71656-1 (Жертвоприношение коня духу - покровителю рода у верхних кумандинцев)

Жертвоприношение коня духу - покровителю рода у верхних кумандинцев

В.Д. Славнин

Не требует доказательств мысль о том, что исследование верований любого этноса, сохранившего в народной памяти те или иные реликты далекого прошлого, заслуживает внимания не только с позиций религиеведения или изучения развития духовной культуры самой по себе. Будучи одним из важных этнопоказательных признаков, определяясь присущим любой форме религии синкретизмом и консерватизмом, традиционные верования, представления, ритуалы могут сохранять в себе отголоски всей этнической истории данного этноса, иногда вплоть до весьма архаических пластов. Поэтому детальное описание и исследование верований и обрядов современных этнических общностей, чей этногенез сложен и включает в себя различные компоненты или субстраты, имеют непреходящее значение с точки зрения истории этноса.

В этом отношении показательны кумандинцы - североалтайская народность, хозяйство, социальная организация, материальная и духовная культура которой привлекают внимание исследователей уже не одно десятилетие1. Проведенные дореволюционными и, особенно, советскими авторами, казалось бы, полные и всесторонние исследования этнографии кумандинцев - в частности, их народных верований в прошлом, все же не исключают возможности введения в научный оборот новых, на наш взгляд, достаточно представительных, материалов из этой сферы, генезис которых кроется, очевидно, в глубокой древности. Речь идет, в данном случае, о ритуале жертвоприношения коня родовому духу-покровителю Пайне (Пайна), детального описания которого в литературе нет2. Оговоримся, что публикуемый материал относится к верхним* кумандинцам (оро кубанды), населяющим труднодоступный в прошлом район водораздела на павобережье средней Бии и сохранившим большое число самобытных и архаических этнографических черт. Данные получены от М.В.Костаракова, большого знатока культуры своего народа, которому автор выражает глубокую признательность за постоянное и бескорыстное сотрудничество. Описанный ниже обряд зафиксирован также со слов камов (шаманов) Сакана Кызлакова, Креслапа, Шарлака (Турачакский аймак Республики Алтай), ныне покойных.

В прошлом кумандинцы считали, что, помимо личной покровительницы (Май, Май-энези), опекающей человека от рождения до смерти, о благе всего рода в целом заботился родовой дух Пайне. Дух-покровитель рода (особенно детей), своеобразный "гарант" благополучия его членов, Пайне оберегал и защищал их всегда, независимо от того, где и как жили сородичи: вместе или врозь, разделенные иногда сотнями километров. Старики-кумандинцы знали практически всех своих сородичей, обитавших как на Северном Алтае, так и в пределах нынешней Кемеровской области. Важную объединяющую роль здесь играли не только генеалогические предания, но и совместное проведение обрядов - в первую очередь жертвоприношения коня во время Пайне-Пайрам (праздника Пайне). Всех членов данного и стариков прочих родов оповещали о празднике заранее. Присутствие приглашенных на жертвоприношении было обязательным, и они (прежде всего старики от 60 лет и старше) верхом, пешком, на лыжах добирались до жертвенного места рода-устроителя. Встречи членов всех родов во время общих ритуальных праздников объединяли и всех вообще кумандинцев. Мало того, что здесь происходили прямые знакомства, - в условиях экзогамии ("Пирь сёк кижи алышпас" - "одной породы люди не женятся")*, часто во время Пайне Пайрам происходили смотрины, сговоры родителей молодых и т.п.

Считалось, что Пайне приобретает силу в зависимости от численности и крепости рода, могущества духа-покровителя как бы пропорционально значимости человеческого коллектива. У большого, многочисленного рода - могущественный Пайне. Это обстоятельство нашло отражение и в разговорной речи: характеризуя весомость положения рода или семьи, говорили: "Кадых пайнелих сёк (чурт)" - "могущественный дух у этого рода (семьи)". Именно поэтому старались занять в жертвоприношении и ритуальном распивании сакрального напитка ортка как можно больше людей, тем самым стремясь увеличить силу Пайне.

Функции родового Пайне были весьма разнообразны, направлены не только на поддержание материального благополучия рода, но и на увеличение его численности (и, соответственно, уменьшение смертности в результате "происков" злых шаманов и их духов - "азе сек читен", т.е. злых духов, пожирающих кут - жизненную силу - членов данного рода). Считалось, что Пайне вместе со своим помощником От-Эзи (Огня Хозяйка) могут отразить попытку злого шамана или его духов проникнуть в дом ночью через дверь или дымоход с целью похищения кут его обитателей. Пайне бьется с врагами, используя родовой медный меч Кылыш Пайнези, ранее имевшийся в каждом кумандинском жилище. В этой схватке иногда погибают энчилер (духи злого шамана) или он сам. Такого могучего духа-заступника хотели иметь все роды, и для обеспечения этого они использовали своего родового шамана (тосту кам). Именно "большие родовые шаманы с бубном" (Наан кам, тосту пайнелих тёрлю кам) имели силу и способность избрать (или назначить) с разрешения и с помощью Ульгеня и духов предков духа-покровителя Пайне. Все прочие категории шаманов (шаманы с плетью, шаманы с метлой) права на такой акт не имели.

