120985 (Юридические аспекты политической борьбы в Англии начала XVII века), страница 3

Правовой характер королевской власти признавался и самими королями. Яков I написал даже целый трактат на тему о различиях между королем, получившим власть и действующим на основании законов, и тем, кто захватил верховную власть и действует вопреки законам⁴¹. Первого он назвал «законным королем», а второго «тираном-узурпатором».

В конце 1607 г. в Англии вышел в свет толковый словарь юридических терминов, написанный правоведом Дж. Ковеллом⁴². В этом словаре говорилось о том, что посредством своей абсолютной власти король ставится выше закона и что, хотя для лучшей организации процесса создания закона Его Величество обращается за советом к трем сословиям, то есть Лордам Духовным, Лордам светским и Общинам, он делает это не принуждению, а по своему собственному желанию или на основании своего обещания, данного под присягой во время коронации. В соответствии с этими своими взглядами на сущность королевской власти Дж. Ковелл давал следующее определение королевской прерогативы (Praerogativa Regis): «Прерогатива Короля есть та особая власть, преимущество или привилегия, которой Король обладает в любом качестве над другими лицами и сверх обыкновенного порядка по общему праву, по праву своей короны» ⁴³. Интерпретации абсолютной власти короля и королевской прерогативы, данная Дж. Ковеллом, вызвала серьезные опасения со стороны депутатов созванного в 1609 г. парламента. Со своими вопросами, навеянными указанными интерпретациями, парламентарии обратились к королю. Ответом Якова I на эти вопросы и была его речь на Конференции обеих палат парламента 21/31 марта 1609/1610 г. Выше мы цитировали ее содержание. Король упомянул в этой речи о том, что передавал уже свои мнения в парламент через посредство своего Лорда Казначея. Данные мнения были зафиксированы в парламентских документах и сохранились. Их содержание не менее интересно, чем сказанное Яковом I в вышеупомянутой речи.

Его Величество резко отрицательно отозвался о толковом словаре Дж. Ковелла. По словам Якова I, автор «слишком дерзок с общим правом Страны», он «всецело ошибочно понимает фундаментальные и исходные основания и конституции Парламента», а в вопросе прерогативы «зашел дальше, чем это подобает подданному» ⁴⁴. О сущности своей власти король сказал, что хотя «своим Королевством он не обязан ни какой избранной власти и не зависит от одобрения народа», тем не менее «закон возложил Корону на его голову, и он является Королем на основании общего права страны» ⁴⁵. Развивая далее свою мысль, Яков I заявил, что он сам по себе не имеет полномочия создавать законы или взыскивать какие-либо субсидии de jure без согласия трех сословий Англии. «Существует такое тесное единение и союз между прерогативой и законом, что их нельзя разъединить» ⁴⁶, — сделал вывод английский король. Свои слова, сказанные о книге Дж. Ковелла, Яков I подтвердил действиями — прокламацией от 25 марта 1610 г. он запретил её⁴⁷.

Правовые основания властных полномочий короля были различны. Одна часть полномочий базировалась на римском праве, которое именовалось правом цивильным (civil law) или правом народов (law of nations). Другая — на общем праве (common law) и статутах. Многие полномочия имели своим основанием божественное право (jus divinum), для некоторых фундаментом было феодальное право в узком смысле — jus feodale.

В соответствии с этим в содержании королевской власти выделялись четыре группы полномочий или четыре рода прерогативы: 1) абсолютная (экстраординарная) прерогатива, составлявшая стержень абсолютной власти; 2) ординарная прерогатива; 3) прерогатива по Божественному праву; 4) прерогатива по феодальному праву.

Названные прерогативы определяли четыре различные грани английской монархии.

При осуществлении абсолютной прерогативы король действовал как Суверенный Государь (Sovereign Lord) или Император (Emperor) — то есть как глава государства, независимый от каких-либо иностранных государей и от власти римского папы⁴⁸. Статутами, принятыми в 24-й и 25-й годы правления Генриха VIII (то есть в 1533 и 1534 гг.) устанавливалось, что «Королевство Англии является империей, управляемой одним Верховным Главой или Королем, и Корона или Королевская Власть также объявляется поэтому Имперской, и Короли Англии являются в этом отношении… Императорами этого Королевства» ⁴⁹. При вступлении на королевский трон в 1554 г. дочери Генриха VIII Марии Тюдор специальным актом было объявлено, что «имперская корона этого королевства со всеми титулами, почестями, прерогативами, полномочиями, юрисдикциями и привилегиями, к ней прибавленными, с ней связанными и ей принадлежащими, божественным провидением Всемогущего Бога, унаследована и перешла в высшей степени законно, справедливо и правомочно к Её Величеству Королеве» ⁵⁰. Королева Елизавета, правившая в 15581602/1603 гг.⁵¹, также носила имперскую корону Английского королевства. Подобным же образом и Яков I при своем вступлении на королевский престол Англии возложил на себя имперскую корону (the Imperiall Crowne of England)⁵².

