145506 (Концепция правового государства), страница 2

“Платоновский коммунизм” раздражает Аристотеля. Собственность должна быть частной, но у людей следует воспитывать благотворительность, так, чтобы использование этой собственности было, в основном, общим. Благотворительность и щедрость — добродетели, а без частной собственности они невозможны. В вопросе с рабством Аристотель не верит в равенство. Он, хотя и допускает подчинение рабов и женщин, но все еще остается вопрос: должны ли быть все граждане политически равными?

Правительство тогда хорошо, когда его целью является благо всего общества, и плохо, когда оно заботится только о себе.

Есть три рода хороших правительств: монархия, аристократия, конституционное правление (полития).

Есть три плохих: тирания, олигархия, демократия.

Существует также множество промежуточных форм. Надо отметить, что плохие и хорошие правительства определяются этническими качествами тех, кто находится у власти, а не формой конституции. Это, однако, верно лишь отчасти. Аристократия — есть правление людей добродетельных, олигархия — правление богатых. Аристотель не считает богатство и добродетель понятиями тождественными. В соответствии с доктриной золотой середины он утверждает, что умеренный достаток скорее всего ассоциируется с добродетелью: “...не добродетели приобретаются и охраняются внешними благами, но наоборот, внешние блага приобретаются и охраняются добродетелями.., счастье в жизни, будет ли оно выражаться в наслаждении или в добродетели, или в том и в другом, соответствует тем людям, которые в переизбытке украшены чистым сердцем и тонким разумом , и которые обнаруживают умеренные требования в приобретении внешних благ в гораздо большей степени, чем те, которые обладают внешними благами в большей степени, чем это нужно, тогда как в благах внутренних у них ощущается недостаток.”³

Поэтому есть разница между правлением лучших (аристократия) и правлением богатейших (олигархия), ибо лучшие обладают , по-видимому, умеренным состоянием. Есть разница также между демократией и политией (кроме этнической разницы в правлении), ибо то, что Аристотель называет политией сохраняет некоторые элементы олигархии. Но между монархией и тиранией разница лишь этническая.

Аристотель видит различие между олигархией и демократией в экономическом статусе правящей партии: “... олигархия есть то, годе богатые управляют, не принимая в расчет бедных( демократия - то, где бедные управляют, и они пренебрегают интересами богатых.”¹

Монархия лучше, чем аристократия, аристократия лучше, чем полития, но хуже всего коррупция, поэтому тирания хуже, чем олигархия, а олигархия хуже, чем демократия. Таким путем Аристотель приходит к ограниченной защите демократии: “... поскольку большинство правлений плохо, демократию можно считать лучшей.” ²

Греческая концепция демократии была более крайней, чем наша во всех отношениях. Например, Аристотель говорит, что избирать правителей - олигархично, а назначать - демократично.

“Государство должно быть достаточно большим, чтобы в той или иной степени удовлетворять собственным потребностям, но оно не должно быть слишком велико для конституционного правления. Оно должно быть достаточно мало, чтобы граждане знали друг друга по репутации, иначе выборы или судебные процессы не могли бы вестись более или менее правильно. Территория должна быть настолько мала, чтобы всю ее можно было обозреть с вершины холма.”³ Государство должно само удовлетворять свои потребности и иметь экспорт и импорт, т.е. внутреннюю и внешнюю торговлю.

“Цель государства воспитывать культурных людей, у которых ум аристократа соединяется с любовью к наукам и искусству.”⁴ Такое соединение в своем высшем совершенстве существовало в Афинах времен Перикла, не в широких массах населения, но среди зажиточных людей. Оно начало распадаться в последние годы жизни Перикла...