В свою очередь, сила шамана определялась по могуществу Пайне: если люди рода не болеют, редко умирают, если он увеличивается численно - стало быть, этот род имеет сильного духа-покровителя, а значит, и кама. Степень могущества того и другого определяли во время камлания шаманы других родов. Повествовалось об этом так: "Хотел через дымоход проникнуть в дом - От-Эзи чуть меня (шамана - В.С.) не сжег. Хотел через окно проникнуть - Пайне чуть меня не пересек (медным мечом. - В.С.), еле убежал от него (кадых чурт полтур)".

Итак, Пайрам Пайнези был очень значительным событием в жизни не только отдельных родов, избиравших себе сверхъестественного покровителя или "усиливавших" его мощь, но и для всех оро кубанды в целом. В празднике, состоявшем из жертвоприношения Пайне и общего пиршества, принимали участие как члены рода-устроителя, так и старейшины соседних родов. Основным ритуалом было принесение в жертву коня и кормление Пайне - в нем принимали участие только взрослые мужчины рода и гости-старики. Женщины сюда не допускались, хотя девушки на выданье и готовили жертвенную пищу непосредственно на месте проведения обряда. Последующее пиршество было всеобщим и проходило в селении. Основной фигурой празднества был "большой родовой шаман" через посредничество которого род и приобретал духа-покровителя.

Специального шаманского плаща (шубы, кафтана) кумандинцы не знали. Поэтому для проведения обряда шаман надевал вывернутую мехом наружу обычную шубу и специальную шапку с опушкой из росомахи (рис.1 - 8) - тёрден и пюрюк кам. К шапке была прикреплена косичка длиной 30 см., плетеная в три пряди из волос гривы рыжей лошади. Низ шапки обшит бахромой. Сверху, на тулье, крепились перья разных птиц, каждое из которых имело свою символику: перо филина означало, что шаман будет лететь бесшумно и хорошо видеть ночью; перо черного ворона означало, что зрение кама будет таким же острым, как у ворона, высматривающего падаль; перо орла предполагало способность высокого полета и парения; перо золотистого щура говорило о том, что шаман сумеет проходить через норы так же свободно, как и эта птица; перо ласточки показывало, что Кудай-Ульгень хорошо встретит и самого шамана (точнее, его двойника - сюрь), и его духов. Наконец, шкура росомахи, из которой сшита шапка, делала шамана способным долго и без устали бежать, как это свойственно упомянутому зверю.

Для устрашения злых духов к подолу и рукавам шубы пришивали медвежьи, волчьи, росомашьи когти и клыки. На спину нашивались в несколько рядов бронзовые самодельные бубенчики (шонуртке), величиной меньше куриного яйца. Бубенчик имел четыре отверстия; внутри него находилось от одного до трех шариков (для этого часто использовались картечины). Многозначную функцию и огромное значение для шамана имел пояс - кам курчак. В этом поясе, вытканном из шерстяных ниток невинной девушкой, была заключена вся сила кама. Пояс - дорога шамана, его "ковер-самолет"; кам связывал им злых духов или ловил их, как арканом; когда в своих странствиях по иным мирам шаман встречался с пропастью, он перебрасывал один конец пояса через нее - получался надежный мост. Пояс хорошо защищал шамана, выполняя функцию брони: опоясанного кама в бою не мог одолеть ни один злой дух. Основа тканого пояса была холщевой (кеден учук), уток - из разноцветной (оранжевой, белой и черной) шерсти. Орнамент напоминал рога, клыки, крылья, различных животных. К поясу кама привешивался медный или бронзовый нож в ножнах (пычак кында) или такой же родовой священный меч (кылыш, кылыш Пайнези), а также трубка (канза) и кисет (нанчик, нанчикла). Только медный или бронзовый меч мог отпугнуть злые силы или принести победу над ними; трубка же, как увидим дальше, также играла свою роль в ритуале (рис.1 - 12,13). Атрибуты шамана включали в себя бубен (тёр) и колотушку (тонак). Перекрестье бубна было двойным, антропоморфным; на обтяжке с лицевой стороны изображена мифологическая модель вселенной (рис.1 - 9, 10).

Для жертвоприношения Пайне заранее выбирают белого жеребенка и выкармливают до трех- четырехлетнего возраста. Лошадь, предназначенную для этого, не объезжают, а просто водят в недоуздке, чтобы она "привыкала к людям". Считалось, что на этом коне Пайне будет объезжать территорию, на которой живут члены подопечного рода. Когда наступает назначенный день (обычно на ущербной фазе луны), у священной березы на жертвенном месте собираются все главы семей рода-устроителя и представители других родов. Туда же под уздцы приводят белого коня. Такое дерево располагалось обычно в стороне от деревни, не менее, чем в одном километре от нее. Неподалеку от березы разводят костер и подвешивают над ним медный жертвенный котел (казан асчин ошпыжыргин), в котором, по поверью, находится половина души жертвенного коня. Такие котлы в старину кумандинцы отливали сами методом "утерянного воска". Священный очаг располагался метрах в десяти к востоку от дерева. Жертвенную лошадь отводили от котла на десять шагов восточнее священной березы трое мужчин, державших лошадь. Затем морду лошади охватывали облегающим ноздри жгутом из холщевого полотенца (кеден) - в том месте, где обычно проходит наносный ремень узды. Между слабо завязанным жгутом и нижней губой лошади вводили березовую палку, с помощью которой двое мужчин начинали постепенно закручивать жгут на переносье коня. Лошадь, как ни странно, обычно стоит неподвижно, как вкопанная; это считалось верным признаком будущего спокойного существования рода. Жгут мало-помалу закручивали все туже, глаза коня заливались кровью, он постепенно опускался на колени. Мужчины продолжали работать накруткой; лошадь ложилась на бок. В этот момент необходимо было следить, чтобы животное обязательно легло спиной на север, а головой на запад.