Осуществляя ординарную прерогативу, король выступал в качестве верховного правителя (Supreme Governor), то есть самого высокого должностного лица в системе управления Англией. В отличие от абсолютной прерогативы, наделявшей монарха правом действовать исключительно по своему усмотрению, ординарная прерогатива предполагала обязанность короля согласовывать свои действия с парламентом. В юридическом смысле король и парламент выступали в этом случае «как один единый Политический орган или Лицо» ⁵³.

Подобное представление о характере королевской власти при осуществлении ординарной прерогативы выражал еще такой английский король, как прославившийся своим деспотизмом и жестокостью Генрих VIII (15091547). Об этом свидетельствует «Торжественная Декларация Короля, Лордов и Общин», принятая в 25-й год правления Генриха VIII (в 1534 г.). В преамбуле к этому документу говорилось: «Установлено поэтому с Естественной Справедливостью и добрым Разумом, что во всех и во всяких таких Человеческих Законах, созданных в пределах этого Королевства, или введенных в этом Королевстве указанными молчаливым согласием, одобрением и обычаем, ваше Королевское Величество и ваши Лорды Духовные и Светские и Общины, представляющие все государство вашего Королевства в этом Высшем Суде Парламента, имеют полную Власть и Полномочие не только приостанавливать эти и все другие Человеческие Законы этого вашего Королевства, когда этого потребуют достойные люди и дела, но также и отменять, аннулировать, расширять и суживать [сферу действия] указанных Законов и каждого из них, если это покажется вашему Величеству и Знати и Общинам вашего Королевства, представленным в вашем Парламенте, Соответствующим и Подходящим для Блага вашего Королевства» ⁵⁴.

Это соединение королевской власти с парламентской было не просто теоретической концепцией. Без такого соединения невозможно было обойтись в конкретных условиях английского общества. Существование сильного, самостоятельного местного самоуправления, с одной стороны, и отсутствие в распоряжении королевской власти разветвленного аппарата государственного управления и постоянной армии, с другой стороны, делало сотрудничество короля и парламента при принятии законов необходимостью. Раздробленное на уровне местного самоуправления, английское обществе объединялось на вершине государственной власти — в союзе короля и парламента.

Конечно, на практике этот союз часто подкреплялся (особенно в правление того же Генриха VIII) подкупами парламентариев королем или угрозами короля применить силу в отношении самых непокорных из них. Но нельзя отрицать, что и король, и парламент были заинтересованы в этом союзе — политические группировки, стоявшие за указанными государственными институтами, немало выигрывали от него.

Выступая при осуществлении ординарной прерогативы в единстве с парламентом, королевская власть не становилась слабее. Скорее — наоборот. Генрих VIII сказал однажды парламентариям: «Мы информированы нашими судьями в том, что ни в какое время мы не стоим столь высоко в нашем королевском состоянии, как во время [заседания] парламента, где мы, как глава, и вы, как члены, соединяемся и сливаемся в одно политическое тело (орган)» ⁵⁵.

Английский правовед Натаниэль Бэкон отмечал в своем трактате, посвященном истории государства и права Англии: «Даже Генрих Восьмой признавал, что Законодательная Власть была не у Короны…Не менее очевидным является то, что Законодательная Власть оставалась в Парламенте, а не у Короля в то время, когда он пребывал на самой большой высоте» ⁵⁶.

О том, что английская монархия воплощалась не только в единоличной власти короля, но и в соединении королевской власти с властью парламента, писал в одном из своих трактатов Ч. Херл. «Англия — не просто субординационная или абсолютная, но координационная и смешанная Монархия (a coordinative and mixt Monarchy). Это смешение или координация существует в самом верховенстве власти, иначе Монархия не была бы смешанной. Все Монархии имеют в себе смешение или структуру подчиненных и высших должностных лиц, но здесь Монархия или высшая власть сама составлена из 3 равных друг другу Сословий (Estates), Короля и двух Палат Парламента» ⁵⁷.

Прерогатива по божественному праву предполагала, что король является наместником Бога на земле (God’’s Lieutenants upon earth). В отличие от абсолютной (экстраординарной) и ординарной прерогатив, состоявших из конкретных полномочий короля и соответственно определявших конкретные сферы практического применения королевской власти, данная прерогатива имела весьма абстрактное содержание. Она выражалась в совокупности различных идеологических концепций, закреплявших высокий статус короля в обществе⁵⁸. Яков I в своей парламентской речи 21/31 марта 1609/1610 г. особо выделил среди них: 1) концепцию божественной власти (divine power), сравнивающую королевскую власть с властью Бога⁵⁹; 2) патриархальную концепцию, уподобляющую власть короля власти патриарха — главы семьи⁶⁰; 3) концепцию, сопоставляющую короля с головой в человеческом теле⁶¹.

