145498 (Законодательное обеспечение реформы 1861года), страница 3

Освобождение крестьян от крепостной зависимости и предо­ставление им права заводить торговые и промышленные пред­приятия, заключать имущественные сделки, выступать от своего имени в судах, возбуждать судебные иски, приобретать недви­жимую собственность, переходить (хотя и с определенными ог­раничениями) в другие сословия — все это давало больший про­стор крестьянскому предпринимательству, способствовало росту отхода крестьян на заработки, складыванию рынка рабочей си­лы, т. е. в конечном счете создавало более благоприятные усло­вия для развития капитализма в России. Вместе с тем в течение переходного периода еще продолжали сохраняться черты вне­экономического принуждения: временно-обязанное состояние крестьян, право вотчинной полиции помещика, зависимость крестьян и сельских органов крестьянского самоуправления от местной администрации. Но и после переходного периода сохра­нялась сословная неравноправность крестьян, прикрепление их к общине, к наделу. Крестьянство продолжало оставаться низ­шим, податным сословием, которое обязано было нести разного рода денежные и натуральные повинности, подвергалось теле­сным наказаниям, от чего были освобождены привилегирован­ные сословия — дворянство, духовенство, купечество.

В Общем положении о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости, отразился противоречивый характер рефор­мы — вводя нормы буржуазного права, оно одновременно со­храняло и ряд крепостнических черт.

Статьи 1—2 предоставляют личную свободу крепостным крестья­нам, однако с теми ограничениями, которые определялись нор­мами как данного Положения, так и других актов крестьянской реформы.

Личную свободу, а также ряд имущественных прав, указан­ных в последующих статьях Общего положения, крестьяне по­лучали с момента обнародования Манифеста и Положений 19 февраля 1861г. Необходимо подчеркнуть большую значи­мость акта предоставления крестьянам личной свободы и свя­занных с ней гражданских и иных прав, предусмотренных ста­тьями 21—39 данного Положения. Борьба крестьян за “волю” была ведущим направлением в многовековой истории крестьян­ского движения.

С момента обнародования закона об отмене крепостного пра­ва бывший крепостной крестьянин, у которого ранее помещик мог отобрать все его достояние и его самого продать, заложить. подарить, проиграть в карты, сдать вне очереди в рекруты, без всякой со стороны крестьянина вины сослать в Сибирь, полу­чал не только возможность свободно распоряжаться своей лич­ностью, но и приобретал ряд других личных и имущественных прав. Последующие буржуазные реформы, предоставлявшие крестьянам право участвовать в суде в качестве присяжных за­седателей, избирать и быть избранными в земские учреждения и т. д., еще более расширяли права крестьян, а главное — консолидировали крестьянство, стирали грани между бывшими помещичьими, удельными и государственными крестьянами.

По 10-й ревизии (1858 год)⁴ в России насчитывалось 23069631 человек обоего пола крепостных крестьян, в том числе 22 563 086 находились в Европейской России и Сибири и 506 545 человек в Закавказском крае. Из числа 22 563 086 че­ловек обоего пола крепостных Европейской России и Сибири 542 599 человек числились “приписанными к частным заводам и фабрикам” и 40 544 человека — крепостными “разных ве­домств”. Собственно помещичьих крестьян в Европейской Рос­сии и в Сибири числилось 21 979 933 человека обоего пола, из них “помещичьих крестьян на общем праве” — 21 625 609 че­ловек и “на условном праве” — 354324. Из 21625609 че­ловек помещичьих крестьян 20 158 231 составляли “поселенные крестьяне”, т. е. имевшие свои наделы и исполнявшие феодаль­ные повинности, и 1 467 378 человек обоего пола — дворовые люди. Всех дворян, владевших крепостными крестьянами в Европейской России и в Сибири, в 1858 году насчитывалось 106 897 (точнее, владельцев имений, а вместе с семьями чи­сленность помещичьего класса составляла около 0,5 млн. чело­век обоего пола). Беспоместных дворян, владевших только дво­ровыми, насчитывалось 3703. У них было 12286 мужского по­ла (далее — м. п.) душ дворовых. Собственно помещиков, вла­девших землями и поселенными на этих землях крестьянами, насчитывалось 103 194. У них крестьян и дворовых людей на­ходилось во владении 10683853 души м. п.

Помещичьи крестьяне, получившие в 1861 году личную сво­боду, зачислялись в состав податных сословий, которые в отли­чие от привилегированных сословий (дворян, почетных граж­дан, духовенства, купцов 1—2 гильдий) обязаны были платить подушную подать, отбывать прочие государственные повинно­сти, в том числе и рекрутскую.

Центральным вопросом реформы был вопрос о земле. Закон подчеркивал право собственности помещиков на всю землю в имении, в том числе и на крестьянскую надельную, а крестьяне объявлялись лишь пользователями этой надельной земли, обя­занными отбывать за нее помещику установленные Положения­ми повинности — барщину или оброк. Наделение крестьян землей за повинности и определяло временнообязанное состоя­ние бывшего крепостного крестьянства после отмены крепост­ного права.

