OBR_DEN (Проблемы денежного обращения и его регулирование), страница 5

Очевидно, что такой перекос ускорил развитие двух встречных процессов: падения экономического роста, с одной стороны, и восполнения недостающей денежной массы различными суррогатами - с другой. Возникающие на местах средства расчетов (векселя и прочее), а также неплатежи, которые, по сути, являются вынужденным коммерческим кредитом, выдаваемым со стороны продавца неплатежеспособному покупателю, и фактически представляют собой стихийную эмиссию, не поддающуюся контролю со стороны ЦБ, - все это значительно затрудняло проведение эффективной денежно-кредитной политики.

При этом интенсивный рост неплатежей стал отмечаться в 1994-1996 гг. сразу же вслед за наибольшим реальным сжатием денежной массы. ЦБ РФ в 1993 г. справедливо отмечал, что ограничительные меры в денежно-кредитной сфере «привели к лавинообразному росту неплатежей предприятий». Так, если в середине 1992 г. размер неплатежей составлял около 3 трлн. руб., то к 1994-му - уже около 100 трлн. руб., а в 1996-м - 540 трлн. руб.

Отсутствие денег усилило и натурализацию обмена - бартерные операции. Поэтому предположения о том, что предприятия добровольно отказываются от использования "живых" денег для минимизации расходов или налоговых платежей, представляется односторонним. Как показывает практика, использование бартера вынуждает оценивать товары по более высоким ценам, что увеличивает налогооблагаемую базу, приводит к недоимкам, ведет к потерям и удорожанию денежных ресурсов для продавцов, которые в большинстве случаев предпочли бы «живые» деньги в качестве платежа за свои товары. И хотя, конечно, сложившаяся ситуация создавала благоприятную почву для нарушений, и действительно можно найти немало примеров злоупотреблений и преднамеренного использования бартера, в целом речь идет о его вынужденном использовании из-за отсутствия "живых" денег.

Когда же после ликвидации рынка ГКО-ОФЗ в результате августовского кризиса финансовые ресурсы стали возвращаться в реальный сектор, то это сразу привело к увеличению доли расчетов в этом секторе денежными средствами - с 37% в июне 1998 г. до 47% в июне 1999 г. и более чем до 50% - на начало 2000 г. Если бы речь шла действительно о преднамеренных злоупотреблениях при помощи бартера и о его "системном" характере, то приток дополнительных денежных ресурсов не привел бы к столь значительным изменениям и бартер продолжал бы использоваться в прежних объемах.

В условиях необходимости «живых» денег и невозможности получить их внутри страны регионы, предприятия и банки были вынуждены выходить на внешние рынки, где ресурсы были дешевле и доступнее. Привлекаемые таким образом средства частично восполняли недостающую внутреннюю денежную массу в масштабах экономики в целом (при этом, однако, рос внешний долг на федеральном, региональном и корпоративном уровнях). Более того, к 1998 г., по сути, весь дефицит бюджета финансировался из внешних источников, что и предопределило августовский кризис.

В связи с этим давайте критически посмотрим на тезис, предполагающий, что все увеличение ресурсов в экономике должно идти в жесткой привязке к золотовалютному обеспечению и лишь на величину поступающей валюты можно увеличивать денежную массу.

Отметим, что данный подход основывается на давно переставшем выполняться многими странами принципе, когда эмиссия осуществлялась под соответствующее золотое или золотовалютное обеспечение.

В настоящее время для США соотношение резервы/денежная база составляет около 35% (в России - свыше 100%). Если учесть при этом государственный внутренний долг Соединенных Штатов, который потенциально может быть превращен его держателями в доллары, то величина обеспечения такого «расширенного долларового навеса» составляет менее 5%. Это лишний раз подчеркивает, что принципы и критерии пополнения ликвидности в развитых странах давно модифицировались и исходят из иных экономических ориентиров.

В современных условиях центр тяжести при проведении денежно-кредитной политики и привлечении дополнительных ресурсов переместился в развитых странах с объема имеющихся золотовалютных резервов на денежный спрос, формирующийся реальными операциями в экономике, для осуществления которых требуются деньги, а также на создание условий для удержания ресурсов на соответствующих сегментах рынка.

В этой связи реальные операции, которые обслуживаются суррогатами или валютой в России, - это неиспользованный потенциал для расширения капитальной базы и одна из форм опосредованного обеспечения национальной валюты.

