3458-1 (Анку: персонификация смерти, вестник смерти или орудие смерти), страница 3

Я - жестокая смерть и никто не может меня видеть

Не даю отсрочки ни одному человеку

Меня зовут Голод и также Бедность

Я (все) делаю без проволочек и с большой сноровкой. Ar Varn Diwezhan 195

Единственная поблажка, которую можно заслужить праведной жизнью - предупреждение о приходе смерти за некоторое время до нее. Этот мотив часто встречается в "Легенде о смерти Анатоля ар Браза", где праведный человек получает некий знак от Анку или же Анку сам является к нему, чтобы предупредить о смерти (Анку приглашен на пир):

- Кто ты такой, и что тебе надо?

Подошел к нему мертвец поближе - видно было, что торчат у него кости, как ветки дерева после листопада, - и положил ему руку на плечо.

- Спасибо, Лау. Когда спросил я тебя, там, на кладбище, можно ли и мне прийти, ты ответил, что для всех у тебя место найдется. Поздновато спрашиваешь ты, кто я такой. Я - Анку. Хорошо ты сделал, что пригласил меня, как и всех остальных, и поэтому я хочу доказать тебе мою признательность. Я открою тебе, что осталась только неделя до твоей смерти. Так что ты успеешь навести порядок в своих делах. Через неделю я приеду за тобой на моей повозке, и, готов ты будешь или нет, но дан мне приказ увезти тебя туда, где собралось народу побольше, чем на твоей ферме.

Сказал это Анку и пошел прочь. Всю следующую неделю Лау делил наследство между своими детьми. В воскресенье, после службы, он исповедался. В понедельник пришел к нему священник с двумя служками, и причастил его. А во вторник вечером умер Лау.

Так его доброе сердце помогло ему легко умереть. Да будет так с каждым из нас.

Впрочем, нужно отметить, что на бытовом уровне смерть не рассматривалась как нечто ужасное, напротив, естественная смерть воспринималась как избавление от тягот жизни и страданий. Из приведенного выше примера видно, что "правильная", благочестивая смерть - счастье и для самого человека и для его семьи. Подобное отношение к смерти характерно и для ирландской традиции.

Анку уважаем как носитель справедливости: он не придает значения социальному статусу людей, их богатству, заслугам и т. п. Он рано или поздно уносит всех. Более того, в народном сознании справедливость Анку выше справедливости Бога. Так в сказке Люзеля An den gwirion бедняк ищет крестного для своего сына, причем крестным может стать только справедливый человек. Сначала бедняк встречает Господа Бога, который предлагает себя в качестве крестного, но получает отказ, так как он несправедлив: во-первых, допускает рождение больных и неполноценных людей, во-вторых, не вознаграждает одних за тяжкий труд, а другим, ленивым и бессовестным дает все блага земные. Точно также получает отказ и святой Петр, потому что он закрывает двери рая для хороших людей, которые много работают и иногда позволяют себе немного согрешить (выпить лишнего, например), к тому же он допускает совершение церковных обрядов за деньги, и, следовательно, отдает предпочтение богатым, а это тоже несправедливо. И только Анку достоин стать крестным, так как он: 1) не жалеет никого и никому не делает поблажки, 2) хорошо исполняет свою работу, 3) не обращает внимания на деньги, его нельзя подкупить или разжалобить.

Так Анку оказывается в каком-то смысле выше самого Бога и его апостолов, что с трудом вписывается в каноны христианской религии и свидетельствует об особом почитании этого персонажа, стоящего не только вне иерархии ценностей почитаемых церковью, но и над ней. По всей видимости, эта идея не поддерживалась церковью. Как видно из отрывков из пьесы "Страшный суд", согласно "официальной" версии Анку подчинялся Богу, но ни в коем случае не соперничал с ним.