Выдвигавшиеся в ходе подготовки реформы помещика­ми-крепостниками проекты о безземельном освобождении крестьян были отвергнуты. Принятая 4 декабря 1838 г. прави­тельственная программа разработки реформы предусматривала обязательное наделение крестьян необходимым количеством земли. При наделении крестьян землей правительство исходило из двух принципиальных соображений: 1) из интересов сохранения крестьянского хозяйства как объекта эксплуатации и 2) обеспе­чения спокойствия в стране из опасения крестьянских волне­ний. Власти великолепно знали, что одним из главных требова­ний в крестьянском движении было предоставление крестьянам земли (“воли без земли не бывает”—таков был лозунг крестьян). Но если полное обезземеление крестьян в силу ука­занных соображений было невозможно, то и наделение кресть­ян достаточным количеством земли, которое поставило бы крестьянское хозяйство в независимое положение от помещи­чьего, было невыгодно помещику. Поэтому была поставлена за­дача предоставить крестьянам землю в таком размере, чтобы они были привязаны к своему хозяйству, к своему наделу, а вследствие недостаточности последнего — привязаны к поме­щичьему хозяйству. Отсюда и родилась система отрезков от крестьянского надела, зафиксированная в местных положениях.

При крепостном праве помещик обязан был по закону про­довольствовать крестьян в голодные годы, а также призре­вать (т. е. давать содержание) престарелых и “увечных” крестьян, у которых не было ближайших родственников. На практике и в то время помещик возлагал эту обязанность на самих крестьян: он обязывал их создавать “запасные хлебные магазины” (страховой зерновой запас), вводил для этого спе­циальные “мирские запашки” и облагал крестьян дополнитель­ным мирским сбором на содержание одиноких инвалидов и престарелых. На помещика также была возложена ответствен­ность за уплату крестьянами подушной подати; от его воли в значительной мере зависела и отдача крестьян в рекруты. Ком­ментируемая статья освобождает помещика от этих обязанно­стей.

Статья 10 возлагает на крестьян те обязанности (по общественному продовольствию, призрению), которые снимались с помещика. Статьи 11—16 предусматривают право крестьян выкупить свои на­делы в собственность. Условия этого выкупа и права крестьян на выкупленную ими надельную землю изложены в Положе­нии о выкупе крестьянами, вышедшими из крепостной зависи­мости, их усадебной оседлости и о содействии правительства к приобретению сими крестьянами в собственность полевых угодий.

В статьях 18—20 определяется система управления крестьянами, вы­шедшими из крепостной зависимости: вотчинная полиция, об­щие и специальные государственные органы. Последние указа­ны в Положении о губернских и уездных по крестьянским де­лам учреждениях.

Статьи 21—39 определяют новый статус крестьянина. Крестьяне поступали в категорию свобод­ных сельских обывателей, т. е. приобретали права (а также и новые обязанности) незакрепощенных податных сословии.

Статья 21 отменяет особенно ненавистное для крестьян право помещика вмешиваться в их семейную жизнь. Обильный доку­ментальный материал, относящийся к эпохе крепостного права (а также и литературные произведения), содержит потрясаю­щие описания трагедий крестьян вследствие вмешательства в их личную жизнь помещиков и “по закону” и в порядке “злоупотребления помещичьей властью”.

Статьи 22—23 содержат перечисление имущественных прав, предоставляемых освобожденным от крепостной зависимости крестьянам. Особого внимания заслуживает здесь свобода торгово-предпринимательской деятельности. Крестьяне приобрета­ли права, предусмотренные уставами Торговым и Фабричным: заниматься торговлей, всякого рода ремесленной деятельно­стью, устраивать фабрики и заводы, записываться в ремеслен­ные цехи того или иного города (но при этом оставаясь в своем звании крестьян), заниматься казенными подрядами и т. д. Примечание к ст. 23 имеет в виду статьи местных положений: ст. 107 для губерний великороссийских, новороссийских и бе­лорусских, ст. 107 для губерний малороссийских, ст. 84 для гу­берний Правобережной Украины и ст. 79 для литовско-бело­русских губерний. Указанные статьи предоставляли крестьяни­ну право, “не испрашивая на то особого разрешения ни у поме­щика, ни у общества”, устраивать и содержать на своей усадеб­ной земле постоялые дворы, промышленные и торговые заведе­ния (согласно Уставу торговому, предоставлявшему таковое право всем свободным сословиям).