При этом пополнение ликвидности в экономике должно осуществляться в первую очередь на внутренней основе, с использованием возможностей ЦБ, как это происходит во многих ведущих странах (так, объемы государственных казначейских обязательств, находящихся на балансе Федеральной резервной системы США - т.е., по сути, накопленная эмиссия, - составляли к концу 1990-х гг. около 500 млрд. долл.). И вопрос состоит в том, какие механизмы следовало бы использовать, для того чтобы обеспечить поступление этих ресурсов в реальную экономику и их удержание там, минимизировав при этом негативные последствия для наиболее чувствительных сегментов, таких, в частности, как валютный рынок.

При этом также есть большой международный опыт и уже накапливающийся российский опыт подходов к данному вопросу. В тех же Соединенных Штатах и Японии до сих пор действуют законы, которые стимулируют финансовые компании и банки к участию в различных целевых программах, поощряют инвестиции в регионы с отстающими темпами роста. Применяются рычаги, способствующие удешевлению инвестиционных ресурсов.

Естественно, следует вести речь о комплексном подходе, создающем благоприятные предпосылки на всех этапах движения финансовых средств - от первоначального привлечения ресурсов до их конечного инвестирования. Так, начинать следует с набора мер по удешевлению формируемой ресурсной базы. Стимулами и для вкладчиков, и для банков могут быть более низкие ставки налогообложения по начисляемым процентам в случае размещения средств на длительные сроки. Эти меры могут сочетаться с более низкой нормой резервирования по «длинным» ресурсам, что даст возможность устанавливать по таким вкладам и более высокие проценты, повышая их привлекательность. То же самое касается и последующих этапов движения ресурсов.

В целом монетизацию российской экономики и предшествующие ей мероприятия целесообразно осуществлять в увязке с нормализацией денежного оборота, структуры денежной массы и с политикой валютного контроля. В более долгосрочном плане необходимо рассматривать монетизацию как системную проблему во взаимосвязи с приоритетами промышленной политики.

Таким образом, с учетом тех подходов, которые используются в других странах и, принимая во внимание специфику нынешней ситуации в российской экономике, можно говорить о возможности увеличения ее ресурсной базы на основе внутренних рычагов при минимизации негативных последствий. Это будет способствовать устранению препятствий для экономического роста, которые создаются перекосами в денежно-кредитной сфере, а также в целом уменьшит зависимость от конъюнктуры мировых финансовых рынков.

4.2 Эффективность традиционных способов регулирования денежного обращения в России

Приведенные выше данные в обоснование необходимости смягчения денежно-кредитной политики ЦБ, свидетельствуют о недостатке денежной массы для обслуживания хозяйственного оборота. В результате доля денежной составляющей в выручке многих предприятий крайне мала. Порой она меньше, чем сумма причитающейся работникам заработной платы и начисленных налогов. В моей работе уже упоминалось, что использование бартера и суррогатов повышает себестоимость продукции многих предприятий порой на 20 - 25%. Другой фактор повышения себестоимости продукции - слишком низкий уровень загрузки производственных мощностей. И как следствие увеличение средне-постоянных издержек.

Все эти аргументы используются для обоснования необходимости денежной эмиссии. Предполагается, что с появлением большего количества "живых" денег предприятия охотно откажутся от вексельных и бартерных схем, начнут увеличивать производство, что приведет к снижению издержек на единицу продукции и цен, что, в свою очередь, запустит механизм экономического роста.

Все эти предложения основаны на той же предпосылке, что и аргументы стойких монетаристов, утверждающих необходимость продолжения жесткой кредитно-денежной политики. И те, и другие предполагают, что макроэкономическими процессами в экономике можно управлять приведенными ранее методами (денежная эмиссия, ставка ЦБ и так далее).

На самом деле в России сложилась ненормальная ситуация. Параллельно существуют два рынка: спекулятивный высокодоходный финансовый рынок и отдельно рынок производства и обращения товаров, имеющие весьма относительную связь между собой. Часть предприятий более включена в работу по законам нормального денежного рынка, реализует свою продукцию полностью или большей частью за деньги, использует кредиты для пополнения оборотных средств и зависит от параметров денежного рынка. Другая часть использует бартер и взаимозачеты и практически никак не зависит от состояния финансового рынка, а стало быть, практически не поддается регулированию традиционными макроэкономическими методами.

