73809-1 (Интеллектуальная собственность и возможности финансирования российской промышленности)

Интеллектуальная собственность и возможности финансирования российской промышленности

И.В. Биткова, Г.В. Бромберг

Проблема использования результатов научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ, финансируемых из государственного бюджета имеет первостепенное значение для обеспечения экономического развития России, повышения конкурентоспособности российской промышленности и для привлечения дополнительных средств в бюджет за счет вовлечения в хозяйственный оборот интеллектуальной собственности [1].

Права в сфере так называемых гражданских технологий регулируются Постановлением Правительства РФ № 982 от 02.09.99 «Об использовании результатов научно-технической деятельности». Согласно последнему принятому документу, все права на результаты научно-технической деятельности, ранее полученные за счет средств государственных бюджетов всех уровней, подлежат закреплению за Российской Федерацией, если они не включены в состав приватизированного имущества, если эти результаты не являются объектами исключительных прав физических или юридических лиц и на них не поданы в установленном порядке заявки на получение исключительных прав. Распоряжение от имени Российской Федерации правами на указанные результаты осуществляют федеральные органы исполнительной власти, к сфере деятельности которых относятся эти результаты. В частности, в Постановлении упомянуты Министерство науки и технологий РФ, Министерство обороны РФ, Министерство Российской Федерации по атомной энергии, Министерство экономики РФ. Результаты работ по государственным контрактам принадлежат государству, от имени которого выступают государственные заказчики.

Однако авторы [1] резонно отмечают, что этот кажущийся справедливым подход в отношении интересов государства в сфере науки и технологий в конкретных российских условиях экономического и научно-технического развития может негативно влиять на процесс использования созданных научно-технических достижений.

Академик М.В. Алфимов – председатель Российского фонда фундаментальных исследований отмечает [2]: «Может показаться, что... решения об изменении схемы управления наукой, принимаемые в разных странах, отражают лишь игры бюрократов. Но это далеко не так».

В данной ситуации мы сочли необходимым обратиться к опыту патентной практики США. В США сложилась система разделения усилий по получению и использованию новых знаний между государством, крупными промышленными компаниями и малыми инновационными фирмами частного сектора, высшими учебными заведениями (университетами) и бесприбыльными организациями. Одним из ее центральных элементов является механизм обеспечения производства новыми перспективными идеями и технологиями, которые возникают в процессе выполнения финансируемых из госбюджета научных исследований и разработок.

В США до 1980 г. результаты НИОКР, финансируемых из госбюджета, являлись федеральной собственностью. Это не создавало у разработчиков особой заинтересованности в коммерческом применении полученных знаний. Ухудшение торгового баланса страны и обострение конкуренции на мировом рынке заставило конгресс пойти на изменение действующего законодательства и принять ряд новых федеральных законов .

В 1980 г. был принят закон (Bayh-Dole, Act), который предоставил университетам, бесприбыльным организациям и фирмам малого бизнеса право передавать лицензии на коммерческое использование промышленным компаниям тех изобретений, что сделаны в ходе исследований при финансовой поддержке правительства.

Практически одновременно был принят закон (Stevenson-Wydler, Act), направленный на активизацию участия федеральных лабораторий в процессах научно-технической кооперации с промышленностью, главным образом за счет распространения информации о полученных в них научных результатах.

Закон 1982 г. об инновационных исследованиях (Small Business Innovation Research, Act) создал специальную программу, обеспечивающую выделение всеми федеральными ведомствами с годовым бюджетом на НИОКР свыше 100 млн долларов не менее 1.25% этого бюджета на проведение исследований и разработок силами малого бизнеса. Устанавливалась только обязательная нижняя граница ассигнований, верхняя не регламентировалась. За восемь лет (1983–1990 г.) в программу включились 11 федеральных министерств и ведомств, которые рассмотрели почти 100 тыс. заявок от небольших наукоемких фирм и приняли к финансированию около 15 тыс. проектов.

Закон 1984 г. о кооперативных исследованиях (Cooperative Research, Act) вывел за рамки действия антитрестовского законодательства создание на доконкурентных стадиях НИОКР научно-исследовательских консорциумов с участием промышленных компаний и университетов.

