142344 (Социальный капитал и проблема миграции)

Введение

Многочисленные исследования говорят о том, что обладание социальным капиталом связано с более высоким социально-экономическим статусом, влиянием на других людей, информированностью, финансовым благополучием, карьерой, удовлетворенностью жизнью, здоровьем, продолжительностью жизни.

В политологии развиваются идеи о том, что экономическое процветание сообществ, регионов и наций также является следствием социального капитала. Основные разногласия между исследователями социального капитала связаны с его пониманием как коллективного (общественного) или индивидуального блага.

Первая традиция свойственна политологическим и экономическим исследованиям. Индикаторами общественного социального капитала являются межличностное доверие, членство в общественных объединениях и социальные нормы. Другая ориентация рассматривает социальный капитал как индивидуальное благо. Социальный капитал измеряется через наличие связей с другими людьми и наличие ценных ресурсов у этих людей.

Проблема измерения социального капитала регионального сообщества

Неоднозначность трактовки понятия социального капитала в современной науке приводит к невозможности полного его измерения. Исследования, проводимые как в России, так и за рубежом не имеют единого основания и методологии исследования, отсутствует единый состав показателей характеризующих уровень социального капитала того или иного сообщества.

Основываясь на исследовании А.Т. Конькова, в современной социологической традиции представлено две основные позиции относительно возможности и методов измерения социального капитала. Согласно первой позиции социальный капитал может быть измерен непосредственно; он трактуется в категориях отношений и поведения, а в качестве его эмпирических индикаторов выступают их характеристики. Согласно второй позиции социальный капитал, являясь функцией социальных структур (социальных сетей и отношений), не может быть измерен прямо; его индикаторами являются качества социальных сетей и результаты, достижение которых они делают возможными.

Таким образом, кажется правомерным определить первое направление как количественное, использующее количественные методы измерения социального капитала. А второй подход, основанный на оценке косвенных индикаторов условно соотнести с качественной методологией.

Техники прямого измерения социального капитала предусматривают такие приемы как оценка уровня доверия и гражданской сознательности граждан в обществе; экспериментальные исследования поведения; статистика участия в объединениях. В то же время простой количественный подход при исследовании данной проблемы кажется недостаточным.

Представляется невозможным исследовать качество социальных связей в региональном сообществе путем простой суммы ответов на стандартные вопросы. Недостаточно узнать, сколько людей общается со своими соседями, состоит в политических партиях, клубах, необходимо учитывать и качество данного общения (деловое, дружеское, родственное, случайное и т.п.), характер подобного участия, включенности и т.д.

Оценка на основе косвенных индикаторов предусматривает использование нескольких приемов. Так в рамках сетевого подхода, исследователи проводят оценку процессуальных параметров, которая предусматривает определение объема социального капитала на основе характеристик социальных сетей: их размера, плотности социальных связей, однородности и т.п. Такой способ измерения социального капитала позволяет формализовать качественные стороны социальных сетей и осуществлять сравнительный анализ причин различной эффективности разных типов социальных сетей.

Однако он не может быть применен для оценки объема социального капитала на макроуровне, поскольку такие масштабные социальные сети не существуют как целостность и не могут быть подвергнуты измерению теми же приемами сетевого анализа. По этой причине, вряд ли возможно исследовать в рамках качественной методологии такой разнородный объект, как регион. Население региона гетерогенно, разнородно. Исследователю необходимо найти группу, которая абсолютно идентифицирует себя с данным конкретным регионом и только в этом случае он сможет далее продолжать работу в русле качественной методологии. («Найти человека, который себя, как бы сказать, отождествляет вот с этой размерностью общности. Если вы таких найдете то далее с этими людьми можно работать с помощью качественных методов», - из интервью с экспертом).

Но обнаружить на уровне регионального сообщества такой уровень идентичности не удается. (В Волгоградской области в 2006 году проводилось исследование, результаты которого отражают очень низкий показатель данного уровня региональной идентичности). Оценка функциональных последствий, рассматривает в качестве показателей объема социального капитала те или иные последствия его использования.

Так качество институциональной среды оказывает непосредственное и значительное воздействие на результативность экономической деятельности. Эффективные социальные институты могут приводить к указанным последствиям и при сравнительно низком уровне общественного доверия; и наоборот, неэффективность социальных институтов компенсируется механизмами воспроизводства и накопления социального капитала. Следует признать, что между объемом социального капитала в обществе и указанными выше эффектами может существовать каузальная связь, однако социальный капитал является не единственным фактором, обеспечивающим наступление приведенных последствий.

Следовательно, для оценки объема социального капитала региона рациональнее использовать количественные методы измерения. В случае же сужения объекта исследования до рамок определенной группы, например, группы государственных служащих региона, вполне логично и обоснованно использовать качественную методологию. И в ее рамках исследовать соотношение объема социального капитала на разных уровнях власти, возможности и направления его использования представителями данной группы и взаимосвязь социального капитала и социальной мобильности государственных служащих. Причем использовать при этом возможно всю линейку качественных методов - и интервью, и открытые групповые дискуссии, и адекватные фокус группы и даже устные истории и истории жизни. Все зависит от целей и задач исследователя.

Социальные аспекты трудовой миграции на примере Республики Марий Эл

К началу XXI века Россия подошла в состоянии устойчивого процесса депопуляции, имея один из самых высоких в мире темпов естественной убыли населения.

Три компонента демографического развития влияют на динамику численности населения, его возрастно-половую структуру: рождаемость, смертность и миграция.

