6279-1 (Русская идея: антиномия женственности и мужественности в национальном образе России), страница 2

По мнению Бердяева, безволие, пассивность, отсутствие активности характерны и для русской «национально-стихийной» религиозности, тоже лишенной мужественности, а потому не способной дисциплинировать дух и не требующей от человека духовного подвига.

Мужественность - другая сторона русской антиномии. Она выступает не только как противоположное, но и как враждебное женственности начало. С одной стороны, мужественность определяется такими положительными качествами, как активность, дерзновенность, свобода, духовная зрелость личности. С другой стороны, в России мужественное начало оказывается не освобождающим, а сковывающим, «рассудочноделовым» и накладывает на русскую жизнь «печать безрадостности и придавленности». Оно воплощается в чудовищной русской бюрократии. Идеал классической мужественности, рыцарский идеал при соприкосновении с русской национальной почвой - и под ее воздействием - превращается в свою противоположность и становится образом насилия.

Бердяев предположил, что созданная российской историей «ловушка», попадая в которую женственность и мужественность (они же русское и западное) обнаруживают свои самые темные стороны, образована «неверным соотношением», «...несоединенностью мужественного и женственного в русском духе и русском характере. Безграничная свобода оборачивается безграничным рабством, вечное странничество - вечным застоем, потому что мужественная свобода не овладевает национальной стихией в России изнутри, из глубины (выделено мной. - 0. 3.). Мужественное начало всегда ожидается извне, личное начало не раскрывается в самом русском народе. Отсюда вечная зависимость от инородного» [3, с. 304].

* * *

Накануне революции, переломившей ход русской истории, национальная идея в своем развитии как бы совершила круг. Толчок ей дал Чаадаев, признавший несамостоятельность России как цивилизации, не способной самой выработать нормы и ценности, организующие жизнь, и потому нуждающейся в силе внешнего принуждения. В конце своего пути национальная идея породила два варианта: сверхнационализм и универсализм. Они были признаны исконными особенностями русских, а их реализация рассматривалась как пересмотр основ европейской цивилизации, ее переориентирование в направлении нравственного совершенствования человечества. В начале XX века национальный образ России все более осознавался как двойственный, сотканный из противоречий воли и безволия, силы и зависимости, стремления к «мужественной» активности и к «женственной» пассивности. Первая мировая война и революция 1917 года до предела заострили вопрос об отношении к Европе и о потенциях России, поставили перед мыслителями проблему, как, не обрывая своей глубинной «природной» связи с ней, «поднять уровень национальной мысли и связать ее с жизненными задачами, поставленными мировыми событиями» [10, с. 132]. Вопрос этот оказался в России того времени неразрешимым.

Антиномия «женственности» и «мужественности» красной нитью прошла через все искания творцов русской идеи. Женственность и мужественность понимались ими как два исходных начала русской жизни, которые находятся в постоянной борьбе, не знающей примирения. Конфликт женственности и мужественности, понятых как взаимоисключающие и по сути враждебные начала, - один из основных элементов в национальном образе России - стал в то же время сквозной темой в знаменитых романах Толстого и Достоевского. Но антиномия женственности и мужественности есть в то же время характерно «русское» обозначение несоединенности, искаженности отношений России и Запада, поскольку навязывание «европейской» цивилизации чудовищными методами российской власти неминуемо приводило к тому, что и эта цивилизация, и эта власть воспринимались как «чужое», привнесенное извне.

Список литературы

1. Межуев В. О национальной идее //Вопросы философии. 1997. 12. С. 5.

2. Чаадаев П. Я. Статьи и письма. М., 1989.

3. Русская идея. М., 1992.

4. Лосский Н. О. История русской философии. М., 1991.

5. Данилевский Н. Я. Россия и Европа. М., 1995.

6. Брокгауз Ф. А., Ефрон И. Л. Россия. Энциклопедический словарь. СПб., 1898.

7. Достоевский Ф. М. Поли. собр. соч. М., 1983. Т. 25. С. 20.

8. Соловьев B. C. Смысл любви // Семья. М., 1990. Т. 2.

9. О России и русской философской культуре. М., 1990.

10. Бердяев Н. Судьба России. М., 1918.

11. Гулыга Л. Русская идея и ее творцы. М., 1995.