В результате обеспеченность денежной массой реального сектора экономики, ориентирующегося на денежное обращение, оказывается значительно выше среднестатистических данных. Но удельный вес этого сектора в общем объеме российской экономики относительно невелик и влияние предпринимаемых властями макроэкономических мер в целом оказывается незначительным.

Попытки использования классических рычагов макроэкономического регулирования или не приводят ни к каким результатам, или требуют несоразмерно резких мер для получения эффекта, который в конце концов оказываются невелик. Доля банковских кредитов корпоративным заемщикам составляет сейчас в российской экономике 12 процентов от объема ВВП, в то время как в развитых странах Запада и в Японии эта величина составляет 60 - 120 процентов от ВВП. Но даже приведенная цифра не отражает реальной ситуации. В тех случаях, когда предприятия используют в своих расчетах живые рубли (например, алюминиевая отрасль и некоторые металлургические комбинаты), речь идет о замкнутом кредитно-финансовом цикле.

Свои банки кредитуют завод по сути дела его же деньгами, только очищенными от налогов. И влияние величины ставки ЦБ или ситуации на рынке ГКО на использование этих денег является минимальным. Поэтому когда ставка рефинансирования изменяется в несколько раз, эффект этой чрезвычайной меры на состояние экономики оказывается значительно ниже, чем при изменении ставки на доли процента в Германии, Великобритании или США.

Причины, по которым большая часть реального сектора российской экономики неадекватно реагирует на сокращение денежной массы и повышение учетных ставок, кроются не только в менталитете российского директорского корпуса. Нормальная реакция рыночной экономики, вызывающая при снижении спроса соответствующее снижение цен, не может работать в наших условиях в силу целого ряда причин.

Во-первых, это налоговая система, предусматривающая в случае продажи продукции или товара по цене ниже себестоимости необходимость уплаты налога. Убытки от такой продажи резко возрастают, и предприятия используют встречный бартер, чтобы этого избежать. Однако более высокие зачетные цены бартерных операций повышают издержки предприятий, что приводит к более высокому уровню себестоимости, и история повторяется. В результате образуется дутый товарооборот. По данным Института проблем инвестирования банка "Менатеп", к началу 1998 года объем фиктивного ВВП составил 38 процентов. С учетом этого дефицит денежной массы в российской экономике может оказаться не так велик, как это говорилось ранее.

Другой существенной причиной, влияющей на завышение себестоимости продукции российских производителей, является действующий порядок начисления амортизации. В результате ежегодно проводившихся переоценок основных фондов балансовая стоимость производственных фондов предприятий оказалась сильно завышена относительно реальной рыночной стоимости. Завышенная балансовая стоимость мешает избавляться от них по реальным ценам (см. выше о налогообложении при продаже ниже себестоимости).

В результате всего этого, как только в нашей экономике проявляются инфляционные тенденции, цены начинают расти. Но при обратной ситуации их снижению препятствует слишком много обстоятельств.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В заключении мне хочу вкратце коснуться того, что нас ждет в 2001 году. Разумеется в контексте рассмотренных вопросов. Как-то наивно цитировать тезис ЦБ (а что же еще, если не это) и все же: «Основными задачами экономической политики на 2001 год являются закрепление и развитие тенденции устойчивого роста экономики, последовательное повышение уровня жизни населения, снижение инфляции…» ³. Припоминаются основные цели и задачи одиннадцатой (10-й, 12-й) пятилетки: «Наиболее полное удовлетворение растущих потребностей советского народа на основе интенсификации производства, повышении производительности труда, использования научно-технических достижений…» (цитирую по памяти). И все же ЦБ настаивает:

Главной целью денежно-кредитной политики 2000 года было последовательное снижение инфляции. Важной эта цель останется и на ближайшие годы. Пока инфляция не достигла низкого уровня и значительно превышает соответствующие показатели стран - основных торговых партнеров России. Однако низкая и стабильная инфляция является необходимым условием для здорового, сбалансированного, долгосрочного экономического роста.

Достижение цели по уровню инфляции предполагает необходимость анализа и количественной оценки возможного спроса на деньги в 2001 году, что позволит сформировать адекватное этому спросу предложение денег.
В 2001 году будут действовать факторы, способствующие дальнейшему росту спроса на деньги. Среди них можно выделить такие, как: