139232 (Человек и личность в зеркале нравственной (христианской) психологии), страница 2

Математика в двух теоремах Геделя показала открытость познавательных моделей — в плане противоречивости их аксиоматики, что означает невозможность алгоритмизации человеческого познания. В биологии теория эволюции видов Ч. Дарвина оказалась по крайней мере равносильной по наличию недоказанных исходных допущений креационистской теории происхождения человека.

Гуманистическая психология обречена искать поиск наиболее глубоких смыслов человеческого существования в обращении к Богу. Но еще раньше К. Юнг в поисках идеи Бога в глубинах бессознательного приходит к выводу об имманентной ее природе: "Идея всемогущего божества присутствует везде, если не признается сознательно, то присутствует бессознательно, ибо это архетип... Поэтому я считаю, что будет разумнее сознательно принять идею Бога, иначе Богом станет кто-нибудь еще, как правило, нечто несуразное и глупое" [5 с. 127]. Здесь Бог сводится к архетипу коллективного бессознательного. Однако Ролло Мэй, один из основоположников гуманистической психологии, уже не удовлетворен таким зависимым от человека. Его существованием "Чтобы сбалансировать определение Юнга, следует подчеркнуть трансцендентность идеи Бога" [5с. 128]. Здесь же он добавляет, что чем глубже консультант проникает в тайны психотерапии, тем теснее смыкаются его интересы с вопросами теологии. Просветление личности при психотерапии Р. Мэй называет чудом милости, "милостью Божией".[5]

В таком подходе не артикулирован последний и ответственнейший мысленный шаг — от Бога-идеи к идее Бога живого. Он совершается уже за пределами гуманистической психологии. Ведь стремительным превращением психологии в гуманитарную науку не ограничиваются ее современные метаморфозы. Другое, радикальное преобразование связано с построением христианской психологии. В России этот процесс протекает на фундаменте христианской святоотеческой антропологии, разработанной в лоне православной церкви. В этом отличие основ православной психологии от западной христианской антропологии, использующей идеи научного синтеза, тем более от учений теософского толка, также выстраивающих синтетические концепции. "Богословие Православной Церкви, а оно всегда богословие сотериологическое (сотериология — это учение о спасении души. — В. М.), никогда не вступало в союз с философией с целью построения научного синтеза", — пишет русский богослов и философ В Н. Лосский [7]. Он же добавляет, что, не связываясь с определенными философскими системами, оно вполне свободно пользуется философскими знаниями. Христианское богословие вполне допускает и глобальные научные теории, в частности теории мироздания, не переходящие положенных им границ, обозначающих пределы возможностей науки. То же можно сказать об отношении христианской антропологии к психологическому знанию.

Христианская психология — это учение о человеке в его духовной динамике, в "духовной брани", в его отношении к Господу. В контексте настоящей статьи важно отметить принципиальные положения относительно природы человеческого естества, которое, согласно христианской антропологии, возможно в трех состояниях — ниже естественного;[9]

• — естественное,

• — сверхъестественное.

В естественном состоянии человек пребывал в раю до грехопадения прародителя, ветхого Адама. Нынешнее состояние человека — ниже естества. После воскресения из мертвых спасенный человек в Царствии Небесном пребудет в сверхъестественном состоянии.

Человек был сотворен в ином виде, нежели теперь, он не имел тяжелых "кожаных одежд", его чувства были несравненно тоньше, он мог общаться с духовным миром и с Господом Он жил в мире, не знавшем смерти. Его психическая природа проявлялась в единстве общего естества людей, в отсутствии обособленно-личных вожделений.

По замыслу Творца человек создан личностью со свободной волей и по своей воле должен был достичь единения с Богом и привести к обожению весь тварный мир. Ветхий Адам выбрал иной путь — добровольного нарушения Божией воли "себялюбивым непослушанием", удовлетворения своей самости и подчинения воле внешней. "Грех есть не немощь какая-нибудь человеческая, не следствие ограниченности человека, не простое влечение чувственности, а сознательно-добровольное отторжение от Бога в сторону самолюбивой, гордостной самозаключенности и самообожествления", —После грехопадения Адама произошло и извращение человеческого естества, и грехопадение природы. Нынешняя психология человека,— психология осколка взамен психологии части целого. Человек осознает себя не в сочетании "Я — Мы", а в противопоставлении "Я — не Я". Возникла самость, ставящая преграду между человеком и Богом, а также и между людьми. Самосознание человека стало эгоцентричным. Нынешний человек — психологический, то есть душевный и телесный, но душа его помрачена гордостью и самолюбием [3].Началом поведения и всей жизни стала собственная воля.

В христианской антропологии человек рассматривается как тримерия "дух — душа — тело", иногда под духом понимается высшая часть души и триада превращается в диаду. В нынешнем состоянии человека его дух, отпавший от Бога, утратил главенство в тримерии, высшие способности попали в подчинение низшим. Вместо прежней гармонии сил и способностей в человеке возникает новое ядро — страсти, новый центр его желаний и чувств. Эта центрированность вне связи с Богом означает "ниспадение в самость", в которой и сосредоточены " все страсти, под ними понимается "сильное и длительное желание, которое управляет разумным существом" [8].Страсти часто называются болезнями души и прежде всего воли.

Но человеку еще в земной жизни доступно достижение полноты жизни через обожение Павел Флоренский пишет "высшее, надмирное единство твари, объединенной посредством благодатной силы Духа, доступно лишь очищенному в подвиге и смиренному. Таким образом, устанавливается онтологическая существенность и объективная значимость смирения, целомудрия и простоты, как сверхфизических и сверхнравственных сил, делающих в Духе Святом всю тварь единосущною Церкви. Силы эти суть откровения мира иного в мире здешнем, духовного во временно-пространственном, горнего в дольнем" [9]. Христианский идеал человека простого, смиренного и целомудренного бесконечно далек от гуманистического идеала успешно адаптирующейся в этом мире самореализующейся, самодостаточной личности, наслаждающейся актуальным моментом, верящей в "могущество человеческих возможностей".

Отец Серафим Саровский говорил, что только "всякое Христа ради делаемое добро приносит нам плоды Святаго Духа. Все же не ради Христа делаемое, хотя и доброе, мзды в жизни будущего века нам не представляет, да и в здешней жизни благодати Божией тоже не дает"Доброта без Бога в итоге не центрирована на истинный источник добра и любая душевность, нравственность и гуманность не выдерживают испытаний, червивы. Главный символ человека, вектор его духовного развития — Иисус Христос, Новый Адам, но человек может приблизиться к Богу не по сущности, а лишь по благодатной энергии. Цель обожения — аспекты ("эпинойи") единого Бога. Среди таковых называют Судию, Управителя, Врача, Пастыря, Учителя, Первосвященника, Отца и др. [9]Таковы и есть цели духовной самореализации человека.

В западном богословии взгляд на падшесть человеческой природы иной. Там мысль о неповрежденности человеческой природы, внешне осужденная как пеласгианская ересь, с которой боролся блаж Августин, не преодолена. Это выразилось "во внутреннем неприятии и потому нечувствии рассечения естества человеческого и всемирного распада" [9] Отсюда свойственное западному менталитету преувеличение возможностей человека, его самости, свободной воли — в любых направлениях деятельности и самосовершенствования.

Внутренняя установка на неиспорченность творения усвоена христианской психологией западного образца, что сближает ее с секулярной, гуманистической психологией, устраняет непреодолимый барьер между религиозной и научной антропологией и дает возможность осуществить разнообразные синтетические теоретические конструкции (например, такова концепция "мирского града" X Кокса (1995)). Однако православная психология отрицает такую возможность синтеза несовместимых взглядов на предназначение и будущее человека.

Заключение

После изучения данного вопроса мы выяснили, что в христианской антропологии человек рассматривается как тримерия "дух — душа — тело", иногда под духом понимается высшая часть души и триада превращается в диаду. В нынешнем состоянии человека его дух, отпавший от Бога, утратил главенство в тримерии, высшие способности попали в подчинение низшим. Вместо прежней гармонии сил и способностей в человеке возникает новое ядро — страсти, новый центр его желаний и чувств. Эта центрированность вне связи с Богом означает "ниспадение в самость", в которой и сосредоточены " все страсти, под ними понимается "сильное и длительное желание, которое управляет разумным существом.

Предметом христианской психологии является общение с людьми и общение с Богом. Духовное общение. Одиночество как уединение.

Христианский идеал человека простого, смиренного и целомудренного бесконечно далек от гуманистического идеала успешно адаптирующейся в этом мире самореализующейся, самодостаточной личности, наслаждающейся актуальным моментом, верящей в "могущество человеческих возможностей".

Христианская антропология представляет собой развернутое учение о человеке и одновременно — конкретную практику его жизни, в соответствии с законом Божиим и заповедями блаженства. Мы ограничились изложением общих представлений о человеке в христианстве и вовсе не касались учений о человеке в других мировых религиях.

Литература

1. Братусь. М. Начала христианской психологии: Учебное пособие / Отв. ред. Б. С. Братусь. М., 1995.

2. Лосскии В. Н. Очерк мистического богословия восточной церкви. Догматическое богословие. М.,1991.

3. Мамардашвили М. Психологическая топология пути. СПб., 1997..

4. Манеров В. Х. Духовность человека как ценность и предмет психологии: Материалы международного семинара "Человек и его ценности в XXI веке". СПб., 2002.

5. Мэй Р. Искусство психологического консультирования. М., 1994.

6. Роджерс К. Взгляд на психотерапию. Становление человека. М., 1994.

7. Рорти Р. Философия и зеркало природы. Новосибирск, 1997.

8. Слободчиков В. И., ИсаевЕ. И. Психология человека. М. , 1995.

9. Уайтхед А. Н. Наука и современный мир // Заблуждающийся разум. Многообразие вненаучного знания / Отв. ред. И. Т. Касавин. М., 1990.

10. Христианская психология // Московский психотерапевтический журнал. Спец. выпуск. 1997. № 4.