120985 (Юридические аспекты политической борьбы в Англии начала XVII века)

46

Юридические аспекты политической борьбы

в Англии в первые десятилетия XVII в.

Английская революция 16401660 гг. не была фатально неизбежной — она вполне могла и вовсе не произойти, но тот факт, что она все же произошла, означает, что в английском обществе сложились для неё соответствующие условия или предпосылки. Вопросу о причинах английской революции посвящено огромное количество книг и статей¹. В них выявляются и анализируются экономические, социальные и политические факторы, обусловившие революционный взрыв в Англии в начале 40-х гг. XVII в. Однако всего этого недостаточно для того, чтобы понять, почему произошла английская революция.

Экономические противоречия, социальные и политические конфликты, существовавшие в английском обществе в первые десятилетия XVII в., не имели такой глубины и силы, чтобы их нельзя было разрешить эволюционным и мирным путем, без революции и гражданской войны. Это аргументированно доказывают многие историки².

Но убедительнее всяких научных трудов по экономическому, социальному и политическому развитию Англии в XVII в. такую возможность разрешения указанных противоречий и конфликтов демонстрирует произошедшая здесь в 1660 г. при поддержке большинства населения реставрация монархии Стюартов³. Как известно, законным королем Англии был признан при этом Карл II — сын казненного революционерами короля Карла I. Но ведь не случись революции и гражданской войны, именно Карла II имели бы англичане своим королем в 1660 г. или немного позднее.

Почему же при наличии в английском обществе условий для реализации сценария эволюционного и мирного развития здесь все-таки разразилась революция, в ходе которой произошли две гражданские войны, случилась казнь законного короля, была ликвидирована монархия? Почему в определенный момент революции пала монархия Стюартов, если она оказалась столь живучей, что спустя одиннадцать лет возродилась как бы сама собой, при отсутствии сколько-нибудь серьёзного сопротивления со стороны каких-либо общественных групп?

Политический конфликт, повлекший за собой революцию и гражданскую войну, развивался в английском обществе на протяжении нескольких десятилетий. В исторической литературе его описывают, как правило, в виде противостояния двух институтов государственной власти — короля и парламента⁴. Это противостояние действительно имело место. Однако оно составляло лишь внешнюю, видимую сторону данного конфликта. За ней скрывалась другая, глубинная и более значимая его сторона — противоборство общественных группировок. Одни из этих группировок объединялись вокруг короля и использовали в качестве инструмента осуществления своих интересов королевскую власть. Другие опирались в защите своих интересов на парламент. Отсюда и возникало противостояние названных институтов государственной власти.

На протяжении первых десятилетий XVII в. указанные общественные группировки, ведя борьбу между собой, не пренебрегали возможностями решить свои проблемы правовыми средствами. Их взаимное противоборство было во многом схваткой правоведов, фехтованием статьями законодательных актов и юридическими прецедентами. Каждая из конфликтующих сторон искала в сфере права опору своим притязаниям и средства обуздания притязаний своего противника.

Отражением этого служат такие документы, как «Апология и Сатисфакция Палаты Общин» 1604 г., «Петиция Палаты Общин» 1610 г., «Протест Палаты Общин» 1621 г., Прокламация короля Якова I 1622 г. о роспуске парламента и др.

В первом из названных документов Палата Общин опровергала «ложные сведения, открыто преподносимые» королю. Одно из них состояло, в частности, в том, что парламент якобы имеет привилегии не основании права, «но лишь по милости, возобновляемой для каждого Парламента посредством дарования петицией, и таким образом ограниченные» ⁵. В ответ на это утверждение Палата Общин заявляла в своей «Апологии»: «Наши привилегии и вольности являются нашим правом и должным наследием не в меньшей мере, чем наши самые земли и имущество» ⁶.

Подобная декларация содержалась и в «Протесте», с которым Палата Общин выступила 18 декабря 1621 г. Здесь говорилось, что «вольности, льготы, привилегии и юрисдикции Парламента являются старинным и несомненным прирожденным правом и наследием подданных Англии» ⁷.

