002-0034 (Экономические аспекты глобальных проблем), страница 2

Но в человеческом обществе голод и недоеда­ние неизбежно обретают социально-экономичес­кую природу, социально-экономическое выраже­ние, или, правильнее сказать, имеют свою соци­ально-экономическую сторону. Она обычно характеризуется таким понятием как бедность, то есть отсутствие достаточных доходов (или пе­рерыв в их получении), которые можно потра­тить на продукты питания. Забвение этой двойст­венной природы голода и недоедания в обществе, отрыв физиологической стороны от социальной ведет к вольному или невольному смешению по­нятий и затрудняет понимание проблемы.

В уже упомянутой "Декларации Белладжио", с одной стороны, говорится о физической природе и последствиях голода и недоедания, с другой -подчеркивается социально-экономический ха­рактер явления, указывается, что голодающие и недоедающие - это бедняки, не имеющие доста­точных средств.

Данные, которые приводятся в "Декларации Белладжио", широко используются в междуна­родном научном обороте. Иногда их называют "кочующими" цифрами. Они основаны главным образом на анализе и обобщении страновой ста­тистики национального дохода и его распределе­ния по группам населения. Для их получения был определен некоторый минимум дохода на душу населения в мире в целом, обеспечивающий пита­нием, достаточным для нормальной жизнедея­тельности и работы. Люди, доход которых ниже этого минимума, считаются страдающими от го­лода разной степени остроты. Такой минималь­ный уровень дохода Мировой банк определил в 370 долл. на душу населения в год. Число людей с меньшим годовым доходом составило в развива­ющихся странах, по расчетам того же банка, в 1985 г. 1.12 млрд. человек. Людей, получающих на душу в год 275 долл. и менее, то есть крайне бедных, страдающих от сильного голода, во всех развивающихся странах насчитывалось 633 млн.

Альтернативный подсчет, осуществленный Международным институтом по исследованию продовольственной политики (Вашингтон, США) по собственной методологии и использующий бо­лее низкий уровень минимального дохода на душу населения, определяет число голодающих в разви­вающихся странах в 1990 г. на уровне 700 млн. че­ловек⁵.

Подобные подсчеты в значительной степени отражают отсутствие или трудности получения данных о голодающих. Однако само использова­ние показателя дохода на душу населения означа­ет уже признание социально-экономической при­роды голода.

Голод есть физическое, или, как иногда гово­рят, медицинское выражение бедности. Как хро­ническое явление и как характерная черта чело­веческого общества он порожден низкими дохо­дами одной пятой человечества, то есть в конечном счете разрывом в доходах, характер­ным для существующей системы производства и распределения в обществе.

Чисто биологически голод и недоедание изме­ряются в иных показателях, которые также явля­ются в значительной степени условными, хотя и опираются на медицински установленные нормы. Существует несколько дифференцированных оценок норм потребления, которые их создателя­ми и сторонниками считаются оптимальными. Наиболее распространенной и признанной счита­ется норма (главным образом для индустриально развитых стран) в 2800-3000 ккал в день при 90 г белка, из которых не менее половины должны быть животными. Известна и другая норма, рав­ная 2600 ккал в день при 70 г белка. В некоторых развивающихся странах (например в Индии) ис­пользуются еще более низкие расчетные нормы. Всех, кто потребляет калорий и белков меньше нормы, можно считать недоедающими.

Использование в расчетах более низких норм дает немедленное снижение числа голодных и не­доедающих, что занижает или маскирует общие масштабы голода в тех или иных странах и реги­онах или даже в мире в целом. Наличие средних расчетных норм питания, с одной стороны, позво­ляет получить представление о степени удовле­творения потребностей в продовольствии населе­ния планеты, регионов и отдельных стран, но, с другой, оставляет в тени все многообразие со­ставляющих продовольственного рациона. Ис­пользование разных средних норм потребления на основе разной методики подсчетов и разной ее аргументации создает обманчивую видимость возможности простого технократического реше­ния проблемы.

