113359 (Педагогика свободного воспитания), страница 4

Взгляды Толстого стали мощным катализатором гуманистического педагогического поиска не только в России. Практически все предста­вители свободного воспитания были знакомы с его работами и черпали из них многие идеи. К наследию Толстого, в частности, неоднократно обращалась М. Монтессори (1870-1952) - один из наиболее авторитет­ных лидеров свободного воспитания.

Мария Монтессори была убеждена, что "воспитание должно быть наукой и помощью в жизни"; она доказывала, что "воспитание зависит от веры в роль ребенка и от уверенности, что внутри ребенка заключена способность развиться в существо, немного нас превосходящее. Он бу­дет способен не просто жить лучшим образом, чем мы, но будет и единственным человеком, кто сможет указать нам этот путь"²⁸.

В основу своей педагогической системы М. Монтессори положила биологическую предпосылку: любая жизнь есть существование сво­бодной активности, а, следовательно, развивающийся ребенок обладает врожденной потребностью в свободе и самопроизвольности. Исходя из этого, она отказывалась видеть суть воспитания в формирующем воз­действии на ребенка, противопоставляя ему проблему организации среды, наиболее соответствующей его потребностям. Она требовала одного - предоставить ребенка самому себе, не препятствовать ему в его выборе, в его самостоятельной работе. И дисциплину Монтессори трактовала как активность, которая контролируется и регулируется са­мим ребенком и предполагает неподвижность, которая определяется им самим, а не налагается "извне" педагогом. Смысл метода, разработан­ного Монтессори, заключается в том, чтобы "принудить" ребенка к са­мовоспитанию, к самообучению, к саморазвитию. Задача воспита­теля - помочь ему организовать свою деятельность, пойти своим уникальным путем, реализовать собственную природу. "Новая проблема, - писала Мария Монтессори, - заключается, прежде всего, в следующем, организовать среду, соответствующую потребности ребенка..."²⁹

Важнейшей составной частью метода Монтессори стали разрабо­танные ею "золотые материалы", которые, становясь элементом педагогизированной среды жизни ребенка, выражали систему элементов че­ловеческого бытия. Осваивая их, овладевая взаимосвязями между ни­ми, дети вступали в мир человеческой культуры, осваивали опыт пред­шествующих поколений, формировали у себя способность к творче­скому синтезу этого опыта.

Стандартизированные педагогические материалы позволили Марии Монтессори реализовать принцип автодидактизма, добиться того, чтобы дети, свободно выбирающие занятия, выполняли их так, как за­думал воспитатель. Эти материалы (клавишные доски, числовые штан­ги, рамки с застежками, кубы-вкладыши и т.п.) были устроены так, что ребенок мог самостоятельно обнаружить и исправить свои ошибки, развивая волю и терпение, наблюдательность и самодисциплину, при­обретая знания и, что самое главное, упражняя собственную актив­ность. Дидактические материалы служили важнейшим средством сен­сорного воспитания детей, которое, по мнению Марии Монтессори, со­ставляет основу обучения ребенка в дошкольном и младшем школьном возрасте.

Оценивая вклад М. Монтессори в педагогику, Б.М. Бим-Бад подчер­кивает, что она "продемонстрировала огромную эффективность так на­зываемого естественного обучения, т.е. обучения, состоящего в надле­жащем воздействии не на детей, а на окружающую их обстановку, ближайшую среду их жизнедеятельности"³⁰. Монтессори стремилась обеспечить свободу учащихся в их самопроизвольных, непосредствен­ных проявлениях, призывая учителей выстраивать педагогический процесс, прежде всего исходя из наблюдений за этими проявлениями.

Аналогичную идею отстаивал и другой видный представитель сво­бодного воспитания - немецкий педагог Л. Гурлитт (1855-1931). Он подчеркивал, что новая педагогика должна основываться исключитель­но на наблюдениях над ребенком. Только это, по его мнению, может дать возможность правильно руководить детским развитием. Правиль­но руководить - значит давать возможность запасаться опытом, укреп­лять веру в собственные силы, в собственную врожденную природу.