В сказках также встречается весьма интересный мотив женитьбы Анку. Сюжет сказок этого типа таков: женщина (старуха) выходит замуж за Анку, и один из ее родственников (чаще всего брат), по приглашению Анку или самовольно отправляется смотреть на то, как Анку исполняет свою работу. Сам факт женитьбы Анку парадоксален, т. к. в сознании христиан брак - это, что должно дать начало новой жизни. Анку же не может дать начало новой жизни, так как сам он - мертвец. Не случайно ни в одной сказке у Анку нет детей, хотя он может быть крестным (сказка An den gwirion). Роль жены Анку также непонятна. В одной из версий за Анку выходит старуха, которой поздно создавать семью и уже пора умирать, причем после свадьбы она попадает в замок, который находится где-то очень далеко. В данном случае ситуация представляется достаточно логичной: этот брак можно интерпретировать как смерть женщины, т. к. она находится в ином мире, где и обитает Анку. В другой версии, однако, за Анку выходит молодая женщина, и живут они среди людей. Более того, если в первой версии брат жены лишь навещает сестру в замке Анку (и больше оттуда не возвращается), то во второй он живет с сестрой и с зятем, и долгое время видит Анку и разговаривает с ним, оставаясь невредимым до тех пор, пока не пытается узнать, куда уходит муж сестры каждое утро.

Вполне вероятно в этих сказках сохраняются отголоски некоего ритуального брака со смертью, однако сделать какие-либо выводы на основе имеющегося материала трудно. Не совсем ясна также и связь Анку с миром мертвых и с душами умерших (Anaon). Интересный материал содержится все в тех же сказках о женитьбе Анку или в тех, где Анку крестит чьего-либо ребенка, а потом приглашает отца крестника в гости. В результате, родственник (отец крестника) оказывается в некоем "хранилище", где души живых представлены в виде свечей В сказке "Женитьба Анку" для того, чтобы попасть туда, герой вначале идет по дороге, которая исчезает за ним, а после этого должен перейти через реку:

Arru e oant gant ur ster vras, en tu all d’ei evit eur moe gouleier: ne wele {Per nemet tan dre-holl, o flaminan sioul, rak ne re takenn avel. C’hount a-walc’h an nevoa da vont da welet tostoc’h petra ‘oa kement se. An Ankou an nevoa kavet eur pont war ar ster, mes ken moan m’an nevoa ket Per taolet pled’ean da gentan.

- Deus, eme an Ankou!

-Ha mar kouean e-barzh!

- Ne gouei ket. Krog mad e lost ma chupenn.

***

-Ha mar kouean e-barzh!..

Serret gantan e zaoulagad, gant aon da welet indannan an dour doum ha tenval, Per a dremenas en tu all.

Neuze e sell en-dro d’ean, en ur zic’houean:

- Bec’h ‘zo bet, emean. Mes la r petra eo kement-man?

An Ankou, en ur vousc’hoarzin, a grog en e vrec’h gant e zorn sklaset:

-Ar gouleier-ze a welez o flaminan a bep tu, betek lec’h ma par da zaoulagad, eo buheou an holl dud a zo ear an douar. Darn a zo hir, darn a zo berr. Dre ma c’houein, ann dud war an douar a varvo.

Ha Per, eun tamm anken d’ean a zonje:

-Betek na c’houeo ket ma hini!

An Ankou a stagas da vont en-dro, a-dreuz d’ar morad gouleier

-Fou! Setu maro unan.

Вскоре они подошли к большой реке, а за рекой виднелось целое море огней. Куда ни глянь - Пьер везде видел только пламя, которое горело ровно: было полное безветрие. Ему захотелось подойти поближе и посмотреть, что это такое. Анку нашел мост через реку, но такой узенький, что Пьер его поначалу даже и не заметил.

- Иди! - сказал Анку.

- А если я упаду?

- Не упадешь. Уцепись как следует за полу моего кафтана.

***

- А если я упаду!.. Пьер закрыл глаза, так ему страшно было смотреть на темную глубокую реку, которая была под ним, и перешел на другую сторону.

Там он осмотрелся, с трудом переводя дыхание.

