102280 (Рынок труда в России), страница 2

Характерной чертой российского рынка труда стала высокая оборачиваемость рабочей силы, достигавшейся не только за счёт выбытия рабочей силы, но и за счёт приёмов на работу, при абсолютном доминировании практики добровольных увольнений. Порядка 60-70% процентов выбывших оставляли работу добровольно. Даже с учётом широкого распространения неформальных практик увольнения, сложно усомниться в значимости этой цифры.

С точки зрения неоинституциональной методологии, своеобразие российского рынка труда и российской экономики, обусловлено действием enforsment’a (набор механизмов, обеспечивающий выполнение законов и контрактов [12,с.24]). Они включают в себя:

• судебную систему, надзорные органы исполнительной власти

• профсоюзы, члены рабочего коллектива, участвующие в управлении

• протестная активность (организованная и неорганизованная)

• «репутационные механизмы» (плохая репутация в деловой сети, затрудняет сделки)

Неэффективность механизмов enforsment’a была вызвана, во-первых, простой трансляцией западного институционального каркаса на российский рынок труда, а во-вторых, тем, что государство, призванное выступать гарантом соблюдения контрактов, часто само становилось их активным нарушителем (задержка пособий по безработице, бюджетных зарплат).

Демонстрируемая гибкость рынком труда, к сожалению, не является признаком успешных преобразований в экономике – это показывает экономический анализ проведённый Р.И.Капелюшниковым в [12]. Оборачиваемость на рынке труда может характеризоваться двумя параметрами: текучестью рабочей силы и оборачиваемостью рабочих мест (закрытие неэффективных и открытие эффективных рабочих мест). Пересечение этих двух оснований даёт четыре группы рынков труда, из которых российский относится к модели «волчка», который характеризуется высокой текучестью рабочей силы (сменой рабочих мест) и почти полным отсутствием реструктуризации собственно рабочих мест. Получается, что сохранение в экономике неэффективных рабочих мест сводит на нет экономический эффект от пластичности рынка труда.

Важной особенностью рынка труда Парадоксально, но в условиях экономического спада девяностых годов, предприятия не стремились избавляться от излишков рабочей силы, предпочитая использовать иные механизмы приспособления. Р.И. Капелюшников предлагает объяснительную модель, идущую в разрез с банальными предположениями о российском патернализме, контроле коллективов над предприятиями. Данный автор связывает трудоизбыточность с теорией человеческого капитала и динамическими моделями спроса на труд. Это предполагает сравнение издержек увольнения сотрудников и издержек по набору работников и «введению» их в производственный процесс. При краткосрочном экономическом спаде, «придерживание» рабочей силы является скрытой «страховкой» на случай экономического роста (роста спроса на продукцию фирмы). В долгосрочном же периоде, Р.И. Капелюшников предлагает учитывать ожидания фирмы и патерналистское поведение работников, предоставляющих своего рода услугу работодателю и собственно работодателя. Остаётся завидовать десятилетнему запасу оптимизма российских промышленников, испытавших «цепочку экономических шоков», в результате которых трудоизбыточность и достигла 10% уровня.

Интересно, что феномен трудоизбыточности на микроуровне отмечался экономистами ещё в начале 80-х годов в размере 10-15%(!). К. Саймон [8, с.97] рассматривает эту проблему в несколько ином теоретическом контексте. Для этого автора представляет интерес диссонанс существовавший между дефицитом рабочей силы на макроуровне (сравним с неожиданно низким уровнем безработицы в [11]!!) и её дефицитом на микроуровне. Объяснение этот автор находит в недостатках системы планирования и неспособности местных руководителей организовать непрерывный производственный процесс.

Когда трудоизбыточность носит краткосрочный характер, вполне приемлема динамическая модель спроса на труд. Если трудоизбыточность носит долгосрочный характер, в стабильном обществе, вполне приемлема вторая объяснительная модель. Если же и в условиях нестабильного общества долгосрочно сохраняется трудоизбыточность, то видимо стоит искать более глубокие структурные расстройства, например, в глубинной институциональной структуре, как у О.Э. Бессоновой [6], или же в структуралистских парадигмах.

Трудоизбыточностью в российской экономике характеризуется и сельский рынок труда [13, с.62]. В данном случае автор объясняет трудоизбыточность достаточно узким набором возможных занятий, усугубившимся общероссийским экономическим кризисом. Среди других отличительных особенностей сельского рынка труда О.П. Фадеева называет:

• некомпактность размещения рабочей силы

• сезонность большинства работ, диктующую значительное снижение трудовой нагрузки в зимнее время года

• высокое влияние ЛПХ на структуру занятости и семейных доходов

• преобладание натуроплаты труда над денежной (иногда в форме присвоения работниками имущества хозяйства), при систематических задержках

Во многом эти характеристики можно экстраполировать и на весь российский рынок труда, ведь порядка 30% населения постоянно проживает в селах. Кроме того ещё для 45%(посёлки городского типа и областные центры) населения актуальны вопросы ведения ЛПХ и некомпактности размещения рабочей силы. Экономика многих городов зависит от благополучия, часто единственного, промышленного предприятия.

