25728-1 (Права человека и Государство), страница 2

1. Поскольку в основе правопонимания в целом и прав человека, в частности, лежат идеи и принципы свободы и равенства, то последние должны толковаться в качестве атрибутов (неизменных, постоянно присущих признаков) как отдельного человеческого индивида, так и государства.

2. Государство, будучи важнейшим социальным институтом и созданным, в конечном счете, социально-политической волей самих людей, не может не иметь свободы действия как условия обеспечения безопасности социума в целом и отдельного его члена в частности. Поэтому посягательство (в любой форме) или реально осуществляемая попытка такого посягательства (покушения) со стороны индивида на интересы (свободу) государства должно рассматриваться как посягательство и на интересы других индивидов, также находящихся под защитой государства. Точно так же и посягательство государства в лице чиновничества, правоохранительных органов, вооруженных сил на свободу волеизъявления отдельного индивида, если это волеизъявление не преследует целей нарушения целостности социума, не может быть оправдано. При этом следует четко различать понятия посягательства как произвольного, внезаконного (внеправового) волевого воздействия от ограничения (и даже лишения) прав и свобод личности со стороны государства, если это предусмотрено действующим международным и национальным законодательством.

3. Такое положение будет достигнуто тогда, когда индивидуальное правосознание и общественное правосознание (речь идет, прежде всего, о правосознании государства, точнее, правосознании представителей государства) проникнутся всеми своими рационально-идеологическими и эмоционально-психологи-ческими составляющими пониманием и признанием свободы по отношению друг к другу. Наибольшая трудность состоит в том, чтобы, с одной стороны, каждая личность смогла бы понять и признать, что государство также "имеет право" на свою - государственную - свободу (свободу, конечно же, ограниченную легитимным законом) действий в интересах всего общества, а стало быть, и в отношении самой этой личности. С другой стороны, государство в лице всех своих государственных органов, в лице каждого чиновника (государственного служащего), должно официально признать свободу каждой отдельной личности в качестве одной из самых важных, цивилизационно значимых ценностей не только для данной личности, но и для самого государства и социума в целом, а потому и считать себя призванным (обязанным) обеспечивать, защищать и охранять эту свободу. Именно в этом смысле чаще всего и говорится о подлинно правовом и подлинно демократическом государстве.

4. В правосознании отдельной личности и государственном правосознании с необходимостью должно быть "зафиксировано" единство и органическая неразрывность свободы и равенства человека и государства. В своих взаимоотношениях с точки зрения естественного права человек и государства должны выступать как равноправные субъекты. Иное дело, что на практике такое равноправие чрезвычайно трудно достижимо уже по одной той причине, что возможности для обеспечения и защиты своих интересов у государства и отдельного индивида разные, а часто просто несопоставимые. Но вот именно в этом смысле и необходимо обеспечение такого государственного сознания, что понимание своей, изначально присущей государству силы, не встало в позу противостояния социальной слабости отдельно взятой личности. Государство как бы должно придти к пониманию, что именно защита такого слабого человека и есть свидетельство его подлинной социальной силы, его престижа и авторитета. С другой стороны, индивид не может рассматривать государство как объект, в отношении которого можно, "спекулируя" своей слабостью, совершать различного рода нападки, пытаясь унизить (идеологически, психологически) государство. В обоих случаях (государство унижает личность, личность унижает государство) нарушается равенство, партнерские отношения разрушаются, а тем самым это приводит к игнорированию свободы обеих сторон. Следствием всего этого является нарушение баланса между интересами государства и индивида. И баланс этот, как показывает вся история, нарушается отнюдь не в пользу личности по той самой причине, о которой уже было сказано: государство, по определению, имеет большую социальную силу. Поэтому в решении этой проблемы основным вектором обоюдного стремления к согласию (и к сотрудничеству) имеет вектор государственного желания обеспечить такое согласие, такой баланс. Проще говоря, импульс должен идти от сильного к слабому. Но слабость отдельного человека вовсе не означает его безвольность, неспособность к каким-то стимулирующим в отношении государства действиям, поступкам. Напротив, активность - социально-государст-венная активность - человека просто необходима. Именно такая активность и подает сигналы государству для совершения каких-либо конкретных акций для обеспечения баланса прав и свобод. Другими словами, государство и личность должны, чтобы избежать посягательств с обеих сторон, стремиться к сотрудничеству, совместной деятельности и социальному сотворчеству, обоюдной толерантности⁶.