“ЛЕВИАФАН” ГОББСА

Гоббс (1588-1679 гг.) является таким философом, которого трудно причислить к какому-либо направлению. Он был импириком, как Локк, Берк и Юм, но в отличие от них , был приверженцем математического метода не только в математике, но и в других отраслях знаний. На его общее воззрение Галилей оказал большее влияние, чем Бэкон. Но у Гоббса очень много недостатков наряду с его достоинствами. Он нетерпелив к тонкостям и слишком склонен разрубать “гордиевы узлы”. Его решения проблем логичны, но сопровождаются пренебрежением к грубым фактам. Он энергичен, но груб. Он лучше владеет алебардой, чем рапирой. Несмотря на это, его теория государства заслуживает тщательного рассмотрения, тем паче, что она более современна, чем любая предыдущая теория, даже теория Маккиавелли.

Договор происходит между гражданами и правящей властью, как это было впоследствии у Локка, Руссо этот договор заключается гражданами между собой в том, чтобы повиноваться той власти, которую избирает большинство. Избранием этой власти политические полномочия заканчиваются граждан заканчиваются. Меньшинство связано повиновением государству также, как и большинство, так как договор обязует повиноваться правительству, избранному большинством. Когда правительство избрано, граждане теряют свои права, за исключением тех, которые сочтет целесообразным предоставить им правительство. Отрицается право восстания, так как правительство не связано ни какими обязательствами, ни какими договорами, тогда как подданные его связаны. Объединенное таким образом множество людей , называется государством.

Гоббс предпочитает монархию другим формам правления, в которых есть одна верховная власть, не ограниченная юридическими правами других органов власти. Он может примириться только с парламентом, но не с системой, в которой правительственная власть разделена между королем и парламентом. Это прямой антитезис на взгляды Локка и Монтескье.

Верховная власть, будь то один человек или собрание лиц, называется сувереном.

Власть суверена, в системе Гоббса, неограничена. Он имеет право цензуры над всяким проявлением общественного мнения. Законы собственности должны быть полностью подчинены власти суверена, так как в естественном состоянии нет собственности, и, поэтому, собственность создана правительством, которое может контролировать свое творение как угодно.

Допускается, что суверен может быть деспотичным, но даже худший деспотизм лучше, чем анархия. Кроме того, интересы суверена во многих отношениях совпадают с интересами его подданных. Он богаче, если богаче они, он в большей безопасности, если они послушны законам.

Во всем “Левиофане” Гоббс нигде не рассматривает возможность влиять периодическими выборами на стремления собрания пожертвовать общими интересами ради личных интересов своих членов.

Участие народа, согласно системе Гоббса, исчерпывается первым избранием монарха .Престолонаследование должно определяться монархом.

Свобода, по мнению Гоббса, это отсутствие внешних препятствий к движению. В этом смысле свобода совпадает с необходимостью. Что касается граждан, то они свободны там, где не распространяется действие законов. Это не является ограничением верховной власти, так как действие законов могло бы быть распространено, если бы этого захотел суверен. Подданные не имеют прав в отношении монарха, за исключением тех, которые суверен уступит добровольно.

Гоббс, однако, в одном ограничивает обязанность подчиняться суверенам. Он рассматривает право самосохранения, как абсолютное. Подданные имеют право защиты даже против монархов. Это логично, так как сохранение является лейтмотивом в учреждении права. На этой основе, Гоббс считает, что человек может отказаться сражаться, когда к этому призывает правительство. Это то право, которое ни одно современное правительство не признает. Гоббс оправдывает, правда, сопротивление правительству только в случае самозащиты, сопротивление же с целью защиты другого всегда преступно.

Еще одно логическое исключение: человек не имеет обязанностей перед правительством, у которого нет сил для его защиты.

Право собственности имеет силу только в отношении других подданных, в отношении суверена оно не имеет силы. Суверен имеет право регулировать внешнюю торговлю. Он не подчиняется гражданскому праву.

По мнению Гоббса, причинами, вызывающими распад государства, кроме его завоевания, являются:

- предоставление суверену малой власти;

- разрешение личных суждений подданным;

- теория о том, что все, что против совести, является грехом;

- признание абсолютного права частной собственности;

- разделение верховной власти; - подражание грекам и римлянам;

- отделение светской власти от духовной;

- отказ суверену в налогообложении;

- популярность могущественных подданных и свобода спора с сувереном.