В конце 1980-х гг. вступили в силу два нормативных акта – о передаче технологий (Federal Teсhnology Transfer Act, 1986 г.) и национальной конкурентоспособности (National Competitiveness Act, 1989 г.). Они обеспечили промышленным компаниям правовые гарантии на использование интеллектуальной собственности, возникающей в результате соглашений о кооперативных исследованиях с федеральными лабораториями, и дали последним право на роялти от практического применения их изобретений, созданных в рамках подобных соглашений.

В соответствии с законом 1986 г. образован Консорциум федеральных научных лабораторий для оказания помощи компаниям, особенно малым фирмам, в установлении контактов с компетентными федеральными научными подразделениями.

В Патентный закон США были введены дополнения к гл. 18, касающейся прав на использование изобретений, созданных при содействии государства. В качестве политики и целей государства в ней сформулированы, в частности, следующие дополнения: поощрение максимального участия малых предприятий в научно-технической деятельности, финансируемой государством, и обеспечение производителями такого объема прав на изобретение, созданное при поддержке государства, который достаточен для удовлетворения его нужд и для принятия мер против использования или ненадлежащего использования изобретений.

В начале 1990-х гг. сформирована Национальная сеть передачи технологий, в задачи которой входит обеспечение доступа промышленных фирм к федеральным научно-техническим и технологическим ресурсам.

Таким образом, существующая уже в течение 20 лет развитая инфраструктура передачи технологий из государственного сектора в промышленность способствует увеличению количества поданных заявок на изобретения с участием федеральных лабораторий, росту количества выданных на них патентов и повышению расходов частного сектора на поддержку научных исследований в университетах [3]. В США некоторые корпорации вкладывают в исследования суммы, сопоставимые с общегосударственными: GENERAL MOTORS тратит по 10 млрд долларов в год, FORD – 7 млрд, IBM – 4 млрд.

Необходимо отметить, что резкий рост операций с интеллектуальной собственностью в США стал возможен только после того, как работникам университетов разрешили патентовать в частном порядке даже те изобретения, которые профинансированы за счет государственных грантов. Не секрет, что фундаментальная наука имеет колоссальное количество прикладных выходов. Штаты позволили бизнесу этими последствиями пользоваться. С конца 1960-х гг. и до 1986 г. в США наблюдался спад числа выдаваемых патентов [3], но затем обозначился их рост, что связано с упомянутым изменением возможностей для негосударственных структур в патентовании изобретений.

С учетом этих обстоятельств авторы [1] утверждают (и с этим нельзя не согласиться), что предложенное в последних постановлениях Правительства РФ закрепление всех прав по владению, распоряжению и использованию создаваемой научно-технической продукции за государственным заказчиком не позволяет успешно решать задачи государственного управления. Предлагаемая схема по существу означает введение существовавшей ранее практики административного изъятия у научно-технических организаций результатов проводимых ими работ. Хотя многолетний опыт внедрения изобретений и новой техники периода административно-командных методов хозяйствования, когда все новшества принадлежали государству, показал свою крайне низкую эффективность.

С учетом всего вышеизложенного наиболее целесообразным авторам [1] представляется следующий порядок закрепления прав за участниками процесса создания и использования результатов научно-технической деятельности, полученных за счет средств федерального бюджета.

В отношении результатов научно-технической деятельности, созданных по государственному заказу, государственному контракту, по государственным и межгосударственным научно-техническим программам и проектам, в которых государством предусмотрено получение готового товарного продукта, необходимо закрепить все права на результаты научно-технической деятельности за государством.

Для результатов научно-технической деятельности, созданных на средства федерального бюджета по договорам или заказам, когда производство товарной продукции государством не планируется и не предполагается, права на созданный при выполнении работ по госконтракту интеллектуальный продукт предлагается закрепить за организацией -исполнителем.

При частичном государственном финансировании работ, права на результаты научно-технической деятельности, включая объекты интеллектуальной собственности, созданные по государственному заказу, государственному контракту, по государственным и межгосударственным научно-техническим программам и проектам, принадлежат совместно государству и сторонним участникам финансирования, а их обязанности по отношению к организации-разработчику и авторам разработок определяются по договоренности между ними, с учетом долей финансирования.

