из центральных звеньев формирующейся ныне новой научно-философской "познавательной модели" мира (Родин, 1991; Карпинская и др, 1995; Лисеев, 1997). Эта модель мира вбирает  себя ценные идеи, созданные ранее в различных концептуальных парадигмах. Она разделяет синэргетическое представление об открытости как характерном свойстве систем всякого рода и поддерживает созданную в последние десятилетия "диатропическую модель мира" (С.В. Мейен, Ю.В. Чайковский, С.В. Чебанов и др.) с акцентом на многообразии, плюрализме, многоплановости объектов любой природы. Спецификой коэволюционной "познавательной модели" можно считать установку на толерантность ("терпимость"), стремление к мирному развитию полифоничного ("многоголосого") бытия.

Идея коэволюции занимает достаточно важное место в биополитике в силу двойственного статуса человека (о чём шла речь в предшествующем параграфе). С одной стороны, биополитика утверждает принадлежность человека к живой природе, эволюционное родство с иными формами жизни. Это глубинное родство (единосущность) человека обусловливает потенциальную возможность понимания поведения живых существ (особенно близких к нам высших животных) через мысленную постановку себя на их место (эмпатию, см. ниже 2.3.). С другой стороны, человек представляет уникальный продукт эволюции с качественно специфическими характеристиками. Будучи качественно обособленной частью единого планетарного многообразия жизни (биоразнообразия), человек и всё человечество вступает в коэволюционные отношения с остальными частями биоса (жизни); более того, "внутри себя" человек имеет как биологически-детерминированные, так и чисто человеческие (социальные, культурные и т.д.) грани, тесно взаимно переплетенные, предполагающие друг друга и в то же время коэволюционирующие. Эти коэволюционные отношения включают разные аспекты, важнейшие из коих мы перечисляем ниже.

Биосоциальность может быть рассмотрена как "сквозное" свойство, в определенной мере предварённое уже в безжизненной материи, всё более ярко проявляемое на витальном и ментальном уровнях и достигающее в случае человека подъём на высоты духовного уровня. В этом понимании это понятие перекликается с тем, что П. Тэйяр де Шарден называл "внутренняя (имманентная) сторона" вещей или "психическое" в книге "Феномен человека" (1965). Хотя это свойство не вполне тождественно биосоциальности (оно охватывает также "ментальное" и "духовное" в нашей классификации), оно явно связано с ним и также постепенно нарастает в ходе предбиологической и особенно биологической эволюции. "Внутреннее" переходит в "развитое сознание" по мере приближения к человеку и достигает кульминации в форме "духовного" в точке Омега, где, по Тэйяру де Шардену, осуществляется слияние материи с Божеством. Как уже отмечено, Торсон в книге Биополитика" (1970) полагал, что биополитика играет особую роль в восхождении к точке Омега – она знаменует собой "осознание эволюцией самой себя".

Биополитика ориентируется в понимании природы человека на натурализм -- представление о природе человека как продукте его эволюционной-биологической предыстории. Существенное биополитическое значение имеет понятие "коэволюция" – согласованное, "взаимно пригнанное" развитие частей одного целого, приложимое как к разным уровням человека и социума (генно-культурная коэволюция), так и ко взаимоотношениям человечества и био-окружения. Идея  коэволюции подводит нас к биоцентризму - установке на абсолютную ценность живого во всех его формах, на этическое восприятие живого, на понимание человека и человечества как части планетарного биоса (жизни). Познание живого включает в себя момент осознания его глубокого родства, единосущности с познающим человеком как также представителем биоса (познание на принципах гуманистики, содержащей момент эмпатии – проецирования себя в познаваемый объект). Как человек, так и другие живые существа представляют собой многоуровневые системы. Возможны разные классфикации этих уровней, но в этой книге принята модифицированная схема Н. Гартмана (с учетом взглядов Кремянского и других ученых), включающая физический, витальный,  ментальный и духовный уровни. Биосоциальность рассматривается как "сквозное" свойство материи, нарастающее и усложняющееся при переходе от уровня к уровню.

ЛИТЕРАТУРА

• Влавианос-Арванитис А., Олескин А.В. Биополитика. Био-окружение. Био-силлабус. Афины: Биополитическая Интернациональная Организация. 1993.

• Горелов А.А. Социальная экология. М. Изд-во Ин-та философии РАН. 1998.

• Гусев М.В. К обсуждению вопроса об антропоцентризме и биоцентризме// Вест. Моск. ун-та. Сер. 16 (Биология). 1991. N 1. С.3--6.

• Данилова Н.Н., Крылова А.Л. Физиология высшей нервной деятельности. М.: Учебная лите­ратура. 1997.

• Дерягина М.А. Эволюционная антропология. М.: Изд-во УРАО. 1999.

• Дерягина М.А, Бутовская М.Л. Этология приматов. М.: МГУ. 1992.

• Дольник В.Р. Непослушное дитя биосферы. Беседы о человеке в компании птиц и зверей. М.: Педагогика. 1994.

• Дольник В.Р. Вышли мы все из природы. Беседы о поведении человека в компании птиц, зверей и детей. М.: Linka Press. 1996.

• Дьюсбери Д. Поведение животных. Сравнительные аспекты. М.: Мир. 1981.

• Захаров А.А. Организация сообществ у муравьев. М.: Наука. 1991.

• Зорина З.А., И.И. Полетаева, Ж.И. Резникова. Основы этологии и генетики поведения. М.: Изд-во МГУ. 1999.

• Карпинская Р.С., Лисеев И.К., Огурцов А.П.. Философия природы: коэво­люционная стратегия. М.: Интерпракс. 1995. С. 13--78.

• Ламсден Ч., Гуршурст А. Генно-культурная коэволюция: человеческий род в становлении // Человек. 1991. № 3. С.11--22.

• Лоренц К.З. Агрессия (так называемое зло). М.: Прогресс. 1994.

• Майерс Д. Социальная психология. Спб., М., Харьков, Минск: Питер. 2000.

• Мак-Фарленд Д. Поведение животных. Этология и психобиология. М.: Мир. 1988.