- Вот уж натерпелся! А что это такое вокруг?

Анку улыбнулся, и взял его за локоть своей ледяной рукой:

- Свечи, которые горят вокруг нас, насколько хватает глаз - это жизни всех людей, которые живут на земле. Некоторые из них - длинные, а некоторые - короткие. А когда я их стану задувать, люди на земле станут умирать.

Пьер в тревоге раздумывал:

- ... Пока не задует мою свечу.

Анку принялся ходить туда-сюда через море огней.

- Фу!

И одна из свечей погасла (умерла).

Несомненно, данное описание отражает некое верование о путешествии в иной мир. Переправа через реку, как необходимое условие попадания в иной мир - чрезвычайно распространенный мотив, встречающийся в мифологии многих народов. Этот мотив также представлен в бретонских сказках, где подобная переправа является способом проникновения в "иное царство", причем реку чаще всего не переплывают, а строят через нее мост:

Degouezhout a reont e-tal ar rivier. Ne oa pont ebet.

- Aman e rankfompm chom, a laras ar roue.

Met an tort a skoas tri zaolig gant e wialenn war an dour, un taol gant e droad war an douar, ha setu kerkent ur pont kaer war ar rivier.

Они пришли к большой реке. Никакого моста не было.

- Здесь нам придется остановиться, - сказал корол.ь

Но хромой стукнул три раза по воде прутиком, топнул ногой и тут же через реку стал красивый мост.

Подобное "хранилище" описано и в сказке " An den gwirion", где туда попадает человек, выбравший Анку крестным отцом своего сына:

Mont a eureujont ‘barzh ar c’hastell. Mestr an ti a gasas anezhan en ur sal vras-vras ‘lec’h ma oa milionou a c’houlaouennou-koar eus a bep ment, re hir, re entre, re verr, hag o sklerijenn a oa ivez a bep seurt, darn krenv ha lugernus, darn all disteroc’h, ha darn all tenval, mogedek ha darev da vougan. Ma chomas ur pennadig dilavar, gant ma oa souezhet ha touellet gant pezh a wele.

- Petra eo an holl goulaouennou-koar-se, komper? A c’houlennas, pa deuas ar gomz dezhan/

- Goulaouennou ar vuhez, komper a lavaras dezhan an Ankou.

Они вошли в замок. Хозяин дома (т.е. Анку) повел его в огромную комнату, где стояли миллионы свечей всех размеров, длинные, средние, короткие, и свет их тоже различался. Некоторые светили сильно и ярко, другие светили меньше, а некоторые давали мало света и вот-вот готовы были погаснуть. Он на какое-то время потерял дар речи, так его удивило и сбило с толку то, что он увидел.

- Кум, что означают все эти свечи?

- Это свечи жизни, кум, - сказал ему Анку.

Идея о том, что, умирая, человек угасает, подобно пламени, характерна не только для бретонского фольклора. Она прослеживается и на ирландском материале, где отчетливо прослеживается связь идеи умирания и угасания. При этом действия умирания и угасания в бретонском языке обозначаются одним и тем же глаголом mervel (см. выше), а насильственная смерть, так же как и тушение огня обозначается глаголом lazhan: lazhan un den, "убить человека" lazhan ar goulou "погасить свет". В описаниях смерти человека могут присутствовать оба значения этого глагола:

- ...Ankou, kemer e vuhe! eme an el.

Neuze ar Maro a c’houeas war e zaoulagad, hag e varvjont da viken.

- ... Анку, бери его жизнь.