Воспитатель, по Гурлитту, никогда не должен требовать от ребенка того, чего не требует от него его собственная природа. Только предос­тавив детей собственному творческому стремлению, можно подгото­вить их к деятельной жизни, дать им возможность развить свои силы, познать настоящее счастье. При этом Гурлитт отмечал: "Мы требуем воспитания, которое согласуется также с производительной жизнью страны и делает молодежь дельной и пригодной для этой жизни во всех отношениях. Мы хотим, чтобы ежедневный опыт был живой почвой всех наставлений и чтобы все, чему научается ребенок, находило также свое полезное применение в жизни. Мы относимся к культуре не как к противоположности природы, а как к ее улучшению и возвышению, и служим ей, поэтому с полной преданностью, но служим разумно. Она должна давать возможность человеку развиваться индивидуально и по тому закону, который родился вместе с ним"³¹.

Другой представитель свободного воспитания в Германии, Г. Шаррелъман (1871-1940), предлагал строить учебный процесс в школе на актуальных интересах учащихся. Он считал, что ученики (по крайней мере, в начальной школе) должны осваивать учебный матери­ал через свои личные переживания.

Педагогика свободного воспитания в начале XX в. получила рас­пространение не только на Западе, но в России. Ее представители груп­пировались вокруг журнала "Свободное воспитание", издававшегося в 1907-1918 гг. под редакцией И.И. Горбунова-Посадова (1864-1940).

Сторонники свободного воспитания в России, среди которых особое место принадлежало К.Н. Вентцелю (1857-1947), были значительно более последовательны в реализации своих педагогических императивов, чем многие их единомышленники на Западе. Так, например, М. Монтессори, несмотря на стремление обеспечить свободное развитие при­роды детей, отстаивала необходимость их воспитания исключительно в духе католицизма. Вентцель же признавал право самоопределения ре­бенка во всех сферах жизни, в том числе и в религиозной.

Вентцель был одним из наиболее ярких представителей педагогики свободного воспитания. Рисуя свой идеал, он подчеркивал, что участ­ники педагогического процесса должны быть равноправными членами одного целого, "которое назовем воспитательным и образовательным общением людей друг с другом, должны одинаково подчиняться тем законам, которые вытекают из условий этого воспитывающего общения. Сделать эти условия ясными для воспитанника и воспита­теля и тем достигнуть свободного подчинения каждого из них этим ус­ловиям - вот все, чего надо добиться... При воспитании в том виде, как оно теперь практикуется, ребенок- орудие, средство, но не самодов­леющая цель. Мы стремимся сделать его воплощением нашего идеала, мы готовим из него удобного члена того общественного порядка, в ко­тором мы живем и в котором, по нашему предположению, и ему при­дется жить. И здесь не делает разницы, будет ли этот общественный порядок называться феодальным, капиталистическим или как-нибудь иначе. Вместо того чтобы развивать волю в ребенке и довести это раз­витие до такой степени, чтобы он мог или свободно стать на сторону нашего идеала его свободным и сознательным выразителем, или, быть может, восстать против него и стать его противником, мы парализуем эту волю, мы сковываем ее тысячами всевозможных способов: из ре­бенка выходит не самобытный и оригинальный творец будущего, но самый пошлый и заурядный охранитель настоящего. Право личности нарушается самым грубым способом всей нашей системой воспитания, даже при самых лучших ее намерениях. До сих пор живой ребенок приносился в жертву разным системам воспитания и образования. Пора понять истинную роль, значение и пределы действия всяких систем, пора перестать делать из систем какое-то огромное кладбище, на кото­ром хоронятся все лучшие, молодые, пышные побеги жизни"³².

Вентцель соглашался с широко распространенной точкой зрения, что воспитание, несомненно, имеет своей задачей приобщить ребенка к богатейшему культурному наследию человечества, сделать его способ­ным к увеличению этого наследия и передаче потомкам. Однако глав­ное внимание он призывал уделять не наследству, а наследнику, живо­му человеку, дабы не превратить его в раба, орудие, средство культуры. "Но существующая система воспитания,- писал Вентцель,- об этом нисколько не заботится: она думает только о культуре, о наследстве, о дальнейшем безмерном увеличении этого наследия, а о наследнике, о ребенке, она совершенно забывает. Не человека, не личность она вос­питывает в ребенке, а привратника культуры, ее кладовщика, безраз­личный и бесформенный аппарат для хранения и дальнейшей передачи добытых результатов культурного развития человека... Пора, чтобы че­ловек стал не орудием, не средством культуры, а ее владыкой, господи­ном ее"³³.

