PDA-0568 (Философия информации и сложных систем), страница 9

Знаки отличаются от образов тем, что сами по себе не имеют никакого (по крайней мере, заметного) сходства с теми объектами реального мира, которые с их помощью отображаются. Написанное на бумаге слово как графический объект не похоже на звучание того же слова, а обе эти формы не похожи на обозначаемый ими объект. Использование знаков возможно только при достаточно развитой способности к абстракциям.

Эта особенность культуры была замечена еще ранее представителями субъективного идеализма, например, неокантианцем Э. Кассирером, прагматистом Ч. Моррисом и др. (излагается по [А10]). Согласно их концепции (называемой «знаковой концепцией человека»), человек является не социальным, а символическим существом. Человеческая культура, по Кассиреру, представляет собой акты «объективизации» автономных творений духа в памятниках, документах, которые имеют лишь символическое бытие. Человек, таким образом, выступает как животное, создающее «символический мир».

Знаковая концепция абсолютизирует одну из реально существующих черт человеческой культуры и игнорирует другие существенные черты. Автору настоящего реферата более оправданной представляется, все же, материалистическая точка зрения, согласно которой первична общественная природа человека, а производство и использование знаков подчинено общественно-производственной деятельности.

Различным формам общественного сознания соответствуют различные виды информации. Это различие относительно, так как между этими формами постоянно происходит обмен, в результате которого уровни социальной информации взаимно обогащаются. Так, информация, непосредственно получаемая древними в процессе материальной практики, находила свое причудливое отражение в мифах и легендах и наоборот, мифологическое мировоззрение оказывало влияние на практическую деятельность людей. В современном обществе происходит интенсивный обмен информацией между науками о природе, философией, моралью, обыденным сознанием. Так, в предисловии к одной из научно-популярных книг по физике сказано, что «ни один из разделов физики не способствовал в такой мере возвышению человеческого духа, как термодинамика, особенно ее второе начало». Известно также то огромное влияние, которое оказали на философию теория относительности, квантовая механика и кибернетика. Проникновение философской информации в конкретно-научные исследования связано, в основном, с ее методологической функцией. Яркие примеры влияния науки и техники на обыденное сознание — космонавтика, и информатика (в особенности Интернет).

Выше говорилось о той важной роли, которую играет структурная (связанная) информация в обеспечении устойчивости системы. В обществе роль такой структурообразующей информации играют традиции, верования, моральные устои, национальное самосознание, то, что позволяет обществу оставаться тождественным самому себе на протяжении веков. Очевидно, к информации такого рода неприменимы чисто количественные критерии. Здесь необходимо вовлечение качественны аспектов информации, смысловых особенно и ценностных.

Научно-техническая информация и познание

Среди всех форм общественного сознания особо выделяется наука, которая в последнее время играет все большую роль в жизни общества. Особенностью 20 века стало превращение науки в непосредственную производительную силу. Теперь уровень развития производительных сил можно характеризовать не только и не столько количеством перерабатываемой энергии и вещества, но и количеством информации, заключенной в средствах производства, а также количеством информации, циркулирующей в системах управления производством ([А6], [А9], [А10], [Б6], [Б12], [Б13]).

Кроме того, информация стала одним из важнейших производственных ресурсов наряду с сырьем и энергией. Предприятие, обладая одними лишь запасами сырья, не сможет ничего изготовить, если неизвестны технологии. Как и любой производственный ресурс, научная информация стала товаром. При этом имеется ряд существенных отличий информации от традиционных видов ресурсов, которые делают ее наиболее выгодным товаром. Уникальная ее особенность состоит в том, что информация при продаже, передаче, обмене не отбирается у владельца, а дублируется. Это значит, что можно продать сколько угодно копий одной и той же информации, вложив труд в ее производство только один раз. Далее, обмен и движение информации происходит значительно быстрее, чем любых «материальных» товаров, что позволяет чрезвычайно быстро делать деньги на информационном рынке. В отличие от любых других товаров, информация не теряет своего качества и не обесценивается в процессе потребления, в том числе и многократного. С другой стороны, информация быстро устаревает, обесценивается в результате научно-технического прогресса. Поэтому по отношению к информации совершенно неприменима тактика «скупого рыцаря». Выгоду получает не тот, кто владеет информацией, а тот, кто ею постоянно обменивается.

