7376-1 (Исследования советского общества в неовеберианской исторической социологии), страница 2

Анализ советской системы осуществлен М. Манном в статье "Противоречия непрерывной революции" [18]. В этой работе проводится сопоставление нацистской диктатуры в Германии и сталинского режима в СССР. Манн характеризует основные теоретические подходы к изучению этих режимов, включая теорию тоталитаризма и различные "ревизионистские" концепции, и отмечает, что тоталитарная модель во многом утратила привлекательность в глазах исследователей. В то же время он считает возможным принять отдельные положения теории тоталитаризма, хотя, в конечном счете, его выводы относительно характера рассматриваемых политических режимов существенно расходятся с данной теорией.

Как утверждает Манн, тоталитарная модель предполагает такую степень централизованного контроля над обществом со стороны партийно-государственных структур, которая в принципе не может существовать ни в одном государстве [18, с. 82]. Исследования нацистского и советского режимов в "ревизионистской" историографии 80–90-х годов показывают, что в обоих случаях административная система была далека от идеального типа рациональной бюрократии. Ряд западных историков подчеркивают неэффективность, бессистемность и хаотичность в управленческих иерархиях обеих диктатур.

М. Манн характеризует нацистский и сталинский режимы как "режимы непрерывной революции". Он отмечает, что оба режима были движимы революционной идеологией, стремящейся к полному переустройству общества. При этом Манн прежде всего обращает внимание на противоречие между требованиями революционной идеологии и логикой развития партийных институтов. Он пишет: "Революционная идеология и партийные институты вместо того, чтобы автоматически привести к возникновению тоталитарной бюрократии, конкурируют друг с другом и производят на свет менее институированный, более подвижный и бесконтрольный деспотизм" [18, с. 81].

Манн рассматривает также идеологические особенности "режимов непрерывной революции", методы правления в условиях подобных режимов, основные стадии их развития. Несколько большее внимание уделяется анализу нацистской диктатуры. Однако и при обращении к примеру советской системы Манн высказывает ряд интересных идей, которые в принципе соответствуют веберианскому подходу к изучению политических институтов и структур.

Если М. Манн исследовал главным образом сталинский период советской истории, то американский социолог Р. Коллинз рассмотрел перспективы эволюции поздней советской системы. В 80-е годы он предложил свою интерпретацию теоретического наследия Вебера, согласно которой важнейшее место в веберовских трудах было отведено проблемам политической социологии. Кроме того, Коллинз проанализировал веберовскую концепцию капитализма, основываясь главным образом на работе "История хозяйства". При этом он особо подчеркивал преимущества веберовской модели капитализма по сравнению с современными неомарксистскими концепциями.

В сравнительно-исторических исследованиях Коллинза влияние веберовских идей также весьма велико. В сборник его очерков "Веберианская социологическая теория" была включена статья, в которой рассматривалась геополитическая динамика российского и советского государства [19, p. 186-209]. Принципы геополитики в этой статье были применены к анализу всей истории российского государства.

По мнению Коллинза, с геополитической точки зрения существовала явная преемственность между дореволюционной Россией и СССР. Прежде всего он рассмотрел геополитические преимущества, способствовавшие расширению империи в течение нескольких столетий. Согласно Коллинзу, чрезмерное расширение российского государства привело к ресурсному напряжению, которое создавало условия для государственной дезинтеграции: "По-видимому, российская империя уже достигла своих пределов после пятивековой экспансии и вступает в длительный период упадка. Особые обстоятельства могут привести к серьезным территориальным потерям уже в ближайшие тридцать лет, а в XXI веке вероятность упадка становится очень высокой" [19, p. 187].

С точки зрения Коллинза, механизм распада СССР уже существовал, коль скоро пятнадцать союзных республик обладали формальными признаками государства и пользовались определенной степенью самостоятельности. Он признавал, что такая автономия имела мало значения, поскольку вооруженные силы, система денежного обращения и экономическое планирование контролировались центральным правительством, а политический контроль был сосредоточен в руках коммунистической партии. Тем не менее, утверждал Коллинз, "значение структуры национальных республик состоит скорее в том, что она сохраняет этническую идентичность и создает организационные рамки, которые позволили бы возникнуть подлинно независимым государствам в случае серьезного ослабления центрального правительства" [19, p. 204].

