5676-1 (Романтика, феноменологическая социология и качественное социальное исследование), страница 3

1.4 Новое начало

Примерно в конце 30-х годов это дорогостоящее социальное исследование отошло на задний план. Продолжение биографического метода состоялось лишь в Польше, где после возвращения Знанецкого получило развитие биографическое исследование, в котором с 1945 г. было собрано почти 300000 автобиографий (Kohli, 1981, S. 286). Одновременно в США развивается «большая теория» Толкотта Парсонса, которая также может считаться образцом классического мышления. Лишь в 70-е годы качественное исследование вступило в новую фазу. К этому добавился интерес к истории - к той истории, которая могла быть воспроизведена современниками. Интерес к «устной истории» (oral history) оживил герменевтические методы, которые с тех пор начали применяться в исторической науке и глубоко повлияли на качественное исследование. Во многих странах начался настоящий бум на биографические исследования. В течение нескольких лет было основано несколько журналов, например, в Англии „Oral History« («Устная история», 1972), в США «Qualitative Sociology» («Качественная социология», 1978) и «International Journal of Oral History» («Международный журнал устной истории», 1980), в Испании «Historia y fuente oral» («История и устные источники», 1988) или в Германии журнал биографического исследования и устной истории под названием «BIOS» («БИОС», 1988). Новый интерес к качественному исследованию и к рассказанной истории решающим образом был связан с новой перспективой социологии, которая может быть обозначена как феноменологическая социология.

Таким образом я перехожу ко второй линии дискуссии, которая определила новейшие теории качественного исследования. При этом я сосредоточусь сперва на феноменологическом методе Альфреда Шюца, так как этот метод помогает увидеть особенности качественного социального исследования наших дней.

2. Феноменологическая социология

Феноменологическая социология берет свое начало от немецкого философа Эдмунда Гуссерля . Ее сегодняшнее основание заложено Альфредом Шюцем. Я сказал «заложено», так как Шюц оставил лишь несколько систематических статей и многочисленные наброски. Шюц был еврейского происхождения и эмигрировал в 1938 г. в США. Своим авторитетом там он почти исключительно обязан своему учению, в котором он оспаривает основное положение Вебера о понимании смысла, а также философский прагматизм Уильяма Джеймса и социальную психологию Джорджа Герберта Мида. Его метод рассматривать феномены, как они формируются и используются людьми, привлек учеников, которые позднее сами создали интерпретативную социологию. Его главными учениками были, без сомнения, Питер Л. Бергер, Томас Лукманн и Гарольд Гарфинкель.

Феноменологическая социология образует, согласно Шюцу, вторую линию развития новейшей истории качественного исследования, наряду с первой линией, идущей от немецкой романтики через Дильтея и Зиммеля до Чикагской школы социологии и вытекающей отсюда теории символического интеракционизма. Мостом между старой дискуссией и новым началом качественного исследования стал, до известной степени, символический интеракционизм.

Если выразить притязания феноменологического метода в одной фразе, то можно сказать: они направлены на исследование повседневного жизненного мира, который люди создали и интерпретируют своими действиями. Одновременно я покажу, что эта вторая линия развития также отличается от романтического мышления. Это отличие выражено, прежде всего, в феноменологической социологии знания Бергера и Лукманна (Berger u. Luckmann, 1966). Она стала чем-то вроде базисной теории о том, что единой реальности нет, а есть много реальностей, и что за феноменами стоят структурные контексты, совершенно не осознанные действующими лицами. С этим предположением, освещенным в последней части данной статьи, связана теория, приводящая к конкретному эмпирическому исследованию - этнометодологии, основанной Гарольдом Гарфинкелем. Но сначала я хотел бы кратко обрисовать основные положения феноменологической социологии Альфреда Шюца.

2.1 Вопрос о центральном для Вебера понятии смысла

После того как Шюц, по его признанию, многие годы интенсивно изучал теоретические сочинениям Вебера, он пришел к убеждению, что веберовская постановка вопроса хотя и определила окончательно исходный пункт любой настоящей теории социальных наук, но «его анализ еще не привел к тому глубинному слою, в котором только и могут быть разрешены многие важные задачи, которые ставит метод гуманитарных наук» (Schutz, 1932, S. 9). Вебер недостаточно эксплицировал основную тематику социальных наук и своих понимающих методов. Поэтому необходимы были более глубокие размышления, прежде всего, о центральном веберовском понятии субъективного смысла. Одно из самых знаменитых социологических определений потребовало проверки - почему социальное действие следует называть таким действием, «которое относится к поведению других согласно предполагаемому действующим или действующими смыслу и ориентировано на это поведение в своем протекании»(Weber, 1921, I, Kap. I, § 1).

