145497 (Законодательная техника, терминология), страница 6

Однако наиболее типичен вариант, рассмотренный выше: специализированный термин, хотя и попадает в законодательство, тем не менее сохраняет полностью свое исходное значение, продолжая использоваться для обозначения неюридического понятия, преимущественно специалистами той сферы отношений или знаний, из которой он попал в законодательство. В качестве примера назовем термины «гербициды», «эпизоотия», «гигакалория», «киловатт-час». Именно они-то и составляют подавляющую часть терминологии современных нормативно-правовых актов, именно их число здесь растет наиболее бурно.

Но если такие термины, даже попав в закон или другой нормативно-правовой акт, не становятся собственно юридическими терминами, то представляют ли они достаточный интерес для юриста? Да, представляют, и весьма существенный.

Огромное число терминов, неизвестных юристам, большинству других должностных лиц и гражданам, существенно усложняет языковую форму многих современных нормативно-правовых актов, тем более, что помимо узко- специальных в них все шире используются другие мало- известные слова, а также сокращения, формулы и тому подобные технизированные элементы словесно-знаковой, языковой формы права. В результате эти акты трудно понять не только гражданам, но и специалистам-юристам. Число труднодоступных для понимания актов, особенно на ведомственном и локальном уровнях, весьма велико.

Иногда говорят, что это не может отрицательно влиять на эффективность права, ибо такие акты рассчитаны на специализированных исполнителей, для которых они вполне понятны. Однако с этим вряд ли можно согласиться.

Как правило, такие акты могут быть правильно поняты лишь теми должностными лицами, которые имеют специальное образование (техническое, медицинское и т. п.). Но ведь помимо них к реализации этих актов имеют отношение обычно многие иные люди: представители общественности, рабочие, другие граждане.

Одним из источников напрасного усложнения нормативных текстов и их терминологии являются технизированные сокращения. Они часто имеют действительно терминологический характер (например, сокращения, обозначающие марки машин, горючего, цемента). Но очень часто это – всего лишь дань моде или профессиональные, ведомственные и иные жаргонизмы, а то и просто новообразования разработчиков. На наш взгляд, такие сокращения в нормативных актах, в принципе, употреблять не следует, за исключением общеизвестных или официально установленных законодателем (например, название марки машины). А эти сокращения нужно помещать в таком контексте, из которого ясно бы следовало, что речь идет именно о марке машины, материала и т. д. Однако и в этом случае хотя бы в одном месте акта (где сокращение приводится впервые) следует давать его официальную расшифровку.

Бывают случаи, когда малоизвестные или невестные широкому читателю научные, технические термины приходится употреблять в акте что они употреблялись в международных стандартах. Тогда уместно в том же акте расшифровать малоизвестный термин. Так особенно актуально, если для обозначения к понятий, явлений, предметов наряду с национальной имеется и единая международная терминология в наименованиях всех видов животных, растений, многих медицинских, фармацевтических понятий). Есть и другие, менее распространенные, причины, обусловливающие рост безо всякой на то необходимости количества технических терминов в нормативных актах, а равно ненужных их суррогатов,

Наиболее целесообразным представляется наименование этого понятия (явления, предмета) в русскоязычном акте по-русски с указанием в скобках его единого международного наименования (например, наименование особо охраняемых животных и растений в экологическом законодательстве). Этим обеспечивается максимальная точность и доступность термина.

Последовательное проведение в жизнь рассмотренных выше несложных правил могло бы стать важным средством борьбы с не всегда обоснованным усложнением языковой формы права, с злоупотреблением научно-техническими, а главное, наукообразными терминами и другими техницизмами. Но в этих же целях возможны и некоторые иные организационно-правовые меры. Одной из них является стандартизация научно-технических и других специализированных терминов

Под влиянием НТП в форме изложения правовых предписаний появляются различного рода таблицы, схемы, образцы, чертежи, рисунки, формулы, знаки, географические карты и т. п. Чаще всего они употребляются в технико-юридических ведомственных и локальных актах. Но и в законах и правительственных актах они тоже – не редкое исключение.

Все шире используются они в актах, регулирующих экономико-организационные отношения (планирование, внутренний хозрасчет), регламентирующих различные денежные выплаты; в актах, для реализации которых требуется выполнять достаточно сложные расчеты .

Большинство таких сравнительно новых нормативных компонентов связано с более интенсивным использованием в правовом регулировании технических и других естественных наук. Но некоторые производны от развития юридической науки и законодательной техники. Так, весьма широко распространенная табличная форма изложения части нормативного текста, использование различного рода графиков, перечней в изложении нормативных предписаний часто объясняются именно этим. Такая форма позволяет повысить точность, ясность, компактность изложения нормативного материала, усилить формальную определенность акта. При очень небольшом объеме такая, форма дает ясную и наглядную информацию в размере налогообложения фонда оплаты труда.

В ряде случаев чертежи, схемы и рисунки служат в качестве официального пояснения к словесным формулировкам нормативных предписаний, содержащихся в тех же нормативных актах., Они обязательны для всех органов, применяющих эти предписания, и незаменимы для правильного их истолкования. Но, пожалуй; еще чаще чертежи, схемы, рисунки являются основными компонента- ми содержащихся в акте предписаний, выполняя важную нагрузку при изложении смысла правовых норм, причем здесь словесный текст предписаний может служить пояснением к этим чертежам, схемам, рисункам или формулам. Такие технико-юридические части нормативного текста могут быть составной частью диспозиции нормативного предписания, но иногда с их помощью формулируются и некоторые сложные гипотезы правовых норм. Очень часто текст предписания не может быть правильно понят без обращения к чертежу, схеме, рисунку.

