ref-21352 (Христианство и ислам: вековая полемика), страница 2

Феодор отвечает: так как вы утверждаете, что все погибшие в священной войне с неверными отправляются на небеса, вы должны благодарить ромеев за убийство множества ваших собратий. Но спор о предопределении протекает также и на более высоком философском и богословском уровнях: Феодор объясняет христианское учение о божественном акте творения, завершенном в шесть дней, который, с тех пор дал человеческой свободной воле возможность действовать, творить и выбирать; если и существует какое-либо предопределение к добру, то оно наследуется в крещении, которое есть новое рождение и должно быть принято свободно и сопровождаться добрыми делами.

Вторая фаза

Во второй фазе (середина IX - середина XIV вв.) центр антиисламской литературы переносится в столицу Византийской империи. Поразительные успехи ислама, но прежде всего его распространение, начали становиться кошмаром византийцев. Они видели, что эта религия, при всех ее логических и моральных недостатках (пожалуй, именно по этой причине), представляет для империи огромную опасность. Таким образом, формируется решительная оборонительная тактика, публикуется много полемических сочинений.

Преп. Феофан Исповедник родился около 760 г. в Константинополе от благочестивых родителей Исаака и Феодоты. Как и отец, он избрал карьеру чиновника, но, в конечном счете, оставил мирскую жизнь и удалился в монастырь. Из-за непринятия иконоборческой политики императора Льва V преп. Феофан был сослан на о. Самофракия, где в 818 г. умер.

Единственное сочинение прп. Феофана - "Хронография" претендует на всемирный охват. Феофан говорит о событиях, происходивших у персов, арабов, других варварских народов. Для темы нашего исследования особый интерес представляет небольшой отрывок, посвящённый исламу - он начинается с года смерти Мухаммеда.

Влияние прп. Феофана на последующую антимусульманскую полемику и на восприятие религии арабов в целом, колоссально и вполне сопоставимо с влиянием прп. Иоанна Дамаскина. Тем интереснее, что, хотя прп. Феофан, по-видимому, был знаком с антимусульманским трудом прп. Иоанна Дамаскина, в материале, который он выбирает, в акцентах, которые он делает, в своих оценках и в своих трактовках он стоит совершенно обособленно от него. Именно благодаря этому два этих труда органично дополняли друг друга и явились основными источниками для византийских представлений об исламе.

Прп. Иоанн Дамаскин говорил, что Мухаммед "случайно познакомился с Ветхим и Новым Заветом". Прп. Феофан уточняет, где и как это произошло - во время похода с торговым караваном в Палестину.

Прп. Феофан предлагает своё объяснение пророческих притязаний Мухаммеда, отличное от взгляда прп. Иоанна Дамаскина, который, по-видимому, полагал, что тот сознательно вводил в обман своих последователей, и от взгляда Феодора Абу Курры, который объяснял появление ислама одержимостью его основателя. Прп. Феофан первым из христианских авторов указывает на болезнь эпилепсией как на ключевой момент в возникновении ислама. В сущности, эти три варианта, - обманщик, одержимый и эпилептик, - стали основными точками восприятия Мухаммеда в христианском мире на многие века, вплоть до нового времени. Впоследствии они нередко сочетались в умах христиан, хотя изначально это были три разные концепции.

Опровергая невежественные обвинения Кораном христианской веры, мнение преп. Феофана совпадает с мнением преп. Иоанна Дамаскина относительно того, что на формирование взглядов Мухаммеда оказал влияние некоторый монах-еретик. Так же Феофан ссылается и на иудейский фактор. Он указывает, что иудеи вначале приняли Мухаммеда за Мессию (в чем видна зависимость от мусульманских источников, которые постоянно включали подобные истории, чтобы обосновать вселенскую миссию "пророка"). Феофан говорит о переходе десяти выдающихся иудеев в ислам, косвенно упоминаются споры Мухаммеда с иудеями по вопросу об исполнении Моисеева закона. Обращённые иудеи, разочаровавшись в Мухаммеде, но боясь оставить его религию, научили его различным нечестивым мыслям о христианах и Христианстве.

