30816-1 (Наука в формировании картины мира), страница 2

Развитее науки имеет свою логику: Ещё с времён античной Греции начался процесс дифференциации научного познания. К настоящему времени мы имеем группы наук: науки о природе, в фундаменте которых лежит физика, биология, математика, науки об обществе, прикладные и технические науки. Параллельно с процессом дифференциации науку идет интеграция научного знания.

М. Мамардашвили предлагает различать “ науку как культуру” и “ науку как познание”. Наука как культура - это то, что уже достигнуто исследователями и выражено в форме законов, теорий, гипотез, учебников и т.д. Наука как познание - это нечто другое, это сам процесс получения нового знания. Этот живой элемент науки характеризуется двумя колебательными движениями: колебаниями в сторону разрушения нормативных структур, выходу к определенному “нулевому” состоянию знания и, наоборот, обратным движением от хаотического, почти нулевого состояния в сторону новой возможной структуры.

“Для каждого исследователя выход на доструктурный уровень есть спуск в подвалы собственного сознания, переключение с поверхностного логически структуированного мышления на интуитивное угадывание . Фактически получается, что добывание принципиально нового знания связано с отказом от знания., добытого ранее ( ставшего “культурой”), с обязательным переходом от логического к интуитивному, что для нас особенно важно, с возвращением к более архаическим элементам сознания., для которых мифы - что-то очень родное и близкое” (А. М.. Гиляров).

В своей замечательной книге “Диалектика мира” А.Ф.Лосев писал, что “если брать науку реально творимую живыми людьми в определенные исторические эпохи, то такая наука решительно всегда на только соприкасается с мифологией , но и реально питается ею, черпая из нее свои исходные интуиции”. К сожалению, исследователи, занимающиеся историей и методологией естественных наук, обычно игнорируют элементы мифологического в нашем сознании, хотя порой эти элементы настолько явные, что на замечать их просто нельзя ( например, в современной картине возникновения и эволюции вселенной). Думается , что самая общая причина такого положения - господство в науке последних столетий физикалистических настроений, переоценка дискурсивного начала при

недооценке интуитивного, или иначе - доминирование “логоса” над “эйдосом”.

Поскольку мифология играла важнейшую роль в формировании мировоззрения наших предков, она не могла не влиять и на развитие всей философской и собственно научной мысли. Скорее всего не случайно и то, что именно на почве мифа или с его помощью на раз происходило сближение гуманитарных и естественных наук.

Для мифологического мира чрезвычайно характерна целостность, т.е. неспособность быть разделенным без утраты каких-то очень существенных свойств. Все в мире мифа тесно связано , а если и берется от этого мира какая-то часть, то она уже всегда обладает некой новой ценностью. Отсюда тайная вера многих экологов в то, что , изучая природу как незыблемое целое , человек способен постичь фундаментальные законы ее устройства и практически их использовать.

Итак, элементы мифологического всегда существовали и , скорее всего, будут продолжать существовать в естествознании. Живучесть их объясняется скорее всего устойчивостью тех древнейших стр3ктур нашего сознания, которые ответственны за порождение, восприятие и хранение мифов.

По характеру своих взаимоотношений с мифом наука всегда противостоит политике. На науку не может не влиять политика, особенно политика догматическая, всегда сопровождающиеся активным мифотворчеством и затратой специальных усилий на поддержание определённых мифов. Печальные последствия для науки неизбежны.

“ Будучи древнейшей формой описания и упорядочения действительности, мир продолжает сохранять не проходящую силу. В своих научных исканиях мы должны стараться идти дальше мифа, но вряд ли стоит с ним бороться: миф, выставленный за дверь, сразу же проникает через окно, но при этом может предстать в замаскированном виде. Гораздо важнее поэтому распознать миф, понять его и научится с ним сосуществовать” (А. М. Гиляров).