В политике “... имеется два различных вопроса: один о лучшей форме государства, другой — о его власти. Лучшей формой государства является монархия, но не это представляет важнейшую часть его доктрины. Важнейшая часть доктрины заключается в том, что власть государства должна быть абсолютной. Эта доктрина возникла в Западной Европе в период Возрождения и Реформации.”¹

ПОЛИТИЧЕСКАЯ ФИЛОСОФИЯ ЛОККА

Локк является наиболее удачливым из всех философов: он закончил свою работу по теоретической философии как раз в тот момент, когда правление в стране попало в руки людей, которые разделяли его политические взгляды. В последующие годы многие наиболее влиятельные и энергичные политики и философы поддерживали на практике и в теории взгляды, которые он проповедовал. Его политические теории, развитые Монтескье, находят применение повсюду, где существует спор между президентом и конгрессом; они отражены и в американской конституции. На его теории еще около пятидесяти лет назад основывалась британская конституция. Так же обстояло дело и с французской конституцией, принятой в 1871 году.

Во Франции XVIII века Локк своим влиянием, а оно было огромным, обязан сначала Вольтеру, который “... будучи молодым человеком провел некоторое время во Франции и Англии, и в “Философских письмах” проповедовал своим соотечественникам английские идеи. За ним пошли философы и умеренные реформаторы; крайние же революционеры пошли за Руссо. Его французские последователи, правы они были или нет, верили в тесную связь между теорией познания Локка и его взглядами на политику.”¹

“Для того, чтобы принять право политической власти и установить ее происхождение, мы должны рассмотреть, какое состояние для людей естественно, т.е. состояние абсолютной свободы, чтобы направлять свои действия и распоряжаться своей собственностью и личностью по своему усмотрению в рамках естественного закона, не спрашивая разрешения и не завися от чьей-либо воли.”²

“Это было, конечно, состояние равенства, при котором вся власть и юрисдикция являлись взаимными: ни один человек не имел больше, чем другой. Нет ничего более очевидного, что творение одних и тех же классов, беспорядочно родившихся с одними и теми же природными задатками и с использованием одинаковых способностей должны быть равны между собой без субординации и подчинения. Если только повелитель, вышедший из их сферы не декларирован каким-либо манифестом, что его воля подчиняет себе волю других, и не было даровано ему очевидным и ясным определением несомненного права владения и суверенитета.”³

“Но, хотя это естественное состояние и является состоянием свободы, оно не есть состояние своеволия: хотя человек в этом состоянии обладает бесконтрольной свободой, чтобы располагать собой или своим имуществом, все-таки у него нет свободы убить себя или, даже, любое живое существо, которым он владеет, за исключением тех случаев, когда другая, более благородная цель , чем простое самосохранение призовет его к этому. У естественного состояния есть естественный закон, который управляет им, который связывает его и каждого; и разум, являющийся таким законом, учит все человечество, кто бы не советовался с ним, что все живые существа равны и независимы, никто не имеет права причинить вред жизни, здоровью или имуществу или имуществу другого, и все мы собственность Бога.”¹

“Самое большое возражение естественному состоянию заключается в том, что пока оно существует, каждый человек - судья в своем собственном деле, так как он может полагаться только на себя в защите своих собственных прав. Для этого зла правительство служит лекарством, но не является естественным лекарством. Естественного состояния избегли посредством договора, создавшего государство.”²

Никакой договор не прекращает естественного состояния, исключая лишь то, что создается государство. Различные правительства независимых государств сейчас находятся в естественном состоянии по отношению друг к другу.

Естественное состояние, как сообщается в отрывке, направлено против Гоббса, и тождественно состоянию войны, а, пожалуй, ближе к его противоположности.

“Главной и основной целью людей, объединявшихся в государство и подчиняющих себя власти правительства, являлось сохранение собственности, чему в естественном состоянии не достает многого.”³