140948 (Формирование ценностных ориентаций студенчества в КНР и России), страница 5

Первая из них — преобразование объекта, которое предполагает воздействие на него со стороны субъекта — Сб→Об.

Вторая познание, когда активность субъекта развивается в нем самом на основании впечатлений, получаемых от объекта, который остается неизменным Сб←Об.

Третья форма, также идеальное отношение — ценностная ориентация, представляющая собой сопоставление объекта с его мысленной мерой, идеалом, содержащимся в сознании субъекта, определение значимости объекта для индивида или общества — Сб↔Об

Иных субъектно — объектно отношений в принципе быть не может. Но существует еще отношение двух субъектов, взаимодействующих как равноправные активные посредством носителей информации — общение — Сб↔Сб» ⁴⁰. Таким образом, структура ценностных орентаций неотделима от общественной практики.

Марксистская социология понимает человека как продукт его собственного производства. В процессе труда человек производит не только продукт, но производит сам себя, — человек обрабатывая вещь, известным образом производят себя, и, производя, познает себя, в процессе этого производства создает такую реальность, которая символизирует его собственную структуру.

В трудовом отношении к вещи человек осознает себя, осознавая свою потребность, осознавая себя как вопрос «Чего я хочу?», через отрицание вещи полаганием ее в предмет потребления. Таким образом, вещь, превращаясь в предмет потребления, отрицается, но за счет этого отрицания индивид позиционируется как субъект социального действия. То есть, по Марксу, социальное отношение возникает не в результате социального взаимодействия двух индивидов, а, гораздо раньше, когда человек приходит в контакт, во взаимодействие с вещью. А, значит первым социальным отношением выступает трудовое отношение, а первым социальным действием является акт потребления вещи.

В результате этого действия отношение человека и вещи раздваивается на предмет потребления и субъект потребления, содержанием которого становится понятие как идеальное отрицание вещи в виде отраженной, рефлексивной, снимающей оценки и его предмет. То есть критерий оценки вещи изначально выступает и как теоретическая истина, и как практическая, потребленная полезность вещи, — в результате этого потребления человек начинает, что называется «иметь понятие» о ней.

Впоследствии объективная истина предмета абстрагируется в направлении научного понятия как объективного и общезначимого знака, а практическая польза редуцируется в направлении идеальной меры вещи, сферой которого становится область «долженствования». Различие между «сущим» и «долженствованием» берет свое начало в метафизике Платона, который разделял мир на мир идей и на мир вещей. То есть, ценность в этом смысле выступает как метафизический конгломерат практической пользы и идеи вещи, как синтез формы объективной истины и практического содержания предмета. Ближайшим следствием этой синтетичности инстанции ценности является ее двойственность, которая стала камнем преткновения для всех аксиологических концепций от Риккерта и Лотце до М.С. Кагана и В.П. Тугаринова.

«Оценочно — объектное отношение» к вещи также связано с разделением труда и с социальным отношением, который учреждается интерактивным обменом вещами. И как таковое оценочно — объектное отношение к вещи распадается на два принципиально различных модуса – теоретический и практический.

Теоретическое отношение к вещи как объекту и к другому индивиду как объекту, порождает через семиотическую номинацию, наименование вещей такой социальный феномен как язык, через эстетическую оценку — искусство, через понятийное означивание и логическое абстрагирование понятий и к наиболее общим принципам познания — науку. Имеет место также такой вид теоретического отношения как сакрализация, вследствие чего получает социальной статус религиозный культ, задачей которого является символическое наполнение вещи трансцендентным значением.

Практическо — инструментальное потребление вещи в отличие от теоретического характеризуется прагматикой производства и экономического обменами продуктами этого производства, а также прагматикой политических регуляции и распределения этого обмена. Политическая регуляция экономического обмена становится содержанием деятельности политических институтов.

Разделение теоретически — оценочного и практически — оценочного отношения к вещи образует все многообразие социальной деятельности человека. Как известно, в марксистской традиции в том числе и в марксистской социологии, основой человеческого бытия выступает труд как двоякий процесс объективации и субъективации человеческого существа, одновременно.