Согласно подсчетам секции Организации Объединенных Наций по народонаселению, России ближайшие 25 лет нужно ежегодно принимать по 500-600 тысяч мигрантов, чтобы справиться со своими программами развития.

Миграционные процессы влекут за собой изменения в социальной и демографической структуре российского общества. Они оказывают существенное влияние на общественное разделение и уровень оплаты труда, на рынок труда в целом, а также на уровень социальной напряженности в регионах с длительным и интенсивным притоком людей.

В современной России потоки миграции во многом складываются стихийно, накаляя и без того непростую обстановку на рынке труда. Поэтому в настоящее время происходит обновление подходов к трудовой миграции. С января 2007 года вступило в силу новое миграционное законодательство. Те трудовые мигранты, которые раньше пребывали в стране на полулегальном положении, получили больше возможностей становиться на учет, устраиваться на рынке труда и вообще достойно жить на территории РФ.

По данным Федеральной миграционной службы РФ, в 2007 году на учет официально встало вдвое больше приезжих, чем в предыдущем году.

К сожалению, количественные характеристики миграционного оборота крайне редко рассматриваются в органической связи с его конкретными социальными последствиями. А они могут быть как позитивными, так и негативными.

В России отсутствует хотя бы минимально обозначенная интеграционная политика для лиц, прибывших на территорию страны. Встраивание в новый социум, по сути, стало проблемой самообустройства или даже борьбы мигрантов с препятствиями, стоящими на этом пути. Как правило, «гастарбайтеры» и люди, перемещающиеся ради заработков внутри страны, не располагают объективной информацией об условиях найма на работу и социального обустройства в местах прибытия. Наиболее часто передвижение таких мигрантов регулируются землячествами, лидеры которых выполняют функции принимающей стороны, посредничают между местными властями и мигрантами.

Как показало исследование, проведенное в республике Марий Эл, основными мотивами миграции являются экономические: 88% опрошенных мигрировали из-за отсутствия работы или низких заработков. Большинство мигрантов нашли то, чего они добивались: 74% оценили свою зарплату (доход) как очень хорошую или сравнительно неплохую. Тем не менее, весьма существенная проблема выражается в том, что многие мигранты оказываются в регионе в положении людей второго сорта. В определенной мере это обусловлено тем, что значительная их часть по показателям образования и квалификации относится к социальным низам. От общего количества иностранных граждан осуществляющих трудовую деятельность, квалифицированные работники составляют лишь 4,5 %, поэтому они вынуждены в нынешних реальных условиях терпеть бытовую неустроенность, отсутствие надежных социальных гарантий существования.

Однако это ни в коей мере не оправдывает произвол работодателей, бюрократическое отношение к ним со стороны местных властей, поборы и т.д. Как показал опрос мигрантов, 40% из них наняты на работу без заключения официального трудового соглашения (контракта), 15% - с вымогательством милиции и т.д.

Не менее трех месяцев требуется мигранту на минимальную адаптацию, прибывшему на работу, чтобы выйти из шокового состояния, связанного с переменой места жительства. Приезжим нелегко привыкнуть жить в иной языковой среде, в другом климате, среди чужих людей. К этому добавляются трудности с получением статуса, поисками работы, бытовым обустройством, изменением всего ритма и режима жизни и т.д.

В миграционном законодательстве РФ, в частности Государственной программе по оказанию содействия переселению в Российскую Федерацию соотечественников, проживающих за рубежом, заложена идея социального партнерства. Во всем мире различные негосударственные организации, от правозащитных институтов до коммерческих фирм, обеспечивают информационное, юридическое, социальное, психологическое, медицинское сопровождение мигрантов, способствуют их трудоустройству, помогают выучить язык, знакомят с местными традициями и обычаями и т.д.

Потенциал возвратной миграции русских в странах СНГ и Балтии

В настоящее время численность русских в странах СНГ и Балтии по официальным данным составляет примерно 17,8 млн. человек. Часть этой численности формирует миграционный потенциал, который может получить Россия в среднесрочной перспективе.

Достаточно крупная русская диаспора проживает в соседнем Казахстане. Исследования, проведенные здесь, показывают, что из страны в Россию могут переехать около 1 млн. человек, или 20% русского населения.

Миграционный потенциал русских из Средней Азии может составить примерно 500 тыс. человек, большая часть из которого приходится на Узбекистан. В странах Закавказья не проводилось крупных исследований миграционных установок русского населения. При этом необходимо признать, что подавляющее большинство мобильных русских оттуда выехали. Оставшийся потенциал, очевидно, не превышает 100 тыс. человек.

Наибольший интерес для России представляет наш ближайший сосед – Украина, где проживает значительное количество русских. Согласно данным исследований в 2004 г. свыше 15% жителей Украины высказали намерение выехать из страны на постоянное место жительства. По примерным оценкам миграционный потенциал в Украине может составлять до 1,2 млн. человек. Заметим, что мигранты из Украины могут выбывать не только в Россию, но и в страны Восточной Европы, Средиземноморья, Германию, Израиль. Таким образом, на РФ может приходиться в лучшем случае только 600-700 тыс. человек мигрантов, причем как русских, так и украинцев. Миграционный потенциал из Молдовы может составлять не более 100 тыс. человек.

В Белоруссии проживает примерно 1,3 млн. русских. Однако, судя по динамике развития экономики и миграционных потоков можно практически с полной уверенностью утверждать, что масштабного оттока русских из Белоруссии не предвидится.

В последние годы выезд русских из прибалтийских республик практически прекратился, главным образом по социально-экономическим причинам – уровень жизни в регионе выше, чем в России. Ожидать крупного миграционного притока русских из Балтии не приходится.