И тогда смерть дунула ему в глаза, и они навсегда погасли.. (Женитьба Анку)

Часто Анку предупреждает о смерти человека или его близких с помощью разнообразных знаков (примет) или посылает вещие видения (Seblant ar walenn eured, Seblant ar roenvou в "легенде о смерти", а также многочисленные былички, собираемые в Бретани вплоть до нашего времени), Иногда в качестве вестника выступает не сам Анку, а его посредник, например, птица, чаще всего - сорока. Чем ближе она сидит у дома больного, тем ближе его смерть. Это может быть также необычный шум, например, стук молотка на пустом чердаке (через три дня скончался обитатель дома и на чердаке стали сколачивать гроб), шум несмазанной телеги (см. выше)

Для своих передвижений Анку использует особые дороги (Hent an Ankou, hent ar Maro, hent corf), А. Ар Браз В "Легенде о смерти" говорит о том, что тропинки, проходящие параллельно большим дорогам и использовавшиеся в дождливое время, когда большие дороги заливало водой, а после реконструкции больших дорог ставшие ненужными, считались дорогами Анку. По местным поверьям, по старым тропинкам и души умерших отправлялись в последний путь. Часто именно этими тропинками пользовались, чтобы отвозить покойников на кладбище так как их предки когда-то пользовались этими дорогами. Также по этим дорогам ездил Анку, и поэтому ни в коем случае заброшенные тропинки нельзя было перегораживать.

E korn-bro Loudieg e vez kredet penaoz kar an Ankou a c’hell mond en henchou falla, er garonchou strisa, hep riskl ebet da skoilha pe da jom er skwasellou, vel ma tigwez re alies gant kirri ar c’houerien. Ouzhpenn-ze, koulskoude, e leverer ez eo eaz bras lakat karig an Ankou da vanna. Trawalc’h eo lakat a ratozz-kaer eur skoilh, an distera zoken, a-dreuz e hent.

Kontet eo bet d’in penos eun den euz Sant-Karadeg, oc’h ober eun dro-vale d’an noz a glewaz karig an Ankou o tond adrekan war an hent bras. "Ma," emezan, "red eo d’in lakat anezan da skoilha" Evit an dra-ze e lakaz e vaz war an douar, a-dreuz d’an hent, hag hen d’ar gear da gousket.

A vec’h m’edo en e wele, ma hursunaz o klewed taoliou dichek war e zor Kaer en doe goulenn: "Piou zo aze? Petra a fell deoc’h diganin-me?’ Ne oe respontet grik ebed, nemet ma kendalc’he an taoliou krevoc’h-krev. Benn an diwez, ec’h anzewaz d’e petra en doda gret. Hounnez ne lezaz ket anezan en peoc’h ken n’en doe gret e zonj da zizober an droug en doa gret. Sevel a reaz eta, ha mond a reaz da hadkemer ar vaz en doa laket a-dreuz an hent. Dustu e klewaz karig an Ankou o vond adarre. Dond a reas d’ar ger hep kavout droug ebed, ha ne glewaz ken an trouziou o doa spontet anezhan.

В районе Лудеак верят, что повозка Анку может проехать по самым плохим дорогам, самым узким тропинкам, совершенно не рискуя застрять или завязнуть в колее, как это слишком часто бывает с телегами крестьян. Но, тем не менее, говорят, что очень легко остановить повозку Анку. Достаточно нарочно положить на дорогу перед ним какое-нибудь препятствие, даже самое незначительное.

Мне рассказывали, что один человек из Сант-Карадека, гуляя ночью, услышал, что повозка Анку едет к нему по большой дороге. "Что ж, - сказал он, - надо его остановить". Чтобы это сделать, он положил на землю палку, поперек дороги и пошел домой спать.

Как только он лег в кровать, вздрогнул, потому что услышал невежливый стук в дверь. Сколько он ни спрашивал: "Кто там? Что вам от меня нужно?" ему ничего не отвечали, только стучали все сильнее и сильнее. В конце концов, он признался жене в том, что он сделал. Та не оставляла его в покое, пока он не решил исправить то зло, которое он сделал. Он встал, наконец, и пошел забирать палку, которую он положил поперек дороги. Тут же он снова услышал шум повозки Анку. Мужчина вернулся домой невредимый, и больше не слышал звуков, которые его испугали. M. Le Dibreder, Lo-Renan 1907 Breiz Atao N 9-10, Gwengolo-Here 1920