Государство и экономика

Содержание работы:

Введение. 3

Западная экономическая модель. 3

Право и экономика в России. 10

От социализма к новому общественному строю. 10

Реформа социалистической собственности. 16

Роль права в новых отношениях. 19

Собственность. 20

Частная собственность. 24

Общая деловая собственность. 25

Общая совместная собственность. 28

Сделки. 31

Рынок и его регулирование. 34

Типы рыночных связей. 39

Теневая экономика. 41

Рынок как социальный институт. 44

Законы спроса и предложения. 47

Заключение. 48

Список литературы: 52

Введение.

В условиях перехода нашей страны к рыночной экономике у людей возникает масса злободневных вопросов. Они касаются условий жизни людей: кто и как гарантирует сохранение достигнутого ранее уровня благосостояния людей? Когда и как будут изменены цены на потребительские товары, и в какой мере будут компенсироваться потери населения от инфляции? Если человек окажется безработным, то кто и как ему поможет?

Деловых и предприимчивых людей волнуют такие, скажем, вопросы: в каких пределах и формах будет дальше проводиться разгосударствление экономики России? Когда будут обеспечиваться нормальные, подкрепленные правовыми нормами условия для развития бизнеса?

Итак, видно, что во всех этих вопросах очень тесно взаимодействуют понятия экономики и права. Не зная одного из направления развития вопроса, невозможно будет ответить на вопрос в целом.

Чтобы найти ответ на подобные вопросы, потребуется выяснить, из чего состоит, как действует экономический организм общества и как он регулируется правом в процессе своего развития. Человеческие потребности весьма многообразны. В частности, по субъекта (носителям потребностей) они различаются на индивидуальные, групповые, коллективные и общественные. По объекту (предмету на который они направлены) запросы людей подразделяются на материальные, духовные, этические (относящиеся к нравственности) и этические (касающиеся искусства). По сфере деятельности выделяют потребности труда, общения, рекреции (отдыха, восстановления работоспособности) и экономические.¹

Рассмотрим детальнее последний вид потребностей. Экономические потребности – та часть человеческих нужд, для удовлетворения которых необходимо производство, распределение, обмен и потребление благ. Именно они участвуют в активном взаимодействии между производством и неудовлетворенными запросами людей. Каково же это взаимодействие и как оно регулируется.

Западная экономическая модель.

В начальный период классического капитализма государство не вмешивалось в экономику. В этом не было ни какой необходимости. Единоличные собственники самостоятельно успешно справлялись почти со всеми хозяйственными делами. В XIX в. в экономике признавалось нормальным полное безвластие (стихийная игра рыночных сил). А государство было призвано лишь поддерживать общий порядок – быть, как тогда говорили, “ночным сторожем”. Французская и английская классическая политическая экономия теоретически обосновывала принцип невмешательства государства в производственную деятельность предпринимателей.

Буржуазия шла к власти под флагом идей естественного права. Государство при подобном воззрении если и воздействует на экономику, то только такими законами, которые соответствуют естественному праву. Основными же постулатами последнего является священность и неприкосновенность частной собственности, частный характер присвоения. Государство при этом рассматривается не в качестве хозяйствующего субъекта, а как сила, призванная охранять существующие отношения. Чаще всего оно объявлялось "ночным сторожем", независимым арбитром в конфликтных ситуациях.

Добиваясь власти, буржуазия требовала отказа государства от вмешательства в экономику. Свобода собственности и свобода труда - вот основные составляющие западной модели экономической жизни. С точки зрения Адама Смита, патриарха буржуазной экономической науки, каждому человеку, если он не нарушает законов справедливости (то есть естественных законов), предоставляется совершенная свобода преследовать свои интересы и конкурировать своим трудом и капиталом с трудом и капиталом любого другого. Такова была и позиция многих буржуазных правоведов.