Объективация труда осуществляется посредством символического отношения труда к капиталу, результатом которого становится различие и несовпадение меновой и потребительской стоимости как символической и реальной стоимости товара. Это различие возникает в результате того, что труд оценивается посредством спекулятивного критерия. Труд рабочего, включаясь в символическую систему экономическую отношений, подвергается символической капитализации, то есть труд оценивается не по реальным затратам, а по его символической значимости для рынка.

Основой такой символической значимости является спекулятивная, знаковая сущность капитала как денежно — символического выражения труда и его продукта. В результате этого денежно — экономического выражения труда как жизни и свободы человека они подвергаются отчуждению. Труд, отчуждаясь, оказывается снятым в символе его стоимости.

Но для социологической теории в процессе социализации человеческого туда значим сам факт трудовой интеграции индивида, поскольку именно благодаря труду человек интегрируется в систему социальных отношений. В трудовом процессе человек вступает в активное взаимодействие и коллективное сотрудничество. На этом этапе человек на практике постигает меру своего социального участия. Существенным фактором социализации труда является опосредующая разделение труда дифференциация потребностей. Дело в том, что рост потребностей в результате их дифференциации обуславливает экстенсификацию разделения труда, способного эти потребности удовлетворить.

С количественным накоплением потребностей происходит качественный скачок, который прорывает «натуральный» круг потребностей, которые человек в состоянии удовлетворить самостоятельно, порождая профессиональную специализацию труда. Возникает ситуация, когда некоторые потребности он уже не может удовлетворить самостоятельно, и он вынужден обменивать излишки своего производства и компенсировать образовавшийся дефицит. В этой ситуации все экономическое взаимодействие подчинено принципу «Все работают на одного, один работает на всех».

Постепенно непосредственный обмен «товар — товар» заменяется опосредованным символическим критерием денежной оценки отношением «товар — деньги — товар». Единицей экономической символизации выступает экономический знак. Благодаря символической функции экономической знак происходит интеграция труда, его продуктов и трудовых отношений. Он является символическим центром горизонта социальной интеграции, теоретической характеристикой которого заключается в «реальной абстракции» ценности как экономической, так и духовной. То есть понимание теории ценностей невозможно без усвоения экономической теории, так само понятие ценности выводится из экономической ценности, — собственно на этом и основана марксистская теория и социология ценностей.

Поскольку ценность денежного знака имеет идеальный, умозрительный, то людям крайне важно в процессе социальной конвенции, общественного договора претворить эту идеальность в определенный символ, чтобы обеспечить идеальное равенство равенством материальным, — люди как бы договариваются, что вот этот металлический предмет желтого цвета, или эта зеленая бумажка обладают символической ценностью.

Как мы видим, понятие ценности и процесс интеграции неотделимы от друг от друга. Спекулятивный знак экономического означивания родом из сферы идеального и «должного». Обратимся к истории теории ценности, которая имеет свой исток в платоновской метафизике, где имеет место различение идеи и вещи, причем так, что идея дерева — одна, а деревьев — много. Идея дерева является образцом, эталоном для всякого эмпирического дерева, и идея дерева центрирует весь горизонт деревьев. Идея эта носит воображаемый, фантастический характер, но благодаря идее дерева все деревья интегрируются в одно множество, то есть идея дерева выступает в качестве интеграционного символа, посредством которого все многообразие высоких растений с толстым стволом и множеством листьев в совокупность деревьев. Принцип такого объединения имеет характер уравнения.

И подобно тому, как идея дерева уравнивает все деревья, также денежный знак уравнивает все предметы в совокупность товаров и интегрирует их в рыночное единство. Ту же функцию выполняют ценности, выступая теоретическими символами интеграции людей в человеческое сообщество.

Резюмируя вышесказанное можно сделать вывод о принципиальном сходстве принципа экономической интеграции, основанной на символическом обмене потребностей и способностей, который опосредуется универсальным экономическим знаком, и принципа социальной интеграции в виде ценности. Так ценность «быть русским» интегрирует людей в общество россиян, ценность «быть китайцем» в китайское общество, ценность «быть христианином» в христианское общество.

Методологическая редукция породила ряд породила целый ряд социологических концепций, которые предлагают различные конвенциальные символы социальной интеграции, — экономическое общество интегрируется под знаком экономического символа (марксизм), сексуально — невротизированное общество — под знаком сексуальности (фрейдизм), этническое сообщество — под знаком принадлежности в одной расе (Габино), религиозное сообщество — под одним символом веры (М. Вебер).