Вентцель призывал обратить особое внимание в воспитании на раз­витие воли, в широком смысле понимаемой им как активность челове­ка вообще. Главную педагогическую проблему он видел в нравствен­ном воспитании. Именно здесь, утверждал он, даже те педагоги, кото­рые решительно идут по пути умственного раскрепощения ребенка, впадают в догматизм. Но и в нравственной сфере ребенок должен опи­раться на свободное творческое развитие воли, а не подвергаться вну­шению, не подражать взрослым. "Если мы,- писал Вентцель,- напри­мер, исповедуем христианскую мораль, то пример такой жизни поведет к выработке человека, проникнутого принципами христианской морали. Но добродетельным каждый человек может и должен быть только в своем смысле. Только моя собственная добродетель, мною самим сво­бодно и творчески созданная, и есть истинная и настоящая доброде­тель. Всякая иная добродетель это - суррогат добродетели; всякая иная добродетель есть внешняя добродетель и в нравственном отношении не имеет никакой цены... Цель нравственного воспитания не "внушение добра", как его понимаем мы, воспитатели, не внедрение в детях путем подражания и других психических процессов чисто автоматического характера нашего нравственного идеала, а пробуждение в ребенке са­мостоятельной свободной нравственной воли, самобытного нравствен­ного творчества, для которого наш нравственный идеал является только материалом, свободно и творчески переработанным в более высокие формы "³⁴.

В 1917г. Вентцель пишет "Декларацию прав ребенка". В ней он провозглашает право каждого человека, рождающегося на свет, на сво­бодное развитие всех заложенных в нем сил, способностей и дарова­ний, трактуя его как право на воспитание и образование, сообразное с его индивидуальностью. Ребенок, по "Декларации", во всех возрастах в своей свободе и правах равен взрослому человеку; свобода же заклю­чается в возможности делать все, что не наносит ущерба его собствен­ному физическому и духовному развитию и не вредит другим людям.

Казалось бы, крайний педоцентризм в воспитании неизбежно дол­жен был привести Вентцеля к индивидуализму в педагогике. Однако произошло прямо противоположное. Вентцель не только ставил задачу воспитать человека, способного усовершенствовать общество на прин­ципах добра и справедливости, но и рассматривал личность как неотъ­емлемую часть всеобщего целостного Космоса, исходя из органическо­го единства Человека, Человечества и Вселенной. В 20-е гг. Вентцель стал одним из основоположников космической педагогики, к идее кото­рой пришли и некоторые другие идеологи свободного воспитания, на­пример, Мария Монтессори.

Идеи свободного воспитания, распространившиеся на Западе и в России в начале XX столетия, оказывали воздействие на педагогиче­ский поиск не своим массовым характером, не широким проникнове­нием в практику (число образовательно-воспитательных учреждений, работающих в русле свободного воспитания, всегда было очень неве­лико), а остротой постановки важнейших педагогических проблем, обостренным гуманистическим истолкованием противоречивого развития детской личности. Какие же сущностные черты были характерны для свободного воспитания в целом?

Во-первых, по словам русского педагога и религиозного философа В.В. Зеньковского, представителям свободного воспитания присуща "вера в творческие силы ребенка, в его внутреннее стремление к рас­крытию своих сил и вера в то, что в этом раскрытии творческих сил ре­бенка всякое внешнее, даже самое благотворное влияние будет иметь тормозящее действие. Освобождение ребенка от всякого внешнего воз­действия, устранение всякого авторитетного начала в взаимоотноше­нии взрослых и детей, предоставление полного простора самодеятель­ности и инициативе ребенка, - все это - педагогические переложения идей Руссо о "радикальном добре" детской природы и о благоприятном значении полной свободы в естественном цветении детской души"³⁵.

Во-вторых, идеологов свободного воспитания отличает установка, согласно которой в основе полноценного развития личности лежит на­копление ею собственного опыта, внутренних переживаний, на базе которых осуществляется становление его человеческих качеств и свойств.

В-третьих, характернейшей чертой свободного воспитания была ставка на внутреннюю активность ребенка, которая служит важней­шей движущей силой его "самостоятельного вхождения в жизнь". Ав­торитарная позиция воспитателя в педагогическом процессе исключа­лась изначально. Учитель, наставник представал лишь как помощник ребенка, организатор той среды, в которой он живет, развивается, реа­лизует свой потенциал, накапливает опыт.

В-четвертых, сторонники свободного воспитания крайне отрицательно относились к большинству педагогических традиций, накопленных миро­вой педагогикой к началу XX в., критикуя их за авторитаризм, насилие над природой ребенка, непонимание детской души.