Одно из наиболее значительных сражений на правовом поле между королевской властью и парламентом произошло весной 1628 г. Следствием его стало принятие документа под названием «Петиция, представленная Его Величеству Лордами Духовными и Светскими и Общинами, собравшимися в настоящем Парламенте, касающаяся различных Прав и Свобод Подданных» ⁸ или сокращенно — Петиция о праве 1628 г.

Содержание Петиции показывает, что парламентарии были озабочены не столько созданием новых правовых установлений, сколько искоренением нарушений старых. Ссылаясь на Великую Хартию Вольностей и статуты, изданные во времена королей Эдуарда I и Эдуарда III, они просили короля Карла I о том, чтобы «впредь ни один человек не был принуждаем совершать или уплачивать какие-либо дары, займы, пожертвования, налоги и тому подобное без общего согласия [выраженного] посредством Акта Парламента, и чтобы никто не был призываем к ответу или приводим к присяге или принуждаем к службе или заключен в тюрьму или иным образом стеснен или обеспокоен в связи со всем этим или за отказ от этого. И чтобы ни один свободный человек ни одним из вышеупомянутых способов не был заключен в тюрьму или задержан» ⁹. Кроме того, парламентарии просили Его Величество не обременять население постоями солдат и матросов, а также изъять предоставленные им в мирное время некоторым лицам, назначенным комиссарами, полномочия для суда по военным законам над солдатами и матросами, которые совершили те или иные преступления.

Различные аспекты правовой войны, которую вели между собой на протяжении первых десятилетий XVII в. политические группировки английского общества, проявляются во множестве политических и правовых документов, в протоколах парламентских дебатов, в текстах писем и трактатов. Обвиняя друг друга в нарушениях правовых норм, противоборствующие стороны одновременно со страстью, не оставляющей сомнений в искренности помыслов, защищали исторически сложившуюся в Англии юридическую конструкцию государственного строя — то, что ими называлось «конституцией нашего королевства» или «основными законами» Англии.

Правовед и парламентарий Дж. Уайтлок (15701632), выступая 2 июля 1610 г. в Палате Общин, критиковал попытки короля взыскать налоги без согласия парламента. «Указанные действия, — заявлял он, — противоречат форме конституции нашего королевства, составляющей государственное право нашего королевства; и таким образом они ниспровергают основной закон королевства и ведут к созданию новой формы государства и управления» ¹⁰.

Король Яков I¹¹ в прокламации 1622 г. о роспуске парламента следующим образом объяснял это свое решение: «Парламент, открывшийся в январе прошлого года, действовал в течение нескольких месяцев с такой гармонией между нами и нашими людьми, параллелей которой нет ни в какое другое время… [однако] после первого перерыва в заседаниях парламента, случившегося на Пасху, мы обнаружили, что они (парламентарии) стали большую часть времени тратить скорее на расширение границ своих свобод и на различные другие курьёзные и бесполезные вещи, чем на создание и предложение хороших и полезных законов» ¹². (Курсив наш. — В.Т.).

На протяжении почти четырех десятилетий, предшествовавших революции, противоборствующие политические группировки, объединявшиеся вокруг короля и парламента, демонстрировали свою приверженность к правовым ценностям английского общества, стремились использовать для защиты своих интересов все возможности, предоставляемые нормами английского «общего права», элементами сформированной в процессе многовекового исторического развития юридической конструкции английского государственного строя. В свете этого предпринятая указанными группировками в начале 40-х гг. XVII в. попытка решить взаимный конфликт военным путем, развязав разорительную для страны гражданскую войну, явно свидетельствует о произошедшем в сознании парламентариев, а также короля и его сторонников коренном изменении отношения к правовым ценностям. Враждующие между собой группировки перестали к этому времени видеть в праве эффективное средство защиты своих интересов.

Данное заключение, которое логически вытекает из самого факта начала гражданской войны в Англии летом 1642 г., подтверждается целым рядом конкретных и совершенно недвусмысленных заявлений противоборствующих сторон¹³.