Отсюда упрощенные рецепты решения продо­вольственного вопроса или его отдельных аспек­тов. Например, уже упомянутая "Декларация Белладжио" считает, что вполне достижимо в ко­роткое время (1) покончить со смертностью от голода, (2) избавить от голода половину бедных семей, (3) уменьшить в два раза недоедание мате­рей и малых детей, (4) устранить недостаток йода и витамина А в рационах. Причем последнее должно быть достигнуто путем простого добав­ления к пище химически чистых йода и витамина.

Нерешенность продовольственной проблемы и, видимо, даже ее неразрешимость в современном мире наводят на мысль, что либо наука все еще не до конца исследовала продовольственную проблему и не раскрыла всех причин голода, либо в самой основе нашей цивилизации содержатся какие-то внутренние, глубинные преграды ее ре­шения. Если последнее верно, то возникает есте­ственный вопрос о природе таких преград и ха­рактере их воздействия на рассматриваемую про­блему.

Путь к решению этой загадки лежит, как нам кажется, через признание факта: то, что мы на­зываем мировой продовольственной проблемой, в действительности является сочетанием гетеро­генных или даже специфических продовольст­венных проблем, каждая из которых имеет свою собственную внутреннюю природу, структуру и внешние проявления и может быть решена лишь своим специфическим путем.

Продвигаясь по этому пути, мы можем выде­лить по крайней мере пять основных составляю­щих мировой продовольственной проблемы. Не претендуя на исчерпывающую характеристику, попытаемся обозначить наиболее существенные стороны каждой из них.

1. Медицинское, или физическое измерение продовольственной проблемы. Оно стоит особ­няком среди остальных составляющих как неформационное, не обусловленное существую­щими или существовавшими общественно-эконо­мическими формациями, а выражающее про­довольственную проблему через отношение имеющихся продовольственных ресурсов или способности их произвести к численности населе­ния Земли, региона или страны.

Иногда это соотношение называют биномом Мальтуса, по имени английского ученого, кото­рый впервые сопоставил оба показателя. Сто предполагает, что национальные правительства, международные организации или механизмы вполне способны контролировать и регулировать производство, распределение и потребление про­довольствия в любых социально-экономических условиях. Под давлением глобализационных тен­денций мирового развития это измерение продо­вольственной проблемы вырастает в глобальную проблему, которую предстоит решать будущему мировому сообществу. По своему значению она заслуживает особого внимания и тщательного рассмотрения.

2. Продовольственная проблема феодализма. Она все еще существует кое-где в мире в виде пе­режитков. Для этой проблемы характерна диф­ференциация производства и распределения меж­ду крестьянами и латифундистами (помещиками), тесно связанная и обусловленная отношениями личной зависимости. В Эфиопии, например, поч­ти каждый неурожай и вызванный им голод до 1974 г. (свержение негуса Хайле Селассие) приво­дил к росту числа людей, находящихся в состоя­нии личной зависимости.

3. Продовольственная проблема капитализма. Для нее характерны две основные черты – высокая дифференциация в распределении и по­треблении продовольствия (в наиболее развитых странах главным образом по качеству и составу рациона) и функциональная роль голода или не­хватки продовольствия как фактора принужде­ния к труду, особенно тяжелому или не пристижному. Возможно, именно эта роль голода и недо­едания в экономическом процессе и служит главной причиной нерешенности современной продовольственной проблемы. В известном смысле можно сказать, что ликвидировать голод и недоедание - то же самое, что ликвидировать безработицу. И сколько бы законодатели ни про­возглашали право на труд, рыночная экономика не может функционировать без определенной, хотя, быть может, и низведенной государством благосостояния до относительно низкого уровня безработицы.

В большой степени функция принуждения к труду характерна также и для феодализма и соци­ализма, но в этих формациях несколько смягчена или компенсирована патернализмом, в то время как в капиталистическом обществе эта функция голода и недоедания в прошлом выступала в сво­ей открытой, обнаженной форме. Государство в западных странах создало ряд эффективных и гибких противовесов свободному действию этой функции голода и недоедания, но не смогло (а мо­жет быть и не ставило целью) устранить ее.