“Научная истина точна, однако это неполная, предпоследняя истина она неизбежно сливается с другим видом истины - полной, последней, хотя и неточной, которая беззастенчиво называется мифом, тогда научная истина плавает в мифологии, да и сома наука в целом является мифом, великолепным европейским мифом” ( Х.. Ортега - и - Гассет ).

Диалог с природой сделала возможным наука, а с другой стороны положение науки в целом ненадёжно.

Ответственность за нестабильное положение науки отчасти можно возложить на напряжённость к культура, с появлением классической науки, которая привила к приятию суровых выводов из рационализма.

Всего за каких-нибудь полтора века наука претерпела головокружительное падение, превратившиеся из источника вдохновения западно - европейской культуры в смертельную угрозу для неё. Наука не только представляет опасность для материального существования человека, но и в более тонком плане угрожает разрушить традиции и опыт, глубоко укоренившиеся в культурной жизни. Столь тяжкое обвинение выдвигается не только против технологических последствий того или иного научного достижения, но и против самого “духа науки”.

Но независимо от того, доносятся ли выдвинутые обвинения к глобальному скептизму, источаемому научной культурой, или к частным следствием научных теорий, настоящее время утверждения о том что наука рассматривает саму основу мира, звучит довольно часто. То что на протяжении поколений было источником радости, и наслаждения вянет от прикосновения науки, все, к чему прикасается наука, дигуматизируется.

Как ни странно, идея о том, что научный прогресс выступает в роли разрушителя волшебных чар, нашла поддержку не только среди критиков науки, но и среди тех, кто защищает и даже прославляет её. Приверженцы, усматривающие в изоляции человека от природы плату, взимаемую с нас за рациональность. Триумф человеческого разума обернулся печальной истиной. Наука развенчала все, к чему ни прикоснулась.

“Но к науки, как и к природе, понятие нравственности неприменимо. Безнравственная не наука, а люди, использующие её результаты во вред человеку”. ( А. Б. Мигдал ).

В. Тростников в своей статье “Научна ли”научная картина мира” всю науку делит на науку-исследование и науку-мировоззрение, которая базируется на достижениях первой.

Есть три презумпции, на которых базируется наука-мировоззрение: редукционизм, эволюционизм, рационализм. Современная цивилизация достигла необычайных высот в искусстве расчленения целого на части, а именно разложении на мельчайшие компоненты. Мы изрядно преуспели в этом искусстве, преуспели настолько, что нередко забываем собрать разъятые части в то единое целое, которое они некогда составляли. Особенно изощрённые формы искусство разложение приняло в науки. Мы имеем обыкновение не только разбивать вдребезги любую проблему на осколки, но и нередко вычленяем такой осколок с помощью весьма удобного трюка, пренебрегая при этом сложными взаимодействиями между интересующей нас проблемой и прочей часть Вселенной.

Параллельно с процесс разложения на части в науки намечаются попытки поиска закона Всего, закона Суперобъединения. Ещё Галилей установил все законы, объединяющие все известные в те времена механические явления. Ньютон в своей теории тяготения объединил законы падения тел на Земле с законами движение небесных объектов. Фарадей открыл электро-магнитные явления и объединил тем самым электричество и магнетизм. Максвелл создал уравнение, охватывающее одновременно все электро-магнитные явления и оптику. Эйнштейн получил уравнение, единым описывающее механику больших и малых скоростей, а в теорию тяготения объединил гравитацию с герметическими свойствами пространства. ( А. Б. Мигдал ).

“Сегодня в науки господствует настроение, диаметрально противоположное тому, что было тридцать или сорок лет назад. Тогда то одна то другая наука пыталась повелевать остальными, распространить на них совой собственный метод. А остальные ничтожно терпели это нашествие. Сейчас каждая наука не только мирится со своими враждебными недостатками, но и решительно не желает жить по прежним законам.

