295-1 (Абсолютные существования и их непредикативное определение в физике), страница 2

Вообще идея Бога постоянно ассоциируется с метафизическим реализмом. Простое соображение: для того, чтобы сравнить два объекта и установить между ними соответствие, мы должны, во-первых, иметь доступ к обоим объектам, во-вторых, обладать определенным знанием о них и, в-третьих, занимать позицию, внешнюю по отношению к этим объектам. Кто кроме Бога может знать, что происходит в мире «на самом деле» что скрыто от «внутренних» наблюдателей? Кто кроме Бога может занять позицию вне реальности и вне человеческих представлений с тем, чтобы сравнить их между собой? Эти вопросы кажутся риторическими. Но в идее Бога мыслится не столько возможность занимать «внешнюю» позицию, сколько знать то, что эмпирически не удостоверяется, что относится к сверхэмпирическим условиям осмысления, понимания опыта.

Абсолютные существования парадоксальны и могут вести к семантическим парадоксам. Патнэм считает, что виной всему является метафизический реализм, прочно укрепившийся в сознании аналитических философов. Поэтому мы сможем избежать парадоксальности в наших теориях, если перестанем быть метафизическими реалистами и если откажемся от своих "парадоксальных" идеалов (в частности, от стремления дать описание мира, не предполагающее никакого наблюдателя и представляющее собой, говоря словами Т. Нагеля, "взгляд из ниоткуда"). Безусловно, это один из возможных способов объяснения семантических антиномий. Однако, отказываясь от своих "парадоксальных" и недостижимых идеалов, мы не должны забывать, что само по себе стремление выйти за "пределы" собственной позиции схватывает важный момент в нашем понимании объективности. Этот момент был отмечен американским философом Т. Нагелем, который связал возможность объективного взгляда на мир с нашей способностью "делать шаг в сторону от нашей первоначальной позиции и формулировать новое представление, которое в качестве объекта имеет нашу первоначальную позицию и ее отношение к миру".

Необходимо отметить, что в науках о природе найдется немало абсурдных представлений, которые имеют смысл, хотя они не имеют референтов в реальном мире. Они, как писал Ж. Делез, из “сверхбытия”. Например, первоэлемент, абсолютное пространство, абсолютное время, вечный двигатель, идеальный эталон и др. являются физически невозможными существованиями. Полагаю, что любая научная теория должна содержать представления о невозможных существованиях. Без этих представлений человек не может осмысливать природу, физический опыт, обосновать физические принципы и законы. И хотя такие существования не имеют «места» в бытии мира, они могут мыслиться как смысловое «измерение» бытия сущего, как смысловые «координаты» всякого сущего. Метафизика мыслит бытие не как определенное сущее, а как принцип и основание различения многообразных сущих, не различимых относительно реального физического опыта.

4. Я хотел бы предложить интерпретацию физически невозможного существования. Как уже отмечалось, физически невозможные существования абсурдны. С одной стороны, они должны существовать в физической реальности как условие ее наблюдаемости, а с другой стороны, они не являются предметом какого-либо опыта, то есть не имеют предикатов бытия в наблюдаемом физическом мире. Поскольку такого рода абсурдные существования не являются предметом знания и не имеют соответствующих себе понятий, то они, если так можно сказать, самореферентны. Поэтому я назвал бы их символическими существованиями. И хотя такие существования не имеют “места” в бытии мира, они могут быть поняты и определены не сами по себе, а лишь на множестве значения бытия знаемого нами мира. Это обнаруживается в том, что первоэлемент, идеальные меры, абсолютное пространство и время и др. абсолюты выражаются с помощью метаязыка, который неотделим от объектного языка.

Следует заметить, что такого типа абсурдные объекты давно стали предметом интереса и дискуссий со стороны математиков. Первым был видимо А. Пуанкаре. Не редко такие определения являются источником логических противоречий и парадоксов в научных теориях. Поэтому А. Пуанкаре призывал математиков не допускать подобных определений. Но оказывается, что без таких определений подчас невозможно обойтись.

В логике различают две ситуации, связанные с непредикативными определениями. Во-первых, определяемый предмет выделяется из множества как уже существующий в этом множестве. В этом случае логические парадоксы не возникают. К таким случаям относятся, например, родовидовые и дескриптивные определения. Вторая ситуация характеризуется тем, что существование определяемого предмета вводится самим определением. Мы имеем такой парадокс, например, при определении абсолютной меры. Абсолютный идеальный масштаб определен через отношение к измеренным физическим величинам. При этом данный масштаб не является элементом класса реальных величин.

Если невозможное в мире существование (“сверхбытие”) можно определить непредикативно. И при этом их существование вводится самим непредикативным определением. То возникает вопрос о том, в чем смысл таких существований.