Многочисленные примеры разнообразного использования новых компонентов изложения нормативных предписаний содержатся в большинстве крупных сборников нормативных актов по технике безопасности и по некоторым иным видам производственной деятельности. В тексте нормативных актов зачастую уже не повторяется содержание, заложенное в чертежи, схемы или рисунки, различного рода знаки и символы, а лишь имеются отсылки к этим чертежам, знакам, схемам и рисункам. Более того, иногда знак сам по себе служит условным символом целого нормативного предписания или важного компонента его содержания и в повседневной жизни заменяет словесный текст предписания, являясь его более сжатым и наглядным заменителем. Таких знаков много, например, в нормативно-правовых актах, регулирующих порядок движения автомобильного, железнодорожного и некоторых других видов транспорта. Установленные на путях движения, они в такой своеобразной условной форме заменяют собой текст соответствующих предписаний, служат средством реализации и индивидуализации требований последних применительно к данным конкретным условиям. Своеобразной знаковой формой изложения правовой информации довольно часто являются также географические карты и другие географические знаки. Чаще всего это имеет место в актах, регламентирующих границы и пограничные отношения между государствами, а внутри страны – между союзными, автономными республиками; в актах, определяющих границы и режим заповедников, водоохранных и других зон. Географические знаки употребляются в таком случае как в тексте самих нормативных предписаний, так и в качестве приложений или других структурных подразделений акта. И фактически, и формально карты с обозначенной на них границей являются одной из специализированных форм изложения нормативно-правового текста. Специальный, научно обоснованный характер такого изложения повышает формальную определенность и четкость правового акта. В большинстве случаев предписания, изложенные в новых формах, могли бы быть выражены и в традиционной словесной - форме, но такое их изложение было бы громоздким и неудобным для восприятия, а, главное, было бы формально менее определенным, оставляло бы больше места для недоразумений и неясностей.

Очевидно, что использование таблиц, образцов, географических карт и различного рода знаков, чертежей, схем, рисунков, формул значительно повышает формальную определенность права и точность изложения специального юридического текста. Вместе с тем они зачастую требуются для уяснения специальных знаний, а потому снижают доступность таких текстов для лиц, не обладающих специальными познаниями. Здесь налицо возникновение противоречия между необходимостью добиваться максимальной определенности формы права и обеспечивать в то же время ее наибольшую доступность. Для успешного преодоления этого противоречия авторы проектов специализированных актов или их частей должны всегда стремиться к правильному сочетанию определенности с доступностью будущего акта. И уж во всяком случае нельзя превращать новые формы изложения нормативного текста в моду; злоупотреблять ими.

4.Иностранная терминология

Неправомерно предпочитать малопонятную, неосвоенную иностранную терминологию полноценным русским словам, словосочетаниям, злоупотреблять классической латынью для обозначения юридических понятий, процессов, отношений. Вместе с тем не нужны и чисто русские «слова-выдумки» (выражение Л. В. Успенского), порождающие кривотолки, «пустые» термины.

Некоторая замедленность эволюции правового языка, обусловленная объективными причинами, включая вековые наслоения определенных традиций, не исключает необходимость его терминологического развития, совершенствования. Обновление правового языка (да и литературного языка в целом) – процесс естественный, постоянный, требующий зачастую активного применения иноязычных семиотических средств, что обусловлено информационными потребностями, международными деловыми связями.

Как верно отмечается в лингвистической литературе, следует избегать двух крайностей при переводе иностранных терминов на русский язык: с одной стороны, русифицировать их, а с другой – просто транслитерировать или транскрибировать (оставлять их в буквальном значении). В первом случае стремление во что бы то ни стало употребить русские термины может привести к искажению текста (в русском языке могут вообще отсутствовать эквивалентные понятия), во втором – транслитерация или транскрипция иностранных терминов, когда уже есть русские, лишь засоряет русский язык.

К сожалению, проблема перевода юридического текста (как научного, так и законодательного) до сих пор не стала предметом специальных исследований. Поэтому преждевременно говорить о создании научных основ такого перевода, необходимость которых не подлежит сомнению.

Использование новой иностранной терминологии в законодательном тексте должно не только базироваться на определенных лингвистических правилах, но и опираться на соответствующие юридические нормативы. Официальный юридический текст – это «полномочный текст», и данное обстоятельство имеет существенное значение при определении оптимальных функций иноязычного пласта его терминологии. В будущих правилах подготовки проектов нормативно-правовых актов, очевидно, должен быть специальный раздел, посвященный использованию иностранной терминологии. В нем можно было бы сформулировать общие принципы ее использования, указать на межотраслевую и отраслевую специфику такого использования, а также на необходимость соответствующих согласований, учитывая реальное существование и функционирование международной правовой терминологии. Каждый проект того или иного нормативно-правового акта должен подвергаться специальной (лингвистической и юридической) проверке на предмет правильного использования в нем иностранных терминов, что способствовало бы упорядочению, унификации и стабильному функционированию правовой терминологии в целом. Силами юристов и лексикографов целесообразно было бы составить хотя бы примерные перечни неудовлетворительных для использования иноязычный как с семантической, так и с семиотической точек зрения. Подспорьем в правотворческой и правоприменительной деятельности могли бы быть словари иностранных терминов, используемых в действующем законодательстве, с указанием их полных значений.

5.Нормативные дефиниции