А. Смит считал, что всякая система государственных мер, которая стремится или поощрять применение капитала к какой-то отрасли труда, или препятствовать этому, мешает естественному развитию хода производства. Отсюда следовал вывод: «очевидно, остается и утверждается простая и незамысловатая система естественной свободы. Каждому человеку... предоставляется совершенно свободно преследовать по собственному разумению свои интересы... Государь совершенно освобождается от обязанности... руководить трудом частных лиц и направлять его к занятиям, наиболее соответствующим интересам общества».²

В условиях, когда начинают складываться крупнейшие монополии, буржуазное государство активизирует свою экономическую деятельность. Причем не всегда в интересах монополий, как это упрощенно преподносилось у нас некоторое время назад. Антимонопольное законодательство, социальное законодательство, большинство социальных программ буржуазных правительств во многом удовлетворяли интересы профсоюзов и рядовых тружеников. Было, например, явной натяжкой объявлять законы о минимальной заработной плате выражением воли господствующего класса - буржуазии. Делались попытки планирования, но ни государственные инвестиции, ни контрольные меры правительства не устраняли систему частного предпринимательства. Более того, в последние годы правительства Рейгана, Тэтчер и другие ориентировались на свертывание государственной активности и отход от принципов государства всеобщего благоденствия. Неоконсерваторы подсчитали, что программы помощи со стороны государства не способствуют социальной активности граждан.

Поскольку западная модель отвергает активное государственное регулирование экономических отношений, то возникает вопрос: насколько же велика в таком случае роль закона и иных средств юридического воздействия? Ответ однозначен - она огромна. Причем едва ли не в первую очередь следует указать на роль судебных и арбитражных решений, которыми направляется экономическая жизнь при любой правовой системе. Свободно определив свои обязанности в договоре, сторона рискует потерпеть убытки, если в случае конфликта партнер по соглашению обращается в суд. Разумеется, суд при этом действует в рамках законов.

Однако роль законодательных актов при буржуазной модели экономической свободы заключается в том, что они призваны если не разрешить, то хотя бы сгладить внутренние конфликты системы. И не только классовые, о которых много сказано в марксистской литературе. Главное противоречие вытекает из того, что на знаменах буржуазии в буржуазной революции были начертаны "свобода", "равенство" и "братство". Между тем, как не без оснований указывал еще Токвиль, равенство - политическое, социальное или экономическое - заключает в себе угрозу для политической свободы и независимости личности. Идеолога американской конституции тревожило, что политическое равенство, правление большинства и сама политическая свобода угрожают праву собственников использовать свою собственность по собственному усмотрению.

От внимания буржуазных политиков не могло укрыться то обстоятельство, что право собственности и управление фирмами создает неравенство граждан в доходах, статусе, квалификации, обладании информацией, в доступности к политическим лидерам и в целом - в прогнозировании жизненного успеха и, следовательно, в шансах на равных участвовать в управлении государством. И юридически, и фактически имеет место неравенство во внутреннем управлении хозяйственными предприятиями.

Вместе с тем немало сторонников имеет точка зрения, согласно которой экономическая свобода, включающая в себя право частной собственности - право собственников самим управлять своими фирмами или делегировать право контроля над ними менеджеру, - так же законна, как и политическая. Поэтому в демократическом западном обществе законы в итоге призваны освящать недемократизм (неравенство) в экономической сфере. В США, например, весьма злободневен вопрос, до каких пределов естественное право собственности ограничивает полномочия законодательного органа. Долгое время Верховный суд довольно осторожно относился к определению полномочий конгресса и законодательных собраний штатов в этом отношении.³

В конце XIX в. и в особенности в XX столетии в западных странах государство изменило свое отношение к экономике. Своего рода пионером в этом деле выступила Германия. В 80-х годах XIX в. канцлер Германской империи князь Отто Бисмарк провел, в частности, огосударствление прусских железных дорог для спасения железнодорожных компаний от краха во время кризиса 1873 г., установил табачную монополию и налог на спиртные напитки, чтобы увеличить государственные доходы. Этим были положены первые кирпичи в основание государственного сектора хозяйства.