Статья 24 предоставляет крестьянам правоспособность в сфе­ре гражданского и уголовного процесса. Характерно деклари­руемое в примечании 2 к данной статье право иска и жалобы крестьян как на посторонних лиц, так и на владельца земли, на которой они водворены, т. е. на своего бывшего помещика. На­помним, что крестьянам при крепостном праве было запрещено жаловаться на помещиков. В статье специально подчеркивается отсутствие у ее норм обратной силы, что имело особый смысл, поскольку помещики в преддверии реформы принимали допол­нительные меры к ограблению и притеснению крестьян: продажа крестьян отдельно от земли (“на своз”), что противоречило даже тогдашним законам, на­сильственное переселение на неудобные земли, перевод в дво­ровые, отнятие имущества, ссылка в Сибирь и т. п.

При взыскании штрафов, пеней, недоимок и пр. применялись статьи Устава о благоустройстве казенных селений. Статьи 384—407 этого Устава регламентируют “порядок и спо­собы исполнения приговоров сельских и волостных расправ” в селениях государственных крестьян, процедуру удовлетворе­ния имущественных исков (в частности, порядок продажи крестьянского имущества за долги, отдачи должника или недо­имщика в общественные работы, “порядок и способы исполне­ния решений судебных мест”). В данном случае применялись нормы изданного 30 апреля 1838 г. Учреждения об управлении государственными имуществами в губерниях.

Статья 25 лишает помещика одной из его существенных фео­дальных привилегий — права вотчинной юстиции. В крепостную эпоху помещик пользовался в своем имении широкой административной и полицейской властью: имел право держать свои тюрьмы, наказывать телесно крестьян. В 1857 году под­тверждалось право помещиков наказывать крестьян розгами до 40 ударов, палками до 15 ударов, заключать в смирительные дома на срок до трех месяцев или сдавать в арестантские роты гражданского ведомства на срок до шести месяцев. Вес это совершалось без суда, по личной воле помещика, решение которо­го было безапелляционным и приводилось в исполнение немед­ленно. На помещиков вообще была возложена функция под­держивать полицейский порядок в крепостной деревне.

Помещики пользовались своими правами гораздо шире, чем это им было предоставлено но закону. В смысле расправ и наказании крестьян произвол не знал границ. Архивы тогдашних правительственных уч­реждений полны жалобами крестьян на произвол поме­щиков. Закон и теперь, однако, оставляет за помещиком неко­торое право вмешательства в уголовные дела его бывших крестьян. Таким образом, если ст. 9 Общего положе­ния снимала с помещика обязанность ходатайствовать за крестьян по делам гражданским и уголовным, то ст. 28 не от­нимала у него права вмешательства в дела крестьян.

Указанные в ст. 29 права подробно регламентированы в ст.ст. 47, 71, 75, 130—140 данного Положения, а также надле­жащими статьями других законов: Устава о службе от прави­тельства, Устава о податях. Законов межевых и пр. Эти права предоставляли возможность (разумеется, зажиточному кресть­янству) путем получения соответствующего образования, оста­вления надела с уплатой всех за него повинностей или досроч­ного выкупа выйти из общины, приписаться в мещане или в купцы. Пореформенная статистика свидетельствует о значи­тельном росте численности мещан и купечества за счет выход­цев из крестьян.

Статья 30 дополняет формулировку ст. 25, имея в виду лишь одну конкретную форму воздействия — поражение в сословных правах.

Статья 31 конкретизируется в ст. 8—26 Положения о выку­пе. Комментируемая статья провозглашает гарантию от посяга­тельств со стороны помещика на движимое имущество кресть­ян, на их общественные денежные средства и хлебные запасы. Эта гарантия весьма существенна, ибо при крепостном праве крестьянское имущество нисколько не было защищено от про­извола помещика.

До 1848 года закон не разрешал помещичьим крестьянам приобретать недвижимую собственность (землю) на свое имя. Всякие покупки земли (как и другой недвижимости) крестьяне могли производить только на имя своих помещиков. Тем са­мым помещики становились юридически собственниками по­купных крестьянских земель. Таким образом, права крестьян на это имущество законом не были защищены. Указ 3 марта 1848 г. предоставил и помещичьим крестьянам право поку­пать земли, дома. лавки, мельницы и пр., но с согласия поме­щиков. Судя по последующему законодательству, такое согла­сие они получали не всегда, почему и после 1848 года вынужде­ны были покупать землю на имя господина. Однако основная масса таких земель была куплена, конечно, до ука­за. Исключив из действия закона земли, купленные кре­стьянами до 1848 года. указ 3 марта 1848 г. открывал перед по­мещиками широкие возможности для прямого захвата этих зе­мель. Такие случаи особенно участились в период подготовки крестьянской реформы. Помещики в предвидении реформы шли на всякие ухищрения для захвата покупных крестьянских земель: отбирали их за оброчные недоимки, за предоставлен­ные в долг деньги, отбирали под видом “покупки” за ничтож­ную пену, присоединяли их к наделении земле, продавали их как свою собственность, пользуясь утратой крестьянами доку­ментов на покупные земли, и т. п.

Статья 32 официально признает за крестьянами право соб­ственности на земли, приобретенные ими в крепостное время, на условиях, которые сформулированы в специальных прави­лах, приложенных к статье.