Хотя в момент своего появления прогноз Коллинза остался практически незамеченным, после распада СССР он нередко рассматривался как образец обоснованного предсказания в макросоциологии. Сам Коллинз вновь вернулся к этой теме в статье, опубликованной в ведущем американском социологическом журнале, которая недавно была переведена на русский язык [20]. Следует отметить также, что некоторые западные ученые характеризовали этот прогноз как непосредственный результат использования веберианского подхода в социологии [21].

Отнюдь не умаляя заслуг Коллинза, позволим себе все же задать вопрос о том, действительно ли его анализ причин упадка советской империи последовательно опирался на принципы веберианской социологической теории. Судя по всему, ответ на этот вопрос будет скорее отрицательным. В своем исследовании Коллинз неизменно выделяет роль геополитических факторов, тогда как все иные причины социальных изменений отходят на второй план.

Так, Коллинз не рассматривал идеологию в качестве независимой переменной, считая, что, в конечном счете, она следует за геополитикой: "Современные политические идеологии, подобные коммунизму, демонстрируют геополитическую структуру, сходную с такими религиями, как христианство или ислам, в которых ереси и расколы возникали по линии геополитического антагонизма" [19, p. 207]. В качестве примера Коллинз приводил противостояние СССР и коммунистического Китая, называя наиболее вероятным сценарием распада Советского Союза "внутренний раскол русского коммунизма на территориально локализованные ереси или фракции" [19, p. 207]. Очевидно, что в данном случае прогноз оказался далек от реального развития событий. Однако Коллинз предсказывал именно распад единого государства, а не крушение советского политического режима.

В статье, опубликованной в 1995 г., Коллинз также подчеркивает преимущественное значение геополитических причин распада СССР. Он отвергает объяснения "коллапса советской империи", которые выделяли влияние этнических конфликтов, неэффективность советской экономики, роль исторических личностей. В то же время Коллинз не считает идеологию самостоятельным фактором распада советского государства. Он по-прежнему утверждает, что идеология следует за геополитикой [20, с. 260–267].

Следует признать, что предложенная Коллинзом модель распада СССР в целом не соответствует основным принципам веберианской социологической теории. В своем анализе советской системы Коллинз придерживался такого же редукционистского подхода, как и представители геополитики начала ХХ века, взгляды которых критиковал М. Манн [17, p. 2]. Между тем в трудах Вебера изучение общественных явлений всегда основывалось на анализе многообразных факторов, как экономических, так и политических и культурных. С точки зрения неовеберианской социологии, распад советской системы должен рассматриваться как результат констелляции целого ряда исторических причин. Вероятно, геополитические факторы также следует учитывать, но они никоим образом не могут считаться определяющими по отношению к другим причинам социально-политических изменений.

Можно предположить, что дальнейшие исследования советского общества с веберианских позиций позволят более полно раскрыть как условия формирования политической системы этого общества, так и причины ее крушения, сопровождавшегося распадом единого государства. Кроме того, анализ советского политического режима открывает новые перспективы для развития самой неовеберианской исторической социологии. В современных сравнительно-исторических исследованиях пример советской системы мог бы занять по меньшей мере столь же значительное место, как пример России в трудах Вебера. В то же время необходимо подчеркнуть, что историческая социология советского общества представляет собой одно из тех направлений исследований, где отечественные социологи не только вполне способны конкурировать с западными учеными, но и имеют перед ними определенные преимущества.

В последние годы проблемы исторической социологии все чаще становятся предметом обсуждения в работах отечественных исследователей [22]. Изучение исторической эволюции советского общества нередко ориентируется на теорию модернизации, в конечном счете восходящую к функционализму [23]. Однако анализ политических институтов советского общества вряд ли может считаться сильной стороной этого направления исследований. По-видимому, опора на веберианскую политическую теорию может принести здесь более значимые результаты.