В XX столетии в мирных условиях частные предприниматели и корпоративный капитал уже не справлялись с крупными нарушениями общего хода развития национальной экономики. И тогда в экономической теории был пересмотрен принцип невмешательства государства в хозяйственную деятельность. Известный английский экономист Джон Кейнс в своем главном труде «Общая теория занятости, процента и денег» обосновал необходимость широкого и активного вмешательства государства в экономику. В этих целях предполагалось значительно увеличить государственную собственность за счет налогов с предприятий и населения. Собранные государством средства предполагалось направить на увеличение производства и потребления благ, на другие общенациональные нужды. Возникла, считал Дж. Кейнс, жизненная необходимость «создания централизованного контроля в вопросах, которые ныне в основном предоставлены частной инициативе. Государство должно будет осуществить свое руководящее влияние на склонность к потреблению частью путем соответствующей системы налогов, частью фиксацией нормы процента и частью, может быть, еще и другими способами» ⁴. Что касается государственной собственности на средства производства, то Дж. Кейнс придерживался умеренных воззрений. Он считал, что «нет очевидных оснований для системы государственного социализма, которая охватила бы большую часть экономической жизни общества. Не собственность на орудия производства существен­на для государства. Если бы государство могло определять общий объем ресурсов, предназначенных для увеличения орудий производства и основных ставок вознаграждения владельцев этих ресурсов, этим было бы достигнуто все, что необходимо. Кроме того, необходимые меры социализации можно вводить постепенно, не ломая установившихся традиций общества».⁵

Рекомендации Дж. Кейнса стали претворяться на практике во второй половине XX в., когда стала развертываться научно-техническая революция (НТР). Эта революция породила, во-первых, определяющую тенденцию - все более полное превращение науки (воплощающей общечеловеческие знания) в непосредственную производительную силу. Создание современной экономики потребовало систематического увеличения вклада государства в рост научно-технического потенциала общества, в широкомасштабную подготовку квалифицированных работников и специалистов. Во-вторых, НТР привела к углублению общественного разделения труда, а тем самым усложнила организационно-экономические связи, скрепляющие субъектов хозяйствования в рамках укрупняющихся производственных объединений. В-третьих, в условиях НТР на государство легла забота о более разностороннем развитии и благополучии всех граждан.

Таким образом, в период перехода к постиндустриальной экономике был объективно «запрограммирован» процесс дальнейшего усиления общественного характера производства. Независимо от воли и желания каких-либо лиц и социальных групп в западных странах возник и получил «постоянную прописку» государственный сектор национальной экономики. Характерно, что в 1990 г. конечные расходы государственных учреждений в валовом национальном продукте составили: в Японии 9%, Италии - 17%, Франции и ФРГ - 19%, Великобритании и США - 20%. В орбиту государственного присвоения вошли, как правило, многие базовые отрасли промышленности (добыча энергоносителей, металлургия и т.д.), военно-промышленный комплекс, важнейшие финансовые учреждения (например, центральные банки), многие общие условия производства (железнодорожный, воздушный, трубопроводный транспорт, сеть электроснабжения и т.д.), учреждения социального назначения (здравоохранение, образование, социальное обеспечение и др.). Значит, без государственной собственности ныне нельзя обеспечить развитие национальной экономики и создать нормальные условия жизнедеятельности всех людей.

Таким образом, после эпохи классического капитализма и периода господства финансового капитала в странах Запада наступила новая фаза социально-экономического развития. Ее отличительные черты таковы:

• образовался значительный государственный сектор хозяйства, основанный на типе общего совместного присвоения;

• новый сектор частично вытеснил из национального экономичес­кого пространства частную и корпоративную собственность;

• государственный сектор осуществляет специфические экономические и социальные функции, которые не в состоянии выполнять частный и корпоративный капитал;

• государство активно регулирует всю экономику в целом и в общенациональных интересах, используя для этого правовые, экономические и административные рычаги и методы.⁶

Теперь настало время рассмотреть, чем полтора столетия спустя, завершилась эволюция капиталистической собственности на Западе.

Реальное доминирующее положение в экономике США занимают формы общей долевой собственности (товарищества и корпорации). В связи с этим можно понять вывод, к которому пришли профессора П. Самуэльсон и В. Нордхаус (США): «Природа капитализма становится все менее частной, свободные предприятия становятся все менее свободными».⁷

Итак, в конце XX в. в западной экономике одновременно сосуществуют все три известных нам класса присвоения с их различными формами:

а) частная собственность на средства производства трудящихся (фермерская и иная собственность);

б) частнокапиталистическая собственность;