159210 (Философское учение о ценностях (аксиология)), страница 4

Итак, есть три уровня существования индивида — органический, социальный, духовный. Первый уровень — это пара "Я — Оно". Человек познает мир. Он обследует поверхность вещей и знакомится с ними. Он добывает сведения об их структуре. Таким образом, "Я" познает Нечто. Но, познавая Нечто как объект, как вещь среди других вещей, человек остается не причастен миру. Дело в том, что мир не сопричастен процессу познания. Мир позволяет изучать себя, но он не откликается, не сочувствует, а если как-то и реагирует, то лишь как на чуждое вторжение, насилие.

В этом интервале вещь имеет практически-целевой смысл. Однако техническое отношение к вещи включает в себя не всю сущность вещи, не все многообразие ее реального бытия, а только ее приспособленность для определенной цели. Естественно, что может существовать другой срез, связанный с внеутилитарным отношением. Это те отношения, которые Бубер определяет как пара "Я — Ты". "Кто произносит "Ты ", не имеет никакого нечто в качестве объекта". "Ты " безгранично. Это целый мир, но он неразъемен с "Я".

Ту же самую идею можно выразить в других терминах, а именно: как два типа отношений — духовности и без духовности. Мы видим здесь самую глубинную полярность, самую глубокую антитезу в бытии человека.

Здоровье как ценность: валеология

Среди всех существ на нашей Земле человек — единственное, которое осознает неизбежность своей смерти. И, может быть, эта печальная привилегия людей имеет некий потаенный смысл для человека как космического феномена. Ведь, в сущности, вся история культуры — это бесконечно разнообразные попытки прикоснуться к бессмертию. Не в этом ли кроется намек и знак?

Да, человеческая жизнь хрупка и быстротечна. Но трагический парадокс сообщества людей проявляется в том, что этот факт, относящийся ко всем без исключения, черным и белым, мужчинам и женщинам, бедным и богатым, великим и ничтожным,— и в этом смысле являющийся уникальным, не осознан как исходная экзистенциальная истина. Между тем общество, фундаментом аксиологических ориентации которого она являлась бы, могло выстроить подлинно гуманистическую систему ценностей и построить адекватный и достойный человека мир социума.

Но поистине человечество похоже на неразумного дитятю — задиристого и драчливого, с бездумной жестокостью уничтожающего бесценные дары (чего стоят хотя бы 300 видов t животных и растений, исчезнувших в лица Земли по вине человека только за последнее столетие) и в то же время загадочным образом уверенного в своей исключительности и претендующего на любовь и поклонение. Но даже родители, обожая ненаглядное чадо, лелеют в нем не сегодняшние шалости, проказы и глупости, а ростки света, разумности, любви, которые обещают завтрашнюю зрелость и гармонию. Если мы действительно дети божьи — не пора ли нам повзраслеть? Вечно поучителен нравственный урок, преподанный человечеству взошедшим на Голгофу: даже Бога способны распять беспечные и растерявшие подлинные ценности жизни люди, убивающие как себе подобных, так и все живое на Земле. Между тем подлинное становление зрелого человека начинается с уважения к жизни — своей и любой другой, с того, что А. Швейцер назвал "благоговением перед жизнью".

Здоровье — извечная проблема человека и неизбежная тема его мечтаний. Индивид начинает болеть со дня появления на свет... и испытывает недомогание до последнего своего вздоха. Болея, он грезит о здоровье. Но вот любопытный парадокс: философы с древнейших времен и вплоть до нашего столетия удивительно мало предавались размышлениям на эту тему. Здесь может быть, пожалуй, только одной объяснение: здоровье всегда было профессиональным делом врачей и врачевателей. На протяжении многих веков идея здоровья была неотделима от сферы медицины.

Однако в последние столетия медицина все меньше занималась здоровьем как таковым и все больше — болезнью, точнее — необъятным множеством человеческих болезней.

Сделав сегодня проблему поддержания устойчивого здоровья человека предметом специальных исследований и делом специальных практик и методик, наука, в сущности, совершает подлинную революцию в культурно-историческом бытии людей, меняя ценностные ориентации и смысложизненные установки. И как только свершился первый шаг в этом направлении, во весь рост встала проблема философского осмысления всего этого процесса. Естественно, что в фокусе внимания, прежде всего, оказалась категория здоровья в ее аксиологическом аспекте.

Традиционная медицина сводит понятие здоровья к чисто физическому благополучию, к отсутствию болезней, фиксируемому неким принятым в науке способом. Но человек — это не "мешок с органами", это тончайшим образом сбалансированная система, некая целостная психофизическая монада.