Так, выступая 6 июля 1641 г. на Конференции обеих палат парламента, Д. Холлис (D. Hollis) говорил о том, что законы, которые должны «защищать и сохранять нас и все то, что нам принадлежит, в безопасности, сделались слабыми и бессильными, чтобы предать нас в руки насилия; вместо того, чтобы быть средством для поддержки нас, они стали ненадежной вещью — чтобы обманывать нас, и наваливаться на нас, когда мы хотим опереться на них» ¹⁴.

Особо примечательным из подобных заявлений, являлось то, которое содержалось в декларации Палаты Лордов и Палаты Общин от 2 августа 1642 г. В данном документе объявлялось о решении парламента взяться за оружие для защиты от короля и при этом давалась оценка событий, происходивших в Англии в предыдущее десятилетие. Эти события означают, констатировала декларация, что «законы ни защищали право какого-либо человека, ни оказывали ему покровительства; все было подчинено воле и власти». В связи с этим парламент приходил к мнению о том, что отныне следует руководствоваться в своих действиях не правом, а необходимостью. «Эта необходимость вызвала этот парламент; и та же самая необходимость дает ему изначально власть действовать с большей энергией и решимостью, чем это делал прежний парламент» ¹⁵.

Главная примечательность приведенного заявления состоит в том, что оно было сделано парламентариями не на основе современных им революционных событий, а из исторического опыта дореволюционных лет. Не революция с гражданской войной породили среди парламентариев разочарование в праве — неверие в то, что исторически сложившиеся в Англии судебные процедуры и правовые формы способны в надлежащей степени обеспечить их интересы, защитить права и свободы английских подданных. Это разочарование стало результатом осмысления парламентариями реалий политической жизни Англии в 20-30-е гг. XVII в.

Современный английский историк Г. Бёргесс видит в факте распространения в английском обществе в период правления Карла I представления о том, что право Англии хаотично, неопределенно и неспособно вследствие этого эффективно защищать права и свободы английских подданных, проявление «кризиса общего права». По его мнению, «для того, чтобы восстановить определенность и ясность права и тем самым создать возможность для права выполнять присущие ему функции, люди и обратились к драматическим мерам в 1640 и 1641 г. Они предпринимали в парламенте юридические акции против виновных в создании хаоса и делали все возможное для искоренения хаоса и восстановления ясности посредством статута» ¹⁶.

Главную же причину широкого распространения в Англии к началу 40-х гг. XVII в. убеждения в неспособности английского общего права эффективно защищать личные и имущественные права английских подданных Г. Бёргесс усматривает в поведении короля Карла I. По его словам, «Карл не был, мягко выражаясь, человеком слишком искушенным в политическом искусстве, и ему, кажется, было трудно поверить в то, что люди могли искренно не соглашаться с ним по различным вопросам. Его убежденность в правильности собственных суждений сделала его невыносимым в политическом процессе… Именно эта черта характера в большей мере, нежели какая-либо политическая теория, способствовала тому, что он выглядел как сторонник абсолютизма. Политические заявления, делавшиеся им или от его имени, не отличались сами по себе особой новизной в теоретических терминах. Ничего нового не было в теориях божественного права или абсолютной прерогативе. Проблема с Карлом заключалась более в том, что он не заботился о способе выражения этих теорий… Заявления Карла звучали чуждо для его подданных (так чуждо, что кое-кто воспринял фикцию, что он был нездоров). Он говорил несвязно о божественном праве, и это звучало так, как будто он требовал произвольных полномочий отнимать имущество или лишать подданных их свобод. Это не было следствием теорий, которые он использовал: его отец применял те же теории без того, чтобы они когда-либо звучали так, как у Карла. Это было последствие выражения этих теорий неподходящим способом» ¹⁷.

В качестве наиболее яркого примера неудачного выражения Карлом I своего представления о королевских полномочиях Г. Бёргесс приводит послание Его Величества Палате Лордов 12 мая 1628 г. Карл I намеревался уговорить лордов отклонить Петицию о праве. Он достаточно определенно говорил о своем желании охранять права и вольности своих подданных, но при этом, сознательно или нет, выразил притязание действовать, основываясь на прерогативе по божественному праву, в обход действующего позитивного права¹⁸.