Все эти особенности привели к возникновению самостоятельного информационного сектора экономики, быстрый рост удельного веса которого позволяет уже говорить и о полностью информационных экономиках. Выгоднее стало изобретать новые материальные блага, чем производить их. В системе мирового разделения труда развитые страны все более берут на себя изобретающую функцию, оставляя производство на долю отсталых и бедных стран. Мир постепенно разделяется на страны — конструкторские бюро и страны — цеха [Б15].

Товаром, однако, становится не всякая научно-техническая информация. Особое место в науке занимают фундаментальные исследования, которые, как правило, настолько опережают развитие производительных сил, что их непосредственное использование в производстве совершенно невозможно. Владение фундаментальной информации не дает никакой экономической выгоды. С другой стороны, согласно выработавшемуся за последнее столетие моральному кодексу ученого, фундаментальные знания должны быть достоянием всего человечества. Международное сотрудничество в области фундаментальных исследований возможно только при условии активного и свободного обмена всеми получаемыми результатами. Только в этом случае удается избежать ненужного дублирования, координировать усилия, разрабатывать проблему с разных сторон и т. п.

С другой стороны, товаром может становиться не только научная информация. Быстро устаревающие данные, информация разового пользования, такая, как курсы валют и котировки акций необходимы предпринимателям для успешной деятельности. Другой вид информации-товара представляет собой развлекательная информация. Развлечения и досуг имеют немалый удельный вес в печатной продукции, на телевидении и в Интернете.

С прогрессом науки связана глобаьная проблема информационного кризиса. Она представляет собой противоречивое единство информационного взрыва и информационного голода. Информационный взрыв состоит в том, что общее количество научной информации, накопленной человечеством, растет экспоненциально. В нашем столетии в области физики, математики, биологии, астрономии было накоплено больше информации, чем за всю предыдущую историю человечества. Возникли новые направления и новые науки: кибернетика, синергетика, бионика, генетика и т. д. Парадокс информационного голода в том, что он являет собой обратную сторону информационного взрыва. Исследователь оказывается беспомощным в море информации. Даже по узкоспециальным темам публикуется больше, чем исследователь в состоянии прочитать. Проблема усугубляется тем, что нужная исследователю информация, по существу, никак не отделена от ненужной. Поэтому ученый вынужден тратить, по некоторым оценкам, до 50% (!) времени на нетворческую работу, связанную с поиском и обработкой информации по теме своих исследований. Известно, что сделать открытие самому иногда оказывается проще, чем узнать, что оно уже сделано.

Возможны два пути преодоления информационного кризиса. Первый путь состоит в создании технических средств хранения, обработки и передачи информации, избавляющих исследователя от рутинных операций поиска. Для этой роли как нельзя лучше подходит Интернет. Уже в его современном виде он обеспечивает широкий спектр функций поиска информации по любой заданной теме. Дальнейшее развитие Интернета должно проходить по линии интеллектуализации средств поиска, что невозможно без совершенно новых средств компьютерного анализа семантики текстов. В идеале сценарий работы ученого с Интернетом должен выглядеть следующим образом. Ученый задает (в свободной словесной форме) описание интересующей его темы. Сервер круглосуточно осуществляет семантический анализ всех материалов, помещаемых в Интернет учеными всего мира, находит среди них те, которые касаются заданной темы, сортирует их по степени важности, если необходимо, аннотирует и реферирует их и выдает ученому осортированную подборку текстов. (Подробнее о роли Интернета в жизни общества — в следующем подразделе.)