Из сказанного следует, во-первых, что здоровье в широком смысле — это всегда вопрос о целом, а не только о состоянии отдельных органов и частей живой системы; во-вторых, что данное понятие включает в себя как биологические и психологические аспекты, так и то, что относится к социальной и духовной сущности человека. При таком подходе становится очевидным, что, например, любое заболевание, так или иначе, выступает как социальный феномен, хотя и имеет обязательный физико-химический и физиологический коррелят. Понимание этого обстоятельства требует от нас более широкого взгляда на проблему причин тех или иных заболеваний, включая социальные, культурно-исторические и экологические факторы. Таким образом, выясняется, что понятие здоровья необходимо предполагает, помимо медицинского, и другие измерения этого феномена. В результате этот последний выступает как целостный и многогранный объект. Таков первый шаг на пути философского осмысления этой проблемы.

Но многомерность феномена здоровья не сводится к проблеме целостности и не исчерпывается названными измерениями. Здоровье есть способность человека к устойчивой гармонии духа и тела, психического и физического, внутреннего и внешнего, индивида и среды, личности и общества. Здоровье как устойчивость гармонии и как интегральный эффект многих составляющих предполагает обращение к такой проблеме, как здоровье окружающей природы и самого общества, в котором живет рассматриваемый индивид. Именно XX век с его экологическими катастрофами убедительно продемонстрировал то обстоятельство, что физическое благополучие людей напрямую связано с чистотой и сбалансированностью окружающей среды. Равным образом мы можем сказать, что многие заболевания в качестве общей причины имеют экономические, социальные и политические кризисы, или, как говорится, различные "язвы общества".

"В здоровом теле — здоровый дух",— говорили древние. Сегодня мы должны пойти дальше и сказать: здоровое тело предполагает здоровую духовную жизнь, здоровый социальный климат и здоровую среду обитания.

Здоровье: аксиологическое измерение

Тесная связь телесного и духовного в человеке замечена давно. Философы написали на эту тему многие тома. Но речь шла в основном о метафизической стороне дела. А вот вопрос взаимодействия нравственного духа и здорового тела исследован крайне слабо. Но в контексте валеофилософии — это одна из ключевых проблем. Если вспомнить, что здоровье человека — это устойчивая гармония телесного, социального и духовного уровня, ведущая к живому, подвижному, самовоспроизводящемуся единству тела, души и разума, то становится ясно, что в рассматриваемом отношении первостепенное внимание должно быть уделено той основе, которая обеспечивает существование такого единства. Отмеченная основа — духовно-практическое, ценностное сознание человека, его "вселенная духа" с теми добродетелями, которые он формирует и культивирует в себе. Поэтому можно сказать, что с того момента, как ребенок начинает нравственно осознавать себя, его здоровье начинается с его добродетелей. Начинается, но не заканчивается, ибо добродетели нужны в жизни не только для здоровья, а для здоровья нужны не только добродетели.

Здоровье — конечный, итоговый результат и интегральный эффект многих составляющих человеческой жизни. Здесь важна и установка на здоровье как на ценность и "качество жизни", обеспечиваемое обществом. Вместе о тем, если подойти к понятию здоровья в широком общекультурном смысле, то станет очевидным, что оно выступает как некий интегральный критерий для оценки образа жизни человека, правильности или ошибочности выбранного пути в жизни. Другими словами, мы подходим здесь к проблеме подлинности человеческого бытия.

Следующий ракурс анализа данного феномена — попытка рассмотреть здоровье через призму категорий "цель — средство". Очевидно, что в разных типах культуры здоровье может представать и как цель, и как средство, и как самоценность. В современной цивилизации здоровье нередко становится объектом коммерциализации, когда люди рассматривают его как средство обогащения, как способ зарабатывания на жизнь. Такова, например, сфера профессионального спорта. Мы наблюдаем в этом случае типичный пример отчужденя здоровья от самого человека.

Другой аспект проблемы — здоровье как самоценность в этике эгоцентризма. Хотя здоровье в этом контексте — как бы высшая ценность, но в реальной жизненной практике мы, в сущности, имеем дело с ущербным, однобоким подходом, с абсолютизацией культа тела в противовес духовному самостроительству личности. Мировоззренческая установка, исходящая из примата витального над творческим, духовным началом в человеке, в конечном итоге заводит индивида в жизненный тупик. Не случайно И. Хейзенга, размышляя над судьбой современной культуры в целом, увидел истоки ее глобального кризиса в "подчинении жажды познания воле к жизни".