Внутри интеграционного подхода различаются еще два способа, которыми осуществляется социальная интеграция — механическая и органическая. Среди представителей концепций, проводящих это различие, можно назвать Ф. Тённиса, который уточнил это различие введением оппозиции общности и общества.

Интеграционная социология, гомогенизируя все в единое макроструктурное сообщество, упускает из виду индивидуальные потребности, способности, функции. Интеграционный подход, описывая индивидов со стороны его символической объективации, совершенно игнорирует модус его дифференциальной идентификации.

Создавая статическую картину мира, эта социология забывала, что носителем символического абстракта является конкретный индивид, чья генетическая дифференция имеет историческое измерение. И этот вакуум восполнила дифференциальная социология П.Бурдье, Р. Мертона, Будона, Т. Парсонса и др.

Результатом их исследований стало выдвижение концепции генетического накопления, создающего вертикаль социальной функции. Функциональная социология разделяет социальные функции на позитивно — интерактивные и негативно — конкурентные. Это разделение основано на двойственном характере социальной функции, которая выступает то, как конкурентная дисфункция Будона, то как интерактивная функция Толкота Парсонса, габитус Пьера Бурдье.

Вертикаль генетической функции ценностной ориентации социального субъекта совпадает с вертикалью его идентификации. Однако вертикальный срез генетической ориентации уже упускает из виду динамику непрерывно изменяющегося социального объекта, на который эта функция направлена.

В конечном итоге социологическая теория приходит к необходимости синтеза в единую динамику генетической вертикали функции социального субъекта и кинетической горизонтали поля социального объекта.

В современных концепциях социологии под ценностью принято понимать любую рациональную цель сознания, стремление к которой наполняет эту цель смыслом. Таким образом, в качестве ценностной цели выступает не только объект морально — этической сферы, но и всякая интеллектуальная цель сознания субъекта, наделенная общезначимой формой ценности.

Исследователь понятия ценностной ориентации И.А. Шакеева, рассматривая ее в психологическом ключе, пишет: «Ценность как бы распределена между человеком и окружающим его миром, она существует только в их отношении. Носителем ценности могут выступать личности, любой предмет, явление, которые втянуты во взаимодействие с сознанием человека... Особое место в этом смысле занимает концепция «личностного смысла»... Дело в том, что изменение социально – экономических условий ведет к изменению жизнедеятельности человека. При этом деятельность человека исторически не меняет своего общего строения, но меняются соотношения целей и мотивов деятельности. Функция мотивов состоит в том, что они как бы «оценивают» жизненное значение для субъекта объективных обстоятельств, придают им личностный смысл, который выполняет регулирующую функцию и определяется тем, в какой связи объект или явление находится с мотивами и ценностями субъекта. В личном смысле отражается не только само значимость, ее эмоциональный знак и количественная мера, но и содержательная связь объекта и явления с конкретными мотивами, потребностями и ценностями» ⁴¹. Иначе говоря, ценность представляет собой общезначимую социальную и объективную форму, которая наполняется конкретным субъективным психологическим переживанием внутреннего смысла, поэтому «каждый человеческий акт предстает осмысленным лишь в соотнесении с ценностями, определяющими нормы поведения людей и их целей (Макс Вебер)» ⁴², с одной стороны, а, с другой стороны, ценность только тогда становится таковой, когда она наполнена экзистенциальным смыслом.

Психология личностных смыслов неотделима от социологии общественных ценностей. В социологии «...ценности представляют своеобразную призму, через которую можно понять суть процессов, происходящих в той или иной социальной системе, выявить их латентной содержание и направление функционирования» ⁴³, поскольку «по системе ценностных ориентаций можно судить о характере развития общественных отношений, перспективах развития общества» ⁴⁴. Социологию ценностные ориентации интересуют, прежде всего, как определяющий фактор в регуляции социальных взаимодействий. В этом понимании ценности рассматриваются как основной элемент культуры, основа ценностно — нормативного механизма социальной регуляции поведения групп и общностей.

Социологическая интерпретация ценностных ориентаций диалектически предполагает психологическую, поскольку между субъектом ценностных ориентаций и их объектом существует тесная взаимосвязь. Их взаимоотношение представляет собой динамическую бинарную систему, изменение одно участника которой неизменно ведет к изменению другого.

