11130-1 (Каринский Михаил Иванович)

Каринский Михаил Иванович

(1840-1917)

Каринский Михаил Иванович - замечательный русский философ, сын московского священника. Родился 4 ноября 1840 г. Окончил курс в Московской духовной академии: преподавал философию в Петербургской духовной академии; в 1880 г., за диссертацию "Классификация выводов", получил степень доктора философии в Петербургском университете.

Во всех своих трудах Каринский выказал глубину анализа и большую добросовестность в критике чужих мыслей. Эти свойства Каринский проявлял и в своей плодотворной преподавательской деятельности. Из учеников его выделился В. Серебреников , автор сочинения о Локке. Большая часть исторических работ Каринского имеет характер монографий, касающихся самых запутанных вопросов; только "Обзор немецкой философии" представляет собой блестящий очерк развития основных идей немецкой философии, начиная с Канта и кончая Гартманом.

Этот анализ классиков немецкой философии и их эпигонов содержит в себе и руководящие идеи самого Каринского. Вся немецкая философия стоит в зависимости от того направления, которое дал ей Кант. Но кантова система, как показывает Каринский, имеет коренные недостатки, поэтому и все попытки систематизаций, выросшие на этой почве, несостоятельны. Нужно, следовательно, заново пересмотреть основные вопросы познания. Таким образом, история философии привела Каринского к рассмотрению вопросов, составляющих догматическую часть его исследований.

Теория познания - это главная задача философии. В истинном познании мы имеем, во-первых, формулы вывода, во-вторых - так как всякое доказательство покоится на истинах самоочевидных - определение числа аксиом и указание права их на достоверность. Эти две задачи Каринский разрешает в двух сочинениях: первую - в "Классификации выводов", вторую - в "Истинах самоочевидных".

"Классификация выводов" - единственный русский вполне оригинальный и весьма значительный труд по логике. Каринский показывает несостоятельность обоих противоположных направлений в логике - силлогистического, формального (Аристотелевского) и индуктивного (Бэкона и Милля). Он утверждает, что нельзя основывать классификацию выводов на противоположности между индукцией и силлогизмом. Среди силлогистических выводов есть такие, которые окажутся ближе к индуктивным, чем к другим силлогистическим; самый принцип делений силлогистических фигур, как чисто внешний, разъединяет сродное и соединяет совершенно различное.

Противоположная школа Бэкона и Милля указала на некоторые существенные недостатки силлогистики, но сама не выдерживает критики. Отрицание силлогизма Бэконом покоится на недоразумении; его теория индукции отлично уживается с силлогизмом. Утверждение Милля, что всякий силлогизм есть petitio principii, и что мы заключаем от частного к частному, - неверно, ибо заключение получается лишь в том случае, если сделать добавочное предположение о сходстве частных случаев между собой. Оба направления имеют и общие недостатки: они оставляют без внимания целый ряд законных выводов, необъяснимых с их точки зрения. Итак, нужно найти новый принцип для классификации выводов. Выводом называется перенесение одного из основных элементов установленного уже в нашем знании суждения на соответственное место в другом суждении, на основании некоторого отношения между остальными элементами обоих суждений. Логически перенесение элементов суждения из одного в другое может быть оправдано в случаях тожества этих элементов.

Итак, тожество есть оправдание всякого вывода. Эта мысль Каринского сближает его с математическим направлением логики (Гамильтона и других). Так как основных элементов в суждении два, субъект и предикат, то из сличения их получаются две главных группы выводов: первая, основанная на сличении субъектов двух суждений, дает выводы положительные; вторая, основанная на сличении предикатов двух суждений, дает выводы отрицательные и гипотетические. Каринский дает весьма подробное описание первой группы, причем останавливается на вполне законных выводах, обыкновенно не помещаемых в трудах по логике, например, заключении от частей агрегата к агрегату. Весьма интересны указания, каким образом так называемую неполную индукцию следует свести к общему логическому основанию вывода - тожеству.

Вторая группа рассмотрена Каринским менее подробно. В общем можно сказать, что Каринский нашел верный принцип и блистательно провел его; спорить можно только относительно деталей, например, о месте, которое следует отвести умозаключению по аналогии. Вторая задача логики, имеющая несравненно большее философское значение, состоит в перечислении и оправдании самоочевидных истин. На природу их существуют два диаметрально противоположных взгляда: рационалистический и эмпирический. Эта противоположность направлений резко выступает в лице Канта и Милля.

Каринский, в первом выпуске своего труда: "Об истинах самоочевидных", рассматривает только рационалистическое решение вопроса, причем, отожествляя в известном смысле рационализм с кантианизмом, подробно рассматривает "Критику чистого разума". До того времени не было в литературе столь всестороннего анализа "Критики чистого разума", смелого и глубокого. Каринский сначала критикует исходное положение "Критики чистого разума" и доказывает его догматичность: предполагая неопытное происхождение аксиом знания, Кант ссылается на всеобщность их и необходимость - но всеобщность и необходимость следует доказать, а не предполагать.

Дальше Каринский останавливается на аксиомах математических и доказывает, что созерцания пространства и времени могут быть априорны, а суждения о законах созерцания (например, математические аксиомы) могут происходить и из опыта. Математическое знание могло бы быть умозрительным только, если бы оно было аналитическим, а не синтетическим, как учит Кант; но в таком случае оно не могло бы быть всеобщим и необходимым, ибо можно представить себе пространство и с иными свойствами, чем те, которые за ним признают люди. Наконец, Каринский указывает на противоречие между трансцендентальной эстетикой "Критики чистого разума" и ее аналитикой: в первой математические аксиомы выводятся из созерцания, во второй они рассматриваются как результаты рассудочной деятельности, так что аналитика делает излишним учение о созерцании. В третьей части Каринский рассматривает учение о рассудке, т. е. трансцендентальную аналитику. Канта неоднократно упрекали в том, что он не выводит категорий рассудка, как намеревался, а берет их готовыми. Каринский, указав на некоторые недостатки учения о категориях, показывает, что обязательность категорий для мысли не может быть выяснена мыслью и является вполне догматичным утверждением, почему и основоположения получают характер слепой необходимости.

Подробнее всего Каринский рассматривает категории отношения, и из них - причинность. Чтобы признать объективную перемену, нужно подметить причинную ее зависимость от предшествовавшего явления; но подметить ее нельзя, не признав перемену объективной, и т. д. до бесконечности. Следовательно, нет возможности объективной перемены; Кант тем не менее полагает, что в наших восприятиях мы имеем дело с внешней действительностью. Наконец, в четвертой части автор рассматривает учение о созидании мира чистым самосознанием. Каринский соглашается с Кантом в воззрениях на самосознание как на силу, без единства и тожества которой невозможно знание, и критикует лишь положение, что самосознание творит внешний мир из порождаемых сознанием же ощущений, руководствуясь при этом законами созерцания и категориями рассудка.

Список литературы

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://istina.rin.ru/