Этот путь, безусловно, чрезвычайно важен, и может привести к скачку в производительности интеллектуального труда. Но все же, он состоит в устранении следствия, а не причины кризиса. Причина же лежит в самой структуре (точнее — бесструктурности) научного знания. Развитие специальных наук идет по линии углубления и специализации знания, накопления все большего количества информации о все более узких классах явлений. Философия, наоборот, идет по линии обобщения, получая все более общие (и потому все менее содержательные) законы, касающиеся все более широкого круга явлений. В пределе наука будет знать «все ни о чем», а философия — «ничего обо всем». Экспоненциальный рост конкретно-научного знания привел к тому, что скорость накопления знаний превысила способность человека философски осмысливать их и приводить в целостную систему.

Эта проблема может быть решена только построением принципиально новых интегральных теорий, междисциплинарных направлений, позволяющих с единых позиций подойти к качественно разнородным явлениям. Стало необходимостью открытие законов, с одной стороны, достаточно содержательных (что свойственно конкретно-научным законам) и, с другой стороны, достаточно общих (как законы диалектики). Такие теории по отношению к сегодняшнему научному знанию сыграют ту же роль, какую обычные естественнонаучные законы играют по отношению к совокупностям эмпирических фактов.

Например, до создания Ньютоном целостной теории механического движения падение яблока, движение Луны и полет артилерийского снаряда представлялись совершенно различными явлениями, и единственный способ изучения их состоял в накапливании огромных массивов экспериментальных данных, практически бесполезных именно в силу своей необозримости. Открытие общих законов движения позволило «свернуть» все имеющиеся экспериментальные данные (и, что главное, все данные неосуществленных, но в принципе возможных экспериментов) в несколько компактных формул.

Аналогичным образом, «объединенная теория» («всеобщая теория всего» — по выражению С. Лема) должна свести к единым основаниям необозримое многообразие частных теорий. Систематизировать и структурировать сумму знаний — значит многократно упростить ее. Надежду на объединение наук дает тот факт, что в нашем столетиии уже возникло несколько междисциплинарных интегральных областей знаний, среди которых кибернетика и синергетика. Так, кибернетика обобщила данные биологии, социальных и технических наук показала изоморфизм всех процессов управления, существующих в живой природе, обществе и технике. (О синтезе знаний см. [Б20])

Здесь уместно сказать о качественном различии двух уровней информации: частных эмпирических законов и законов общенаучных. Частные закономерности содержат значительное количество информации об узких классах явлений. Информация этого типа выступает, главным образом, как отраженное разнообразие эмпирических фактов. Общенаучные и общефилософские законы содержат значительно меньшее количество информации, но приложимы к неизмеримо более широкому множеству явлений. В конкретно-научных исследованиях общефилософские законы играют, в основном, методологическую роль. В частности, они позволяют исследователю выделить заведомо бесполезные направления поиска, отсечь обреченные на провал гипотезы. Поэтому информация, заключенная в общих законах, выступает, главным образом, как ограничение неопределенности.

Общество и информатизация

Изобретение в 20 веке устройств для автоматизированной обработки, хранения, передачи и выдачи информации, как, наверное, никакое другое изобретение в истории чнловечества, имело огромные последствия для современного общества. С одной стороны, с информатизацией связывались надежды на решение многих, если не всех, глобальных проблем, а с другой — в ней видели источник проблем еще больших. Несомненно, однако, то, что облик человечества под влиянием компьютеров существенно изменился (а в какую сторону — вопрос дискуссионный).

Изобретение быстродействующих устройств, решающих сложные задачи вычислительного характера (именно этим ограничивались функции первых поколений ЭВМ) поставило человека перед тем фактом, что практически любой класс задач, подвластных человеку, допускает автоматное решение. Именно это заставило человека по-новому осмыслить множество философских проблем, главная из которых — место человека в мире. В свое время понимание того, что человеческий организм с физической точки зрения представляет собой термодинамическую систему и, следовательно, подчиняется второму закону термодинамики, заставило человека по-новому осознать себя. В наше время происходит подобное переосознание человеком себя как кибернетической системы.