Я полагаю, человек как существо избыточное, “лишнее” для природы, держится в мире природы такими невозможными символическими и абсурдными существованиями. Человек нуждается в собственных основаниях, чтобы быть тем, чего нет в природе, а именно субъектом познания.

5. Это предложение позволяет по-новому взглянуть на патнэмовское понятие эпистемически идеальных условий. Хотя Патнэм нигде не указывает, что конкретно он имеет в виду под эпистемически идеальными условиями, однако, их, видимо, следует понимать как такие условия проведения исследования, когда имеются абсолютно точные приборы и инструменты, когда можно провести любые измерения и наблюдения, то есть когда можно установить истинность любого предложения. Патнэм, определяя истину как рациональную приемлемость, подчеркивает важность учитывать критерий истины при ее определении. То есть критерий истинности включается в определение истины. Это означает, что мы можем говорить об истинности или ложности какого-либо предложения только в том случае, если у нас есть возможность установить это. Я согласен с этим. Но считаю необходимым сделать следующее дополнение. В список эпистемически идеальных условий необходимо добавить те, которые являются необходимыми условиями бытия человека в качестве субъекта познания и знания.

Эти соображения мне представляются особенно важными для критической оценки релятивизма. Идея релятивизма выражается в том, что каждый человек (каждый дискурс или каждая культура) имеют свои взгляды, нормы, предположения и т.д., а истина (и, соответственно, оправдание) являются понятиями, зависимыми от этих взглядов, норм и т.д. Таким образом, согласно релятивизму, не существует объективного понятия истины, а может быть только истина-для-меня, истина-для-него и т.д. В этой связи актуален аргумент Л. Виттгенштейна, направленный против идеи "приватного языка". Под приватным языком Виттгенштейн понимает язык, с помощью которого человек мог бы обозначать свои ощущения и внутренние состояния, недоступные внешнему наблюдению. Специфика этих внутренних состояний заключается в том, что человек имеет к ним привилегированный доступ. Изложение этого аргумента приводится Виттгенштейном в разделах 243-351 его "Философских исследований". Согласно Виттгенштейну, приватный язык невозможен. Это обусловлено тем, считает Витгенштейн, что привилегированный доступ человека к собственным ощущениям является фактом грамматики общественного языка. Мы через различные языковые игры обучаемся использовать слова, обозначающие ощущения (например, "боль"), таким образом, что это гарантирует их привилегированное использование от первого лица. У создателя же приватного языка такой гарантии не может быть. Мы не можем найти никакого критерия, который бы позволил человеку, использующему приватный язык, быть уверенным, что его слова имеют референцию. Абсолютные условия познаваемости мира, о которых я говорил раньше, являются «неприватными» условиями опыта. Поэтому, следуя Патнэму, я бы сказал, что для релятивиста не существует различия между "быть знающим" и "считать себя знающим", поскольку, с точки зрения релятивиста, истинным является лишь то, что представляется истинным кому-либо.

Метафизика мыслит абсолютное. Не в том смысле, что существует еще какой-то отдельный, абсолютный временной мир. О нем мы не можем говорить в терминах существования, так как употребляя этот термин, мы говорим всегда о чем-то опытном. Метафизика говорит о другом – о трансцендировании, то есть о способности человека выходить за рамки наличных форм природы, культуры, идеологии, общества. Человек находит основания своего бытия в том, что не зависит от условий опыта, от того, что происходит во времени с обществом, культурой, идеологией. Применительно к теме моего доклада это означает, что необходимые человеку абсолюты есть условия его бытия в качестве субъекта познания и знания мира. А поскольку эти абсолюты не принадлежат сфере физического опыта, поэтому они «ненаблюдаемы». Однако они являются метафизическими условиями наблюдения и познания.

Наконец одно небольшое замечание методологического характера. Современные теории познания должны развиваться с учетом аргументов релятивизма. Сейчас уже невозможно отрицать обусловленность содержания наших знаний о мире языком, культурой, социумом и т.п. Реализм должен признавать релятивизм. Но почти не опробована другая стратегия: релятивизм должен признать реализм, но не старый классический, а включающий условия человеческого бытия, или реализм с «человеческим лицом».

Я позволю себе подытожить доклад, сформулировав ряд теоретических положений.

Я против «метафизического реализма» (в смысле Патнэма). Но считаю, что в принципе метафизика может претендовать на позитивное знание о мире, включающего в себя человека.

Метафизика есть необходимость мыслить (знать) об абсолютных существованиях как условиях отношения человека к миру. Абсолюты – это то, что опосредует отношение человека с миром.

Абсолютные существования определены тем, что они принципиально не наблюдаемы, а суждения о них логически противоречивы. Это свидетельство того, что бытие не может мыслиться только в форме представлений (репрезентаций).

Истина основывается на рациональной необходимости (приемлемости), которая включает в себя верифицируемость.

Список литературы

[1] Утияма Р. К чему пришла физика. М., 1986. С.162.

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.i-u.ru/