Валеофилософия, рассматривая здоровье как одну из ключевых жизненных ценностей, преодолевает узкий горизонт эгоцентризма благодаря тому, что предлагает принципиально иной подход к пониманию здоровья как сущностной характеристики человека. В рамках такого подхода здоровье как самоценность и духовность не противостоят друг другу, а образуют органическое единство.

Валеоэтика

История этики есть не что иное, как постоянное стремление обнаружить всеобщий принцип нравственной жизни в человеке. В рамках валеологического мировоззрения основной принцип может быть сформулирован предельно просто: нравственно то, что способствует здоровью. На первый взгляд подобная формула представляется трюизмом. Но ключ к пониманию собственно валеологического подтекста лежит в дополнении, которое следует за первым тезисом: подлинное здоровье достижимо лишь при соблюдении высших требований нравственности, вытекающих из принципа благоговения перед гармонией жизни. Круг как бы замкнулся. Но круг размыкается, если поставить два вопроса:

что имеется в виду под "высшими требованиями"?

каким образом здоровье, понимаемое обычно как физическое благополучие, реально связано с этими требованиями?

Во второй половине XX века совпадение нескольких мощных линий социальной эволюции создает благоприятные условия для восприятия новой нравственной парадигмы, в которой перекрещиваются и взаимодействуют ценностные ориентации Востока и Запада. Валеология дает благодатную основу для построения одного из вариантов этической системы в рамках указанной парадигмы. Понятие "здоровья", выступая как главная, ключевая категория новой науки, одновременно начинает восприниматься в качестве особой философской категории, имеющей как онтологические, так и — что особенно важно — аксиологические аспекты. Чтобы быть здоровым, утверждает валеолог, необходимо достичь гармонии души, тела и разума, что, в свою очередь, предполагает стремление к построению гармоничных отношений с социумом (и в социуме), с природой (и в особенности с живой природой) и с космосом (зеркалом и эхом которого, согласно "антропному принципу", человек является). При этом становится ясно, что здоровье человека невозможно без здоровья окружающих его систем. А поскольку нас окружают и люди, и звери, и травы, и скалы, и реки — проблемы собственно медицинские в валеологии самым естественным образом пересекаются с проблемами социальными, экологическими, мировоззренческими, религиозными.

Основная идея валеологической этики, по нашему мнению, близка к центральной мысли концепции А. Швейцера: это благоговение перед жизнью. Но конструктивность, установка на активное устранение деструкции в нашей индивидуальной и общественной жизни, которая составляет глубинный пафос валеологического движения, позволяет сформулировать идею Швейцера в несколько ином сысловом поле: это благоговение перед гармонией жизни.

Достижение гармонии души, разума и тела возможно лишь в естественном, разумном и осознанном сосуществовании с природным и, в конечном счете, космическим миром, то есть в синхронизации этих трех сфер бытия в гармонии более высоких порядков. Этика "благоговения перед гармонией жизни" предполагает:

активный анализ того, где и на каких уровнях и в силу каких причин структурная целостность системы "душа-разум-тело" нарушается;

постепенное накопление (с учетом наработанного предшествующими цивилизациями опыта) практических рекомендаций по восстановлению данной целостности в человеке;

проектирование стратегии по глобальной гармонизации социума как промежуточной сферы между космическим и индивидуальным бытием.

Валеология обречена постепенно раствориться в огромном потоке возникших ныне инновационных лечебных методик и теоретических схем, если не осознает глубочайшим образом и не разработает свои философские основания, в которых уже сейчас прослеживается возможность оригинальной и современной онтологии, аксиологии и даже гносеологии. Конечно, определенный возврат к медицине "доньютоновского" периода, так же как и к установкам древней философии медицины, здесь очевиден. Но новое не только "хорошо забытое старое", а скорее — понимание наконец-то повзрослевшего сына истинной мудрости своего отца.

Распространенный подход к болезни, как к заболеванию отдельных органов, — это, несомненно, отзвук господствующей в европейской науке ньютоно-картезианской мировоззренческой модели, в которой причина и следствие связаны прямо, линейно и однозначно. Релятивистский и вероятностный мир современной физики, химии и биологии еще не ворвался в медицину (по крайней мере в ее практику). Даже "Клятва Гиппократа" современного студента — лишь элемент профессионального обучения, а не таинство, которое потрясает душу и перестраивает всю систему ценностных ориентации.