Задохнувшаяся лошадь должна была лежать еще некоторое время, достаточное для того, чтобы набить каму трубку, добыть огня кресалом и закурить. Верили, что этим действием помогают "душе" лошади быстрее покинуть тело - живая лошадь табачного дыма не терпит, следовательно, и ее "душа" ведет себя таким же образом и спешит уйти. Не докурив канзу до конца, шаман выбивал ее, "ловил" "душу" коня, с тем, чтобы позднее отвести ее Пайне. Лишь после этого приступают к снятию шкуры, предварительно окончательно убедившись, что лошадь мертва. Для этого кончиком ножа наносили укол у основания копыта, с задней его стороны (в нервный узел). Свежевание производилось по строгому канону: лезвие ножа должно было проходить только по т.н. "линиям рождения", которые хорошо заметны на шкуре всех животных (по представлениям всех таежных охотников, шкура любого зверя состоит из частей, соединенных при творении в единое целое именно по этим линиям; кумандинцы - не исключение. - В.С.). Особенно осторожно снимали шкуру с головы лошади, оставляя губы и уши. Оставляли на месте также копыта и хвост. Тушу лошади быстро расчленяли по суставам, не убирая со шкуры. Мясо срезали со всех костей, которые затем (вместе с мелко нарезанным мясом) укладывались в жертвенный котел (к окончанию свежевания вода в котле должна была кипеть). Позвоночную часть туши расчленяли в шести местах и варили последней. Как только последняя порция мяса укладывалась в котел, приступали к изготовлению из шкуры чучела лошади. Для этого на шкуру накладывали березовые ветви и аккуратно сшивали ее по линии разрезов, формуя фигуру коня. Затем вдоль хребта пропускали жердь, одним концом упиравшуюся в лоб изнутри чучела, другим же концом проходившую под хвостом. Через ушное отверстие вытаскивали наружу заранее привязанную к жерди волосяную веревку, свободный конец которой привязывали к этой же жерди под хвостом. Посередине получившейся петли закрепляли обыкновенную (не волосяную) веревку, которую затем перебрасывали через развилку священной березы (выбиралось именно такое дерево) при помощи длинных деревянных вил для вершения стогов. За свешивающийся конец этой веревки чучело начинали подтягивать вверх. Как только оно достигало высоты развилины, веревку закручивали вокруг ствола и стягивали петлей. В момент закрепления чучела на березе кам начинал часто и беззвучно позевывать; затем негромко и монотонно напевать "э-э-э, э-э-э", сопровождая пение легкими, негромкими ударами бубна в такт. Одновременно помощники кама (старейшины рода) наполняли чашу из березового капа (ур аяк) нарезанным мелкими кусочками мясом и ставили ее под березой. Здесь же устанавливали берестяное корыто (тозыяк) с очищенными от мяса черепом и костями ног коня, берестяной же трех- или четырехведерный туес (тузек), наполненный жертвенным напитком ортка. Напиток этот делается из талкана (грубая мука из пережаренного ячменя) и заквашивается без дрожжей. В быту его пили как квас, называя абыртка (апыртка); во время же употребления в ритуале он получает название ортка. В туес с напитком опускали берестяную ложку (тос кожик, кыик) с длинной ручкой, сделанную тут же (рис.1 - 1,2,3.4). Этой ложкой затем черпали ортка и выплескивали через левое плечо, угощая таким образом Пайне. Под березу же ставят еще один тозыяк с нарезанной кольцами кровяной колбасой, сочнями казан тертеги и внутренностями. Извлеченный из черепа через естественные отверстия мозг, смешанный с вареной кровью, излившейся в брюшину задушенной лошади, в небольшой берестяной чаше (тос аяк) передавали старейшинам рода для последующего угощения духа-покровителя.

Кам, вызвавший своих духов-помощников энчилер позевыванием, негромким пением и легкими ударами колотушки по бубну, постепенно входит в транс. Находясь во время камлания восточнее священной березы, он обращен лицом на запад, к чучелу лошади и к солнцу (жертвоприношение начинали во второй половине дня - кун туш кийганда). Народ в определенном порядке рассаживался с южной стороны - в первых рядах сидели старейшины рода-устроителя. Приглашенные находились к юго-востоку от березы и видели шамана только со спины.