Таковы наиболее существенные черты интеллектуального стиля, появившегося в последние годы... Они могут положить начало великой эпохе в человеческом познании, с единственным условием. Нельзя чтобы науки сохраняли свою замкнутость и независимость. Не отрекаясь от своих завоеваний, они должны установить взаимные связи, не означающие подчинения. А этого. Именно этого можно добиться единственным способом: вернувшись на твёрдую почву философии. Верный признак движения к новой систематизации налицо: в поисках решения своих научных проблем учёным всё чаще приходится погружаться в глубины философии. ( Х. Ортега- и- Гассет ).

В ходе развития познания и сформировались общие представления о научном методе. Научный метод располагает множество характеристик: и способы фиксации и выражение фактов, и стогую логику фактов, измерение и разработку исследовательских приборов, строгость и систематезированность умозаключений, возможность обоснования любого научного положения о опытным путём, независимость научных суждений от мнений авторитетов, формы выражения знаний, возможности ошибок и способы их устранения, идею развития знаний и многое другое. .Но в первую очередь научный метод подразумевает конструктивную деятельность интеллекта. Но в тоже время очевидно, что научное творчество не обладает монополией на интеллект. Научная деятельность может оттачивать или совершенствовать те или иные формы деятельности интеллекта, но последний является не менее существенной основой всех иных видов жизнедеятельности человека - и в материальном производстве, и в политической деятельности, и в искусстве и т.д. Деятельность

интеллекта тесно включена в процесс научного действия, в структуру научного метода, но специфику последним придает нечто другое.

Для человеческой деятельности характерен ее орудийный характер. Вообще можно сказать, что происхождение специфических видов человеческой деятельности стало возможным в процессе выработки особых орудий деятельности. Соответственно этому специфику научной деятельности, ее методов обуславливает главным образом выработка, совершенствование и применение особых орудий, средств познания. Поскольку научное знание имеет и интеллектуальный, сугубо духовный, и материальный аспекты, то можно говорить об интеллектуальных и материальных орудиях познания. Процесс познания не только обеспечивается средствами исследования, но и закрепляется в них своими результатами.

Во времена любой эпохи имеются активности первичные и вторичные.” Проявляющиеся в последние двадцать лет во вторичных активностях жизни, наиболее открытых взору и обществу, сегодня стало проникать в первичные активности. Политика, например, представляет собой одну из самых второстепенных функций исторической жизни, т.к. она является простым следствием всех остальных. Когда состояние духа начинает заявлять о себе в политических движениях, оно уже должно было пройти по всем остальным функциям исторического организма. Политика есть взаимное притяжение одних масс к другим. Чтобы модификация в историческом лоне дошла до масс, она должна была ранее воздействовать на избранное меньшинство. Но члены последнего делятся на два класса: людей действия и людей созерцания. Без сомнения, новые тенденции, еще только зарождающиеся и слабые , сначала будут восприняты людьми с созерцательным, а не активным темпераментом. Требования момента препятствуют человеку действия улавливать первые неявные порывы ветра, которые пока еще не способны наполнить его паруса.”

Следовательно, первый тончайший отпечаток нарождающегося времени появляется в чистом мышлении. Первое дуновение оставляет легкие завитки на тихой поверхности пруда. Мысль является самым подвижным достоянием человека, поэтому она легко поддается незначительным изменениям жизненного чувства.

В итоге, создаваемая ныне наука есть магический кристалл, в который нужно заглянуть, чтобы увидеть отблеск будущего. Имеющие зачастую технический характер модификации, переживаемые сегодня биологией и физикой, социологией и историей первобытного общества, а в особенности философией, представляют собой первоначальные жесты нового времени. Деликатнейшая материя науки чувствительна к малейшим колебаниям жизни и по тончайшим знамениям может регистрировать то, что спустя годы обретает гигантские очертания на сцене будущего...От сегодняшней жизни зависит завтрашняя жизнь на площадях.” ( Х. Ортега-и-Гассет).