Несмотря на схожесть некоторых ключевых характеристик, в связи с большой пространственной протяжённостью, рынок труда достаточно сильно сегментирован по текущей ситуации. В стране достаточно чётко выделяется четыре класса регионов, различающихся по своему трудовому благополучию [14, с.289], причём ситуация варьируется от вполне благополучной (Москва) до катастрофичной (Калмыкия, Дагестан, Алтай). Так, если в Москве на одну вакансию приходтся 0,9 человек, то в последнем классе уже 74.

Кроме региональной сегментации, имеет смысл говорить о гендерной сегметации, с перекосом в сторону женщин. По некоторым регионам, соотношение мужской и женской безработицы в 2000 году, составило 3,6[14, с.288]. Главная причина такого перекоса, заключается по мнению Л.В.Корель и И.И.Корель в разрушении традицонно мужских сфер занятости: армии, флота, ВПК, наукоёмких производств. На мой взгляд, помимо указанного фактора, значительное влияние привносит в усиление этого типа неравенства и «эффект отчаявшегося работника». Женщинам в нашей культуре намного легче мужчин при неудачной попытке найти работу(средний срок поиска работы составляет 9 месяцев) признать себя домохозяйкой и отказаться от оплачиваемого труда чем мужчине.

Российский рынок труда на сегодняшний день представляет собой сверхсегментированное социальное поле, с неравным доступом к реализации прав работника, обусловленное институциональной слабостью общества. Наряду с негативными эффектами, распространённость неформальных практик обусловила исключительную гибкость и подвижность рынка труда, превратившись в «мечту неоклассика». Однако именно эта гибкость, обуславливает отсутствие необходимости инвестиций в человеческий капитал, низкий уровень производительности. Амортизация экономических шоков, с одной стороны, способствует стабилизации, с другой препятствует реструктуризации и развитию в долгосрочном периоде. Какой должна быть стратегия государства? Каким обернуть институциональную историю рынка на пользу людям, обойдя все заблуждения? Вопросы для изучения специфики рынка труда остаются по-прежнему актуальными.

1. Маркс К., Энгельс Ф. Избранные сочинения. М.:Политиздат.Т.7.1987.

2. Радаев В.В. Экономическая социология. Курс лекций. М.: Аспект Пресс, 1997.

3.К.Поланьи.Саморегулирующийся рынок и фиктивные товары: труд, земля, деньги / пер. с англ. А.В.Белянина // Thesis. 1993.Т.1.Вып.2. С.10

4. Granovetter M. The Sociological and Economic Approaches to Labor Market Analysis: A Social Structural View/ The Sociology of Economic Life. Ed. By M. Granovetter, R. Swedberg. Boulder: Westview Press, 1992.P.233-263.

5. Пауэлл У., Смит-Дор Л. Сети и хозяйственная жизнь /пер с англ. М.С.Добрякова //Экономическая социология 2003. Т.4.№3.С.61

6. Бессонова О.Э. Институты раздаточной экономики России: ретроспективный анализ. Новосибирск: ИЭиОПП СО РАН, 1997.

7. Добрякова М.С. Переход от принудительного труда к наемному труду на угледобывающих шахтах г . Воркуты в 1950-60-е гг. Экономическая социология Т.1, №2, 2000. С.54-73.

8. Саймон К. Российский рынок труда / пер. с англ. М.С. Добрякова// Экономическая социология 2001,Т.2. №3. С.90 -104.

9. Якубович В. Институты, социальные сети и рыночный обмен: подбор работников и рабочих мест в России /пер с англ. Р.А. Громова // Экономическая социология: новые подходы к институциональному и сетевому анализу. Под ред. В.В. Радаева. М.: РОССПЭН, 2002. С.210-251.

10 Заславская Т.И., Шабанова М.А. Распространение и институционализация неправовых практик в сфере труда и занятости // Россия, которую мы обретаем/ отв. ред. Т.И.Заславская, З.И. Калугина. Новосибирск: Наука, 2003. С.165-192.

11. Капелюшников Р.И. Российский рынок труда: адаптация без реструктуризации. М.: ВШЭ, 2001.

12. Капелюшников Р.И. Российская модель рынка труда: мы не как все // Какой рынок труда нужен российской экономике? Сб.ст: ОГИ 2003. С.11-35.

13 Фадеева О.П. Неформальная занятость в российском селе. Экономическая социология, 2001 Т.2.№2. С.61-93.

14 Корель Л.В., Корель И.И. Напряжённость на рынке труда в России: динамика и региональные неравенства //Россия, которую мы обретаем/ отв. ред. Т.И.Заславская, З.И. Калугина. Новосибирск: Наука, 2003. С.270-289.

15.Гимпельсон В. Страсти вокруг занятости: политическая экономия реформы трудовых отношений / Какой рынок труда нужен российской экономике? Сб.ст: ОГИ 2003. С.80-101.