Что есть смысл? Вебер предполагает его как очевидный. Вместе с тем, смысл является целью социального действия. Критически говоря: согласно мнению Шюца, Вебер разрушает анализ социального мира слишком рано, не вопрошая о том, как все же конституируется смысл. Шюц стремится осознать лишь смысловую структуру социального мира, сводя конституирование смысла к пассивным процессам, посредством которых в нас накапливаются переживания. Он пытается выяснить, как эти переживания с помощью работы сознания превращаются в опыт, которым мы конституируем действительность. Применив феноменологический метод, Шюц ответил на основополагающий вопрос социологии - как люди распоряжаются действительностью, в которой они совместно живут.

2.2 Феноменология и жизненный мир

Основатель феноменологической философии Эдмунд Гуссерль установил, что любое объективное образование смысла исходит от познающего субъекта. Поэтому в феноменологии речь не идет о мире в себе, а лишь о мире, с которым устанавливается связь человека в его сознании. Мировой опыт индивида является часть его опыта жить в мире с другими. Это мир доверия, который, по-видимому, открыт нам без вопросов. Это само собой разумеющийся предпосылаемый мир смыслового опыта Гуссерль называет жизненным миром. Этот мир прост, утверждается сам собой и кажется, не требует никакого дальнейшего объяснения. Мы обладаем по отношению к нему естественной установкой, которая на удивление беспроблемна. По словам Шюца, это была та мысль, которая более всего интересовала его в феноменологии Гуссерля (von Baeyer, 1971, Bd. III, S. 10). Естественная установка не отрефлексирована и подтверждается рутиной одинакового. Жизненный мир есть не вопрошаемая действительность.

У Гуссерля Шюц берет только понятие жизненного мира и связывает его с притязаниями понимающей социологии Вебера, описывая «основные структуры (...) само собой разумеющейся действительности» (Schutz u. Luckmann, 1975, Bd. I, S. 23). Здесь заключен вопрос - как находит человек свой подход к этой реальности. Это вопрос об осознании мира и о возникновении опыта. Ответ можно предвосхитить: феноменологическая социология показывает, как в сознании конституируется мир и как человек его конструирует. Смысловая структура мира есть одновременно конституция и конструкция. Это двойное значение понятия структуры становится ясным, если мы представим, как мы вступаем в контакт с миром. Мы просто переживаем его, не пытаясь о нем размышлять. Эти переживания накапливаются. Если всплывает новая ситуация, в которой вспоминается первое переживание, возникает опыт. Опыт есть предпонятие всех «рефлексивных обращений» Я к своим «текущим переживаниям» (Schutz, 1932, S. 104). Я вступает в действие лишь в тот момент, когда мы говорим о сознании. Опыт не только сохраняется, но обобщается при сопоставлении его с другим опытом. Лишь тогда он обретает смысл. Смысл указывает на нечто такое, что находится вне феноменов.

Анализ конституирования реальности в нашем сознании показывает, что она уже со времени первого сравнения одного опыта с другим является конструкцией⁵. Мы соотносим наш первый опыт, конечно, не с бесчисленными другими опытами, а только с совершенно определенным. Это зависит от индивидуальной подоплеки сознания, которая складывается у индивида к этому времени. Сопоставление одного опыта с другим кристаллизуется в качестве определенного порядка. Но не все переживания осознаются, сопоставляются лишь вполне определенные переживания и в связи с совершенно определенным другим опытом. Так жизненно исторически возникает субъективная релевантная система.

Опыты направлены не на прошлое, а на будущее, порождая типичное ожидание из типичного опыта. Ожидание является чем-то вроде предвоспоминания о действии, которое сложилось в будущем. Шюц назвал это предвоспоминание проектом (Schьtz, 1932, S. 77f.).