Следует отметить, что в некоторых новейших исследованиях зарубежных ученых процессы модернизации в странах Восточной Европы и Азии рассматриваются с позиций веберианства [24]. В целом неовеберианский подход в сравнительно-исторической социологии, не обязательно опирающийся непосредственно на теорию Вебера, неоднократно доказал свою плодотворность. Более широкое использование этого подхода в работах отечественных ученых, безусловно, должно оказать благотворное влияние на развитие исторической социологии в нашей стране.

Список литературы

Коллинз Р. Золотой век макроисторической социологии // Время мира. Альманах. Вып.1. Историческая макросоциология в ХХ веке / Под ред. Н.С. Розова. Новосибирск, 2000. С. 74.

Schluchter W. The Rise of Western Rationalism: Max Weber’s Developmental History. Berkeley: University of California Press, 1985. P. 10.

Вебер М. Избранные произведения. М.: Прогресс, 1990.

Kalberg S. Max Weber’s Comparative-Historical Sociology. Cambridge: Polity Press, 1994. P. 15.

Масловский М.В. Веберовская концепция патримониализма и ее современные интерпретации // Социологический журнал. 1995. № 2. С. 106–108.

Breuer S. Soviet Communism and Weberian Sociology // Journal of Historical Sociology. 1992. Vol. 5. No 3. P. 267-290.

Breuer S. Buerokratie und Charisma: Zur politischen Soziologie Max Webers. Darmstadt: Wissenschaftliche Buhgesellschaft. 1994. S. 84-109.

Breuer S. Soviet Communism and Weberian Sociology // Max Weber, Democracy and Modernization / Ed. by R. Schroeder. London: Macmillan, 1998. P. 145-165.

Hall J. A View of a Death: On Communism, Ancient and Modern // Theory and Society. 1998. Vol. 27. No 4. P. 512-514.

Weber M. Economy and Society: An Outline of Interpretative Sociology. Berkeley: University of California Press, 1978.

Вебер М. Избранное. Образ общества. М.: Юрист, 1994.

Roth G. Charisma and the Counterculture // Roth G., Schluchter W. Max Weber’s Vision of History: Ethics and Methods. Berkeley: University of California Press, 1984. P. 119-143.

Jowitt K. Soviet Neo-Traditionalism: The Political Corruption of a Leninist Regime // Soviet Studies. 1983. Vol. 35. No 3. P. 275-297.

Maslovski M. Max Weber’s Concept of Patrimonialism and the Soviet System // The Sociological Review. 1996. Vol. 44. No 2. P. 108.

Сандерсон С. Мегаистория и ее парадигмы // Время мира. Альманах. Вып.1. Историческая макросоциология в ХХ веке / Под ред. Н.С. Розова. Новосибирск, 2000. С. 69.

Mann M. The Sources of Social Power. Vol. 1. A History of Power from the Beginning to A.D: 1760. Cambridge: Cambridge University Press, 1986.

Mann M. States, War and Capitalism: Studies in Political Sociology. Oxford: Basil Blackwell, 1988.

Манн М. Противоречия непрерывной революции // Коммунизм и национал-социализм: Сравнительный анализ. Проблемно-тематический сборник. М.: ИНИОН РАН, 2000. С. 79–105.

Collins R. Weberian Sociological Theory. Cambridge: Cambridge University Press, 1986.

Коллинз Р. Предсказание в макросоциологии: Случай советского коллапса // Время мира: Альманах. Вып. 1. Историческая макросоциология в ХХ веке / Под ред. Н.С. Розова. Новосибирск, 2000. С. 234–278.

Baehr P., Wells G. Introduction // Weber M. The Russian Revolutions. Cambridge: Polity Press, 1995. P. 37-38.

Романовский Н.В. Историческая социология в структуре социологического знания // Социологические исследования. 2000. № 6. C. 10–19.

Вишневский А.Г. Серп и рубль: Консервативная модернизация в СССР. М.: ОГИ, 1998.

Weber M. Democracy and Modernization / Ed. by R. Schroeder. London: Macmillan, 1998.