В заключение можно добавить, что в полемических трудах преп. Феофана наиболее можно выделить его сдержанность, которая сильно контрастирует с тем, что из его слов разовьют последователи. Преп. Феофан не сообщает ни одного неверного сведения об исламе. Характерно, что он не допускает никакой возможности участия в возникновении ислама каких-либо духовных сил (даже демонических): это порождение стечения обстоятельств и сочетания заблуждения и злой воли отдельных людей. Ислам равно называется в отрывке и "религией" и "ересью", что, очевидно показывает, что для понятий того времени эти слова не несли такого различия, как в настоящее время.

Более того, заключает прп. Феофан свой труд тем, что отмечает два положительных момента в вероучении ислама: заповедь о сострадании друг другу и помощи обижаемым. Это уникальный случай объективности и беспристрастности, и вплоть до св. Григория Паламы из-под греческого пера не выйдет больше ни одного доброго слова о религии арабов.

Преп. Григорий Декаполит родился около 780-790 гг. в Иренополисе. Он оставил дом ради подвигов аскетизма и созерцательной жизни в монастыре. После нескольких лет, которые он провел в монастырях или в уединении как отшельник на Пелопонессе, около 827 г. он почувствовал необходимость отправиться в миссионерское путешествие, защищая иконопочитание и исцеляя людей. Святой был хорошо знаком с исламом. Скончался преп. Григорий в Константинополе в 816 г.

Главным полемическим материалом для рассмотрения является «Сказание», повествующее о том, как некий сарацин сподобился чудесного видения во время Евхаристии, после чего уверовал и принял христианскую веру.

Содержательная сторона полемики мало интересует преп. Григория. Он лишь четко обозначает основные расхождения между христианством и исламом: Богочеловечество Христа, Триединство Бога, распятие, "лжепророк Магомет" - но дальнейшего развития эти пункты не получают, Магомет и вера его лишь многократно проклинаются.

Основная содержательная мысль полемики сводится не к интеллектуальным дебатам, а к четкому разграничению вектора религиозной направленности: христианство изображается как вера, направленная на небесное, высшее, духовное, ислам - как вера, направленная на земное, низшее, материальное. Григорий призывает халифа "отложить скипетр временного правления, чтобы получить скипетр вечной жизни, и не уповать на настоящее, но на грядущее". Халиф же, напротив, убеждает: "наслаждайся и радуйся о своем царстве. Не пренебрегай своею жизнью и своею молодостью столь цветущей". Склонить к выбору первого, столь очевидно невыгодному с практической точки зрения, может только твердое основание личного переживания, и в этом выражается вторая мысль "Сказания" - идея соприкосновения мусульманского мира не только с христианской ученостью, но и с христианским духовным опытом. И одно это свидетельство опыта оказывается достаточным не только для обращения самого арабского принца, но и, по его кончине, многих мусульман-очевидцев.

"Сказание" более непосредственно касается таинства Евхаристии как одного из традиционных пунктов христиано-мусульманской полемики.

В соответствии с законами агиографического жанра, творение прп. Григория выражает идею свидетельства истинности таинства перед лицом мусульман со стороны самого Бога, посредством чуда. Это очень важное дополнение к интеллектуальной полемике, которая не могла себе такого позволить, но что вполне было возможно в рамках исторического повествования. Уместно здесь провести параллель со сказанием о I Вселенском Соборе, когда, как повествует традиция, свт. Спиродон Тримифунтский посредством чуда убедил упорствующего философа-арианина, на которого логические доводы прочих Отцов Собора не производили никакого действия, и он продолжал выдвигать всё новые контраргументы.

Краткое содержание «Сказания»

В сказании описывается, как в городе ал-Курум в стоящую на окраине церковь св. Георгия зашел передохнуть проезжавший мимо с караваном племянник халифа и приказал ввести в храм своих верблюдов. Священники, которые готовились служить Литургию, просили его не делать этого, но он остался непреклонен. И тогда случилось чудо: как только ввели верблюдов в храм, они все упали замертво. Удивленный племянник эмира приказал выбросить трупы, а сам остался смотреть, что же будет в церкви. Испуганные священники все же начали службу (так как был праздник) и во время ее "сарацин увидeл, будто священник взял в свои руки младенца, и заклав его, наполнял его кровью чашу, и тельце его разрезая [на части], клал их на дискос! Видя всё это, сарацин пришел в гнев и исполнился яростью на священника, желая убить его". Наконец, когда уже после литургии мусульманин убедился, что на самом деле все остальные видели это под видом хлеба и вина, и узнав значение таинства, он изъявляет желание креститься. Однако священник отказывается из страха перед наказанием и советует пойти на Синай. Так племянник халифа и поступает, ночью он убегает из дворца, меняет в церкви одежду и, добравшись до Синая, сподобляется крещения от епископа, принимает постриг с именем Пахомий и три года подвизается. По прошествии этого времени он обращается к епископу, спрашивая, что ему нужно сделать, чтобы "увидеть Христа". Епископ советует продолжать подвиги. Но бывший мусульманин выпрашивает у него благословения вернуться в церковь, где он видел чудо и от священника той церкви, что научил его христианству, он узнаёт, что кратчайший способ увидеть Христа - пойти во дворец к своему дяде, проклять Магомета и прилюдно исповедовать Христа Богом. Монах так и поступает. Халиф тепло его принимает, убеждает вернуться в ислам, прельщая материальными благами, дает ему три дня на размышление. Пахомий, в свою очередь, призывает дядю последовать его примеру и обратиться в христианство. Оба они не преуспевают в своих убеждениях, и халиф нехотя позволяет убить племянника, хулящего "великого пророка". После мученической кончины монаха над местом его убиения ночью является звезда и, видя ее, многие сарацины уверовали.

Следующей фигурой в христианско-исламской полемике является святой Константин (Кирилл) Философ.

Получив великолепное образование в Константинопольском университете, был рукоположен в иерея и назначен секретарем у патриарха. Около 851 г. св. Константин был членом византийского посольства в Арабский халифат, возглавляемого известным дипломатом того времени Георгием Асикретом и имел диспуты с мусульманами о вере.

Когда в Константинополь прибыло посольство из Великой Моравии с просьбой прислать учителя, который мог бы объяснить славянам истины христианского учения на их языке, эту миссию возложили на св. Константина, позволив ему, как он просил, создать для этого письменность. Вместе со своим братом свт. Мефодием они отправились в славянские земли, где и посвятили свою жизнь целиком делу составления славянского алфавита, переводу Писания и богослужебных книг, и утверждению христианства среди славян. Св. Константин умер в 869 г. в Риме, приняв схиму с именем Кирилл.

Для нашего исследования представляет интерес творение св. Константина, посвященное диспуту с арабами. Очевидно, что оно был составлено на греческом языке, еще тогда, когда св. Константин находился в Константинополе, вернувшись из Багдада. Описанный диалог даже в пересказе изобилует подробностями быта христиан в арабском халифате, речевые обороты выдают контекст переговоров, что не оставляет сомнений о записи св. Константином по памяти реальных диалогов.

Мусульмане направили императору письмо с нападками на учение о Троице. Константина посылают к арабам вместе с Георгием Асикретом. Прибыв к мусульманам, св. Константин стал свидетелем унижений христиан: согласно распоряжению халифа Мутаваккиля, они должны были иметь на дверях своих домов изображения бесов. Философ остроумно отзывается об этом, говоря, что демоны не могут находиться вместе с христианами, потому бегут за дверь, там же, где таких изображений нет, бесы, следовательно, живут внутри домов.