При частичном государственном финансировании работ, созданных по иным договорам, права на результаты научно-технической деятельности, включая объекты интеллектуальной собственности, принадлежат совместно организации-разработчику и сторонним участникам финансирования, а их обязанности по отношению к государству и авторам разработок определяются по договоренности между ними, с учетом долей финансирования.

Полагаем целесообразным в некотором роде попытаться спрогнозировать некоторые последствия реализации предложенных выше мер.

Очевидно, что даже при искреннем желании заказчика отстоять передачу государству всех прав на будущие результаты предполагаемой разработки он может не избежать ошибки в определении перспектив этих результатов.

Так, в 1938 г. некто Честер Карлсон выдвинул принципиальную идею ксерокопирования. После многочисленных бесплодных попыток заинтересовать промышленные фирмы, которые могли бы оказать ему помощь в разработке промышленно применимой копировальной системы, в 1946 г. он запатентовал два ключевых изобретения, положившие начало коммерческому успеху ксерокопии. Только после этого к разработке подключилась компания Haloid, переименованная позднее в Xerox, и в 1959 г. был создан Xerox–914 – родоначальник знаменитого семейства копировальных аппаратов. Портфель компании к этому времени включал 300 патентов.

Этот пример свидетельствует о том, что на ранней стадии разработки, даже при наличии уже готового базового технического решения, велика вероятность ошибочного вывода о перспективах его введения в хозяйственный оборот, тем более о возможности использования еще не созданного объекта интеллектуальной собственности в виде готовой продукции или технологии. Особенно велика вероятность такой ошибки в отношении пионерного изобретения, потенциал которого реализуется значительно позже даты создания или установления его приоритета изобретателя. Ф.М. Шерер и Д. Росс называют это перспективой умеренной технологической неопределенности [4]. Причем ошибка может быть совершена как в сторону занижения, так и в сторону завышения перспективности изобретения. И то, и другое, вообще говоря, чревато как техническим, так и коммерческим проигрышем.

Рискованность оценки проектов НИОКР была проанализирована в ряде исследований известнейшего авторитета в области экономики инноваций Эдвина Мэнсфилда, о чем сообщают авторы [4]. В одном из таких исследований обнаружилось, что средняя доля достижений технических целей проекта составляла 70% для семи химических лабораторий, 32% – для пяти фармацевтических компаний, 73% – для трех электротехнических компаний и 50% – для лабораторий четырех нефтяных компаний. Считая эти показатели довольно высокими, Мэнсфилд тем не менее указывает, что вероятность технического провала не является единственным риском, который несут промышленные НИОКР. Он выделяет три различных вида вероятности успеха:

1) вероятность того, что техническая цель будет достигнута;

2) вероятность того, что при условии технического успеха окончательный продукт или процесс будет коммерциализирован;

3) при данном уровне коммерциализации вероятность того, что проект даст отдачу на инвестиции, по крайней мере такую же, как и альтернативные издержки использования капитала фирмы.

Совокупный результат успешной реализации проектов для фирм, охваченных исследованием Мэнсфилда, составил 27%. То есть в 73% можно предполагать ошибочную оценку перспектив доведения проекта до получения товарного продукта.

Второе обстоятельство, которое, на наш взгляд, нельзя не учитывать при нынешних трудностях с финансированием научно-технических разработок из бюджетов разных уровней – насколько реально государство сможет обеспечить до конца (т.е. до получения товарной продукции или до использования технологии) намеченное при заключении госконтракта инвестирование проекта.

Основными источниками инвестиционных затрат в настоящее время являются собственные средства предприятий – 87%. Доля финансирования из федерального бюджета, бюджетов субъектов федераций и местных бюджетов составляет в сумме всего около 4.2%, средства иностранных источников – около 5%, средства внебюджетных фондов – 3.8%. Ряд руководителей крупнейших отечественных научных организаций [5], прямо указывают на практическое отсутствие госзаказов.