Ценностная структура позиционируется в центре социопсихологического взаимодействия, которое представляет собой сложное системное отношение функциональной вертикали психического аппарата субъекта и горизонта социального поля ценностных объектов, причем так, что, чем интенсивнее производство и воспроизводство смыслов, осуществляемых субъектов, тем экстенсивнее поле социальных ценностей.

Детерминистское изменение социальных ценностей извне оборачивается спонтанной переоценкой ценностей изнутри, — «изменение личностного смысла объектов и явлений возможно либо путем переосмысления их места и роли в жизни субъекта, включения их в более широкий контекст смысловых связей с более разнообразными мотивами, потребностями и ценностями, либо в результате перестройки самих мотивов и ценностей» ⁴⁵, иначе говоря «...при исследовании ценностных ориентаций мы имеем дело с совокупностью внешних условий и внутренних особенностей поведения человека» ⁴⁶. Ценность обретает свой статус в соответствии с «состоянием, которое определяется целью деятельности и мотивом поведения человека, разделяющего эту ценность» ⁴⁷, это состояние обусловливает двойственность структуры ценности. Ценность, будучи «благом» как объектом стремления, одновременно выступает целью двух основных тенденций динамики ценностных ориентаций — психической идентификации как индивидуализации и социальной интеграции как социализации.

Таким образом, ценностная ориентация структурно синтезирует конкретную психологию личности и конкретную социологию среды, в которой она существует, представляя собой «индивидуальный эквивалент» ценности. Подчеркнем еще раз, что изучение ценностных ориентаций молодежи дает возможность выявить степень ее адаптации к новым социальным условиям и ее инновационный потенциал. «От того, какой ценностной потенциал будет сформирован, во многом зависит будущее состояние общества. Ценность социальна по своей природе и складывается лишь на уровне социальной общности. ... Сформированные в процессе деятельности индивидуальные ценностные значения — явления общественные, коллективные» ⁴⁸. Поскольку ценностное отношение формируется в процессе деятельности и реализуется через деятельность, то человек может выбрать цель, сформировать стратегию будущего поведения, исходя из индивидуальной системы ценностей. При этом «диапазон и количество социальных ролей личности определяется многообразием социальных групп, с которыми она себя идентифицирует, разнообразной структурой деятельности и отношений, в которые она включена» ⁴⁹. Каждая роль — совокупность общих значений, без усвоения которых невозможна коммуникация, установление социальных связей человека с миром.

В современной теории ценностных ориентаций вся система делится на три большие группы. Это разделение соответствует макроструктурной схеме, которую образует треугольник вечных ценностей — Истина, Добро, Красота. Вечные ценности, преломляясь в триаде социальных институций, курирующих науку, общественную мораль, религию, искусство, отражаются микроструктурной проекцией, антропоцентрически разделяемой на дух, душу и тело. Таким образом, все ценностные ориентации в соответствии с триадой «вечных ценностей» подразделяются на:

1. духовно — гуманитарные;

2. материально — экономические;

3. рациональные.

А теперь рассмотрим специфику ценностных ориентаций студенчества. Особенности ценностных ориентаций студенческой молодежи определяются влиянием следующих факторов:

1. возрастно — демографический;

2. амбивалентно — транзитивный;

3. образовательный;

4. дивиантно — деликвитный.

1. Возрастно — демографический фактор⁵⁰ формирования ценностных ориентаций связан с определенным возрастом (17-28 лет), с социальным статусом и в известной мере зависимостью студенческой молодежи от опеки со стороны общества и государства. Возрастные характеристики обуславливает двойственность и еще не состоявшуюся прочность усвоения ценностей и норм. Студенчество несет в известной мере рудименты и пережитки инфантильности первичного усвоения запретов и разрешений, прав и обязанностей и т.д. Это усвоение отличает внешний, поверхностный и нерефлексивный характер. Символический закон общественной нормы воспринимается как привносимый извне, — со стороны родителей, воспитателей, учителей, старших, взрослых, общества в целом. Эта инстанция символического закона еще не интериоризировала собой сознание незрелого существа в виде внутреннего закона как закона совести. Инфантильность незрелого эгоизма еще не изжита императивом совести, как завоевания своего духа. Норма в этой ситуации стимулируется страхом перед наказанием как наказанием со стороны внешней карающей инстанции.