5. Исключительно важное значение имеет не только формальное закрепление равноправия и свободы человека и государства в позитивном праве, но и реальное осуществление этих основополагающих принципов. На практике очень часто наблюдается, что в нормах действующего законодательства такое положение действительно закреплено, но именно формально. В действительности наблюдается, по меньшей мере, два обстоятельства, которые дискредитируют идею баланса государственного и индивидуального. Это, во-первых, наличие противоречий в законодательстве (или между однопорядковыми законами, или между законами и подзаконными актами), либо наличие пробелов в нем, приводят к фактическому нарушению оптимума, причем это нарушение, как уже отмечалось выше, происходит в пользу более сильного - государства. Во-вторых, отсутствие зачастую четких юридических механизмов обеспечения равенства государства и личности при разрешении каких-либо противоречий, систематически возникающих между ними. Отсутствие такого рода механизмов и приводит к возникновению, нарастанию, обострению и болезненному разрешению различного рода конфликтов, выигравшей стороной в которых чаще всего вновь является государство. Таким образом, в решении задачи обеспечения оптимума взаимоотношений между государством и человеком главное слово все-таки принадлежит государству, но при условии, что человек будет проявлять свою стимулирующую к достижению такого оптимума социальную активность.

Таковы основные положения теории, в соответствии с которой достижение баланса интересов человека и государства не только необходимо, но и принципиально возможно. И здесь, думается, главное, нужно таким образом трансформировать индивидуальное и общественное политико-правовое сознание, чтобы, как совершенно справедливо замечает Г.В. Атаманчук, каждый из нас, каждый гражданин, общество в целом начали "относиться к государству (во всех его элементах) как к важнейшей частной и общественной ценности и постоянно работать над его совершенствованием. Не отчуждать, не отдалять от общества, не противопоставлять, а использовать возможности государства в целях решения тех общественных проблем, где без него пока не обойтись"⁷. И как в этой связи не вспомнить слова Ивана Александровича Ильина, что "государственный образ мыслей, государственное настроение чувств, государственное воленаправление - все это вместе составляет необходимую и реальную основу всякого живого государства или, вернее, - подлинную ткань его жизни: Где этого совсем нет, там нет государства, а есть только его пустая видимость..." ⁸

Проблема оптимизации интересов и волевых устремлений и активности государства и индивида по отношению друг к другу в наше время просто не может не выходить на передний план как научных исследований, так и политико-правовой практики. Однако для обеспечения такого оптимума сделано, пока, нужно откровенно сказать, немного. Прежде всего, это касается государственно-правового образования как населения страны в целом, так и тех, кого принято относить к когорте государственных служащих, политиков разного уровня, должностных лиц, "чувство власти" у которых нередко трансформируется в "чувство безнаказанности" и политический и правовой нигилизм приобретает нередко самые различные формы - от трагических до фарсовых. Поэтому очень часто приходится фиксировать у таких носителей властного начала обыкновенное политическое и правовое невежество, для которых проблема прав и свобод человека не более, как досадное препятствие, которое и можно, и нужно попросту игнорировать либо снести с пути. Поэтому, думается, что вопросы правового образования именно властеносителей любого уровня для современной России являются едва ли не самыми насущными в плане понимания, признания, обеспечения и эффективной защиты как прав и свобод человека, так и прав и законных интересов государства.

В недавно вышедших в свет материалах научной конференции "Достоевский и юриспруденция", содержащих исключительно интересные и полезные во всех отношениях статьи, все же не обошлось без тех самых шаблонов, о которых говорилось в самом начале статьи. Так, в статье О.А. Снежко "Ф.М. Достоевский о защите человека государством" приводится, в частности, один из постулатов видения писателем роли государства, а именно - то, что "государство должно служить человеку, а не человек государству"⁹.

И все-таки, как ни велик авторитет большого русского писателя, не следует, думается, слепо брать его воззрения на роль государства по отношению к человеку, как некий общечеловеческий принцип. Не нужно забывать, что писатель в своем творчестве выражал все-же отношение к той реальной общественно-государственной действительности, которой он был современником. А, как известно, "лицом к лицу - лица не увидеть":

Список литературы
1. Термин "этатизм" впервые употребил буржуазный либерал, президент Швейцарской конфедерации Нюма Дроз в 1896 году в своем сочинении "Демократия и социализм государства".
2. Еще до появления марксизма целый ряд мыслителей выступали в качестве сторонников государственнической точки зрения, признававшим приоритет государственных интересов (и тем самым свободы государства) по отношению к свободе отдельной личности. Это и Никколо Макиавелли, и Томас Гоббс, и Гегель и многие другие. Однако именно в марксисткой государственно-правовой доктрине этатизм нашел, правда, в своеобразном толковании, нашел свое наиболее концентрированное и яркое выражение (см., также: Мамут Л.С. Этатизм и анархизм как типы политического сознания (домарксистский период). М.: Наука, 1989).
3. См.: Современный либерализм: Ролз, Бёрлин, Дворкин и др. М.: Дом интеллект. книги, 1998.
4. Об этом подробнее см.: Алексеев С.С. Восхождение в праву. Поиски и решения. М.: НОРМА, 2001; Нерсесянц В.С. Философия права: Учебник для вузов. М.: Изд. группа ИНФРА-М - НОРМА,1997.
5. Оптимум (лат. optimum - наилучшее) - совокупность наиболее благоприятствующих условий; наилучший вариант решения задачи или путь достижения цели при данных условиях и ресурсах.