2.3 Типизации

Вернемся к естественной установке, с которой встречаем действительность повседневного мира. Структуру этого мышления Шюц описывает так: «Каждый шаг моего истолкования мира основывается на запасе раннего опыта: как моего собственного непосредственного опыта, так и данного мне моими сообщинниками, прежде всего, моими родителями, учителями и т. д. Все эти сообщенные и непосредственные опыты включаются в определенное единство в форме моего запаса знаний, который мне служит в качестве направляющей схемы для соответствующих шагов моего истолкования мира. Все мои опыты в жизненном мире связаны с этой схемой, так что предметы и события в нем встречаются мне с самого начала в своей типичности» (Schutz u. Luckmann, 1975, Bd. I, S. 26).

Типизация есть создание смысловой взаимосвязи. Типизации упорядочивают новую реальность и превращают ее в доверяемую действительность. Тип редуцирует всю полноту значений, которую могут иметь вещи, к значению, которое наполняет смыслом мое актуальное действие. Формой «получения осадка типичных схем опыта, которые в обществе типично релевантны», является язык (Schьtz u. Luckmann, 1975, Bd. I, S. 233). В языке объективированы все возможные типизации жизненного мира. Это является основанием того, почему в феноменологической социологии языку уделяется такое внимание. В языке общества мы становимся взрослыми. Через него опосредуются «нормальные» типизации. Поэтому я, разумеется, исхожу здесь из того, что моя типизация соответствует типизации, которую принимают другие. Через язык я участвую в общественном запасе знания, в котором накапливается типичное знание.

2.4 Идеализации

Жизненный мир не просто находится здесь. Хотя в естественной установке мы полагаем, что он само собой разумеющийся и поэтому не должен особенно обдумываться. В действительности, жизненный мир постоянно нами интерпретируются. Наше сознание находится непрерывно в отношении к нему. Мы замечаем это, конечно, лишь тогда, когда разрушается рутина. Но пока все течет как прежде, истолкование нашей повседневности идет незаметно и по хорошо известному пути. Объяснить это можно тем, что опыт в нашем запасе знания складывается как схема. Поэтому любое истолкование мира является интерпретацией согласно известным правилам: «Я верю в то, что мир, как он мне до сих пор известен, остается таким и дальше и формируется, следовательно, из моего собственного опыта, а накопленное соплеменниками богатство знания сохраняет далее свою принципиальную подлинность» (Schutz u. Luckmann, 1975, Bd. I, S. 26). Эту идеализацию Шюц вслед за Гуссерлем называет идеализацией «и так далее» («Und so weiter»). Из этого «и так далее» следует «дальнейшее принципиальное предположение о том, что я могу повторять мои прежние успешные действия до тех пор, пока структура мира может приниматься в качестве константной, пока значим мой пред-опыт, моя возможность воздействовать на мир тем или иным образом остается принципиально неизменной» (Schutz u. Luckmann, 1975, Bd. I, S. 26). Эту идеализацию, которая формируется в корреляции с первой идеализацией, Гуссерль назвал идеализацией «я могу снова и снова». Это естественная установка состоит в том, что я могу типично поступать среди сходных условий. Так выявляются два объяснения возможности нашего действия. Остается вопрос, как мы можем действовать совместно с другими. Здесь, следовательно, проявляется тема Вебера - «социальное действие».

2.5 Социальная структура жизненного мира

На вопрос, как функционирует социальное действие, Шюц дает ответ, который исходит из интерсубъективной конституции жизненного мира. В жизненном мире я подчиняюсь тому, что другие видят мир в принципе так же, как и я. Это положение Шюц называет основным тезисом взаимных перспектив (Generalthese der wechselseitigen Perspektiven) (Schьtz u. Luckmann, 1975, Bd. I, S. 74). В этом центральном тезисе объединены две идеализации: во-первых, идеализация обмениваемости точками зрения (Vertauschbarkeit der Standpunkte), и, во-вторых, идеализация конгруэнтности систем релевантности (Kongruenz der Relevanzsysteme). В первой идеализации я предполагаю, что, в том случае, если другой стоял бы на моем месте, он видел бы вещи также как и я, и я бы также видел вещи в той же перспективе, как и он, если бы я стоял на его месте. Во второй идеализации я предполагаю, что различия в понимании и истолковании мира, которые вытекают из индивидуальных биографий, в принципе иррелевантны. Мы действуем и понимаем себя так, как будто мы судим о вещах по одинаковым критериям. Оба предположения делают нас уверенными, что другой будет действовать так же, как мы это знаем из собственного опыта, и доказательство противоположного также соответствует этому.

2.6 Временная и смысловая структура действия