Во время обеда происходит наиболее значительный разговор святого с мусульманскими учеными. Первое, что говорят арабы, они указывают на то, что “Божий пророк Магомет принес нам благую весть от Бога, обратил многих, и все мы держимся одного закона, ни в чем его не нарушая”, в отличие от христиан, которые, “соблюдая закон Христа, вашего пророка”, исполняют его различно, имея в этом разделения между собой. Св. Константин отвечает, что христианское богопознание весьма высоко и только “сильные разумом” могут в нем преуспеть, слабые же неуспевают, отчего и происходит неравномерность в исполнении Христова закона. Закон же мусульман удобен и легок, он заповедует лишь то, что все без труда могут делать - поэтому он и выполняется всеми одинаково. Но Христос, заповедуя то, что сверх естества, возводит человека ввысь, Магомет же, оставляя человека жить по его страстям, “ввергает вас в пропасть”.

Затем арабы высказывают критику учения о Троице, как многобожия, замечая, что “если так говорите, тогда и жену Ему дайте, и пусть от него многие боги расплодятся”. На это Философ отвечает, что “Отец, Слово и Дух — три ипостаси в едином Существе. Подобие сему можно видеть на небе. Так в солнце, созданном Богом в образе Святой Троицы, находятся три вещи: круг, светлый луч и теплота. В Святой Троице солнечный круг есть подобие Бога Отца. Как круг не имеет ни начала не конца, так и Бог — безначален и бесконечен. Как от солнечного круга происходит светлый луч и солнечная теплота, так от Бога рождается Сын и исходит Святой Дух. Таким образом, солнечный луч, просвещающий всё вселенную, есть подобие Бога Сына, рождённого от Отца и являемого в сем мире, солнечная же теплота, исходящая из того же солнечного круга вместе с лучом, есть подобие Бога Духа Святого, Который вместе с рождаемым Сыном предвечно исходит от Отца, хотя во времени посылается людям и Сыном, как, например, на апостолов был послан в виде огненных языков. И как солнце, из трёх предметов: круга, солнечного луча и теплоты — не разделяется на три солнца, хотя каждый из сих предметов имеет свои особенности: одно есть круг, другое — луч, третье — теплота, однако не три солнца, а одно — так и Пресвятая Троица, хотя имеет Три Лица: Отца, Сына и святого Духа, однако не разделяется Божеством на три бога, но есть Один Бог”.

Так же св. Константин приводит неоспоримое доказательство из книги Бытия, которую и мусульмане так же признают: «Помните ли вы, - спрашивает он, - как говорит Писание о том, как Бог у дуба Мамврийского явился праотцу Аврааму, от которого вы храните обрезание? Бог явился Аврааму в Трёх Лицах: Он (Авраам) возвёл очи свои и взглянул, и вот, три мужа стоят против него. Увидев, он побежал навстречу им от входа в шатёр свой и поклонился до земли и сказал: Владыка! Если я обрёл благоволение пред очами Твоими, не пройди мимо раба Твоего (Быт 18:2-3). Обратите внимание: Авраам видит перед собою трёх мужей, а беседует как бы с одним, говоря: Владыка! Если бы я обрёл благоволение пред очами Твоими. Очевидно, что святой праотец исповедовал в Трёх Лицах Одного Бога».

Следующий вопрос арабов: если Христос заповедовал вам: молитесь за врагов, добро делайте ненавидящим и гонящим вас и щеку подставьте бьющим (Лк 6:27-29, Мф 5:39, 44), то почему же вы выступаете с оружием против делающих вам такое? В ответ святой говорит, что христиане стараются соблюсти не только эту заповедь Христа, но и ту, где говорится, что нет большей любви, чем если кто положит душу свою за друзей (Ин 15:13), так что “ради друзей мы и делаем это, чтобы с пленением тела и душа их в плен не попала”.

Тогда ему указывают, что “Христос давал дань за себя и за других”, почему же христиане в таком случае не желают платить дани сарацинам? На это Философ возражает, что Христос давал дань римскому царству, следовательно, и ученики Его должны платить ее его преемнику - Константинопольскому кесарю.

После этого происходит диспут об искусствах и науках, и когда св. Константин показал себя компетентным во всех их, арабы спросили: “как ты все это знаешь?” Отвечая на это, святой уподобил сарацин человеку с мешком морской воды, похваляющимся перед людьми, обладающими целым морем: “так и вы поступаете, ведь все искусства вышли от нас”.