Более того, по мере возрастания масштабов компенсирующей деятельности государства, как правило, снижается эффективность националь­ной экономики (например Швеции) и государство под давлением конкуренции тех стран, где систе­ма социальной защиты менее развита, вынужде­но ослаблять меры по поддержанию наиболее бедных слоев. Голод и недоедание до сих пор мо­жет быть даже больше, чем неудовлетворенность других потребностей, все еще играют важную функциональную роль в капиталистическом вос­производственном процессе.

4. Продовольственная проблема социализма. Имеет свои собственные характерные черты: же­сткое государственное регулирование и контроль над производством и распределением продоволь­ствия, уравнительное распределение, возрастаю­щий дефицит, систематическое исчезновение из продажи то одного, то другого вида продовольст­вия.

Средние показатели потребления были отно­сительно высокими по сравнению с уровнем эко­номического развития Советского Союза, но ма­газины пустели с каждым годом. Огромные оче­реди и продажа из-под прилавка стали обычным явлением; постоянный дефицит продовольствия послужил одним из факторов, способствовавших увяданию и гибели социализма в СССР и других государствах. Такая ситуация с продовольствен­ным обеспечением была не только прямым ре­зультатом политического и экономического во­люнтаризма господствующей элиты, но в еще большей степени проистекала из самой глубин­ной природы социализма, который отвергал ры­ночные отношения и стимулы.

5. Продовольственная проблема в развиваю­щихся странах. Представляет собой смесь черт продовольственной проблемы капитализма и предкапиталистических формаций и может быть понята прежде всего как проблема переходных обществ.

Таблица 1. Среднее потребление продовольствия в России до и после либерализации цен (кг в год на человека согласно выборочному обследованию Института питания РАМН)

РОССИЯ: ОТ ПРОДОВОЛЬСТВЕННОЙ ПРОБЛЕМЫ СОЦИАЛИЗМА К ПРОДОВОЛЬСТВЕННОЙ ПРОБЛЕМЕ КАПИТАЛИЗМА

Известное выражение "на заре капитализма", обычно применяемое к ранним стадиям рыночно­го развития в Европе, как ни парадоксально, ны­не вполне применимо к России. Конец 80-х - на­чало 90-х годов характеризовались первыми неуверенными шагами в направлении к капитали­стической экономике до начала 1992 г., когда правительство Гайдара осуществило ряд мер, на­правленных на развитие рыночной экономики в стране.

Можно спорить о том, насколько продуманны­ми были эти меры, но после их осуществления Россия вступила в новую экономическую и соци­альную реальность, основой которой является рыночная экономика. Вместе с изменением соци­ально-экономической природы общества стал меняться и характер его продовольственной про­блемы. Произошла резкая дифференциация уровней дохода и вместе с нею уровней потребле­ния. Решающий шаг к рыночной экономике, вы­разившийся в либерализации ценообразования, и последующая приватизация привели к резкому ужесточению борьбы субъектов рынка за долю в национальном доходе, что привело к резкому росту цен, который уже в первом году преобразо­ваний стал 26-кратным. Уровень заработной пла­ты остался далеко позади. Обвальное изменение всех экономических пропорций не могло не отра­зиться на уровне жизни большинства населения и соответственно на уровне потребления продо­вольствия.

Больше всего снизилось потребление мяса, рыбы и молока, последнего - на 20%. Одновре­менно происходил рост потребления хлеба, кар­тофеля, яиц и маргарина. Хлеб в значительной степени уступил свою компенсирующую роль картофелю в связи с быстрым ростом цен на пше­ницу, которые прежде находились под жестким государственным контролем. После резкого падения душевого потребления в 1992 г. уровень среднего потребления продуктов питания стаби­лизировался и обнаружил определенную тенден­цию к росту. Поразителен тот факт, что более высокое среднее потребление в 1989 и 1991 гг. со­существовало с почти полным исчезновением продовольственных товаров из магазинов.