97472 (Активизация исламского фундаменталисткого движения в Тунисе в конце XX века)

Размещено на http://www.allbest.ru/

Активизация исламского фундаменталистского движения в Тунисе в конце XX века

Исламское фундаменталистское движение возникло в Тунисе в конце 60-х годов и стало реакцией определенных слоев населения на рост социального неравенства, социально-экономические трудности, навязывание обществу с вековыми традициями западной культуры, западного образа жизни и моделей развития. В 1971 г. группа тунисских фундаменталистов присоединилась к официально зарегистрированной в 1970 г. Ассоциации сохранения Корана (АСК). Видную роль среди них играли преподаватель философии Р. Ганнуши и адвокат А. Муру. Вскоре после вступления в АСК их деятельность стала выходить за пределы исламского фундаментализма, приобретая политическую окраску. А. Муру, разъясняя в начале 1972 г. курс АСК, подчеркнул, что доктрина ее сторонников заключается «в неприятии всего ныне существующего, начиная с общества, которое они считают безбожным, даже если люди идут на молитву, соблюдают пост и совершают хадж, и кончая правящей партией, само членство в которой означает вероотступничество». Группа исламистов, как отмечает тунисский исследователь М. Хирмаси, была исключена из АСК после сообщения французской газеты «Монд» о том, что исламисты установили контроль над этой организацией и используют ее против правящей Социалистической дустуровской партии (СДП).

До 1978 г. фундаменталистское движение в Тунисе ограничивалось в основном обсуждением общественных и моральных проблем. Кризис в отношениях между правительством и профсоюзами в январе 1978 г. и события 26 января (жестокое подавление войсками беспорядков в столице, в результате чего, по неофициальным источникам, погибли сотни людей) вызвали заметную политизацию фундаменталистского движения. Его активисты осознали необходимость уделять большое внимание политическим и экономическим проблемам. Если в фундаменталистском журнале «Аль-Маарифа», основанном в 1972 г. и главным редактором которого был преподаватель Р.Ганнуши, в течение нескольких лет рассматривались лишь религиозные и этические проблемы, то в конце 70-х годов, как констатирует тунисский исследователь М.Хирмаси, отмечается падение интереса к ним и усиление внимания к политическим и «интеллектуально-культурным» вопросам. В 1978 г. в журнале появились статьи, направленные против марксистской идеологии и ее носителей. Сравнительный анализ содержания уроков по исламу, которые давал Р. Ганнуши в июне-июле 1980 г. и в марте-апреле 1981 г., также иллюстрирует тенденцию к политизации фундаменталистского движения. Число тем, в которых подвергалась критике политика правительства, возросло с 7 (17% от общего количества) до 23 (60,5%).

Политизации ислама способствовали также исламская революция в Иране в 1978–1979 гг. и «хлебный бунт» в Тунисе в январе 1984 г. В 1979 г. Р.Ганнуши высоко оценил значение этой революции: «Пример Ирана показывает нам, что час пробуждения наступил. Боритесь против безнравственности и идите на жертвы. Чтобы исправить других и совершить нашу собственную революцию, мы должны сами исправиться и поклоняться Аллаху».

Укреплению позиций исламистов в Тунисском университете способствовал приход в него в 1979 г. первой волны учащихся, получивших фундаменталистское воспитание в средних учебных заведениях, подвергшихся арабизации, где параллельно с этим процессом происходила индоктринация фундаменталистских идей. Эти идеи содержались в некоторых учебниках и