Одна из традиционных проблем, связанных с появлением всякой новой техники, связана с частичным вытеснением человека из некоторых отраслей деятельности. Но если раньше каждая новая машина имела лишь свою узкую область применения (большая часть машин просто заменяла тяжелый физический труд), то кибернетика сразу заявила, что нет такой области деятельности, которая не могла бы быть поручена кибернетическим устройствам. Первые же применения ЭВМ стали посягательством на традиционно человескую область интеллектуального труда. Поэтому за эйфорией по поводу ожидаемого взлета экономической эффективности последовали мрачные прогнозы о возможном полном вытеснении человека машиной. Человечество столкнулось с новой силой, им же самим вызванной к жизни, которая в будущем в принципе может во всем сравняться с человеком и даже превзойти его.

Важнейшим аспектом проблемы человеко-машинного взаимодействия стала проблема искусственного интеллекта (ИИ) [Б8]. Специалисты в области кибернетики сразу же указали на принципиальную возможность сколь угодно полного и точного моделирования сознания, как индивидуального, так и общественного, при помощи технических средств. В самом деле, мозг человека состоит из конечного (пусть и большого) числа нейронов. Разнообразие информационных функций, выполняемых одним нейроном, очевидно, конечно. Следовательно, конечная совокупность технических средств способна моделировать все информационные процессы, происходящие в отдельном мозгу. В середине 90-х годов уже решена проблема моделирования нейронных систем, находящихся на уровне нервной системы головоногого моллюска (порядка 100 тыс. нейронов). Такие системы уже способны к самообучению, к образованию условных рефлексов и даже к простейшим «умозаключениям», основанным на выявлении аналогий.

Еще более захватывающие перспективы открываются, если отказаться от простого копирования человеческого сознания, а создать сознание, не похожее на наше. Живущие в виртуальном мире виртуальные существа с иной практикой, в корне отличной организацией «общества», с «нечеловеческой» логикой, философией и искусством — все это еще чрезвычайно далеко от практического воплощения, но темпы развития техники (и все возрастающая опасность глобальных техногенных катастроф) заставляет заранее задуматься о проблемах взаимодействия человечества с созданной им самим новой цивилизацией. Здесь на первый план выходят не технические, а морально-этические проблемы.

По мнению многих выдающихся специалистов, в частности, академика В. М. Глушкова ([Б7], [Б8]) драматических форм соперничества естественного и искусственного интеллекта можно избежать, если при разработке средств ИИ строго придерживаться принципа подчиненности машины человеку. С чисто технической точки зрения, машинный интеллект вполне может войти в конфликт со своими создателями, но только если в него заложена такая способность. Вместо этого нужно создавать инструмент, не заменяющий человека, а дополняющий его, выполняющий лишь второстепенные функции по поручению человека и освобождающий его тем самым от рутинной работы для творческого труда. Таким образом, искусственный интеллект по В. М. Глушкову — это соединение активного, целезадающего ума человека с пассивной, исполняющей машиной. Без человеческого компонента система неполна и не может (не должна) самостоятельно функционировать.

В этой связи уместно отметить, что человеческий интеллект, если подходить к нему не как к материальному субстрату, а как к способности отражать внешний мир и воздействовать на него, выступает в значительной мере не природным, а социальным образованием, так как формируется в результате человеческой деятельности и в этом отношении также может быть назван искусственным. С другой стороны, интеллектуальные машины будут ни чем иным, как продолжением человека. По крайней мере, начальную структуру и начальный запас знаний, а также первоначальный курс обучения они получат от человека. Поэтому их интеллект будет в какой-то степени естественным.