Данные концепции разрабатывали в первые десятилетия XVII в. многие английские философы⁶². Одним из наиболее последовательных сторонников патриархальной теории королевской власти был, например, Р. Филмер (R. Filmer, ум. В 1653 г.), посвятивший ей отдельную книгу под названием «Patriarcha» ⁶³.

Сам Яков I видел во всех этих концепциях всего лишь абстрактную теорию. Когда на практике затрагивался вопрос о настоящем источнике его власти, он всегда ссылался на действующее английское право, а не на концепцию происхождения власти от Бога. Мы уже приводили слова Якова I о том, что «он является Королем на основании общего права страны». Они были предназначены для парламентариев. Однако Яков I то же самое говорил и духовенству.

В 1606 г. в Англии была издана «Книга Всеобщего Епископального Синода» ⁶⁴. Она появилась в ответ на заданный Яковом I своему высшему духовенству вопрос, является ли законной помощь Англии протестантской Голландии, ведущей войну с Испанией. Церковники воспользовались этим случаем для того, чтобы высказать свое мнение о природе и происхождении государства. Естественно, что в своей книге они отстаивали теорию божественного происхождения королевской власти и доказывали необходимость повиновения королю при любых обстоятельствах, даже если он становится королем в результате захвата власти посредством силы. Вытекавший из этого положения вывод о то, что и власть тирана тоже от Бога, возмутил Якова I. Его Величество заявил епископам: «Все то, что вы и ваша братия изрекли относительно короля «de facto», меня вовсе не касается. Я ближайший наследник, и корона принадлежит мне в силу всех прав, кроме завоевания» ⁶⁵.

Прерогатива, основанная на божественном праве, не давала королю возможности действовать произвольно. Напротив, в самом существе Божественной прерогативы были заложены ограничения произвола королевской власти. 30 ноября 1601 г. королева Елизавета говорила парламентариям: «И так как Я есть та Персона, которая все еще пребывает под властью Бога, то поэтому, заявляю вам торжественно, мне доверено Всемогущей Властью Бога быть его Инструментом для предохранения вас от зависти, опасности, бесчестия, позора, тирании и насилия… Я знаю, Титул Короля — Славный Титул; но уверяю вас, что сияющая слава Королевской Власти не слишком ослепила глаза нашего разума; мы тем не менее знаем и помним, что мы также подвержены Отчету за наши Действия перед великим Судиёй» ⁶⁶. Преемник Елизаветы на королевском престоле Яков I тоже вполне сознавал то, что божественный характер королевской власти означает, что действия короля ограничены определенными рамками. Раскрывая парламентариям свое понимание королевской власти, он подчеркивал, что «вся эта власть предписана Богом Ad aedificationem, non ad destructionem (для созидания, не для разрушения). Потому что, хотя Бог имеет как власть разрушения, так и созидания или защиты, не будет согласно с разумом Бога применять свою власть в разрушении природы» ⁶⁷. Из этого Яков I делал вывод о том, что сумасшедшим будет король, который будет истреблять своих подданных или причинять им какое-либо другое зло.

О божественном происхождении королевской власти, о божественной монархии, о короле как наместнике Бога на земле часто говорилось на заседаниях английского парламента на протяжении XVI и первой половины XVII вв. Но за этими понятиями скрывалась не мысль о том, что король может управлять произвольно, никакими рамками себя не ограничивая, а скорее напоминание ему о его королевских обязанностях. Бог представлялся при этом не в виде некоего высшего авторитета, разрешающего королю творить все, что угодно его величеству и соответственно оправдывающего любые его действия, но в качестве всемогущего создателя и господина вселенной, в которого королю следует верить и которому он должен служить⁶⁸.

Прерогатива по феодальному праву закрепляла за королем Англии статус Сюзерена и давала власть над теми английскими подданными, которые могли считаться его вассалами. Содержание данной прерогативы состояло, в частности, из правомочий короля требовать несения военной службы, а также различного рода денежных выплат от тех, кто считался, имеющим земельное держание непосредственно от Его Величества (the tenures of capite) или держание на правах рыцарской службы. К началу XVII в. королевская прерогатива по феодальному праву полностью изжила себя. Распродажи королевских земельных угодий, широко проводившиеся в течение XVI в., создали огромный слой землевладельцев, которые фактически не являлись держателями от короля, поскольку приобрели свои земельные угодья за деньги. Между тем и Яков I, и Карл I продолжали относиться к ним как к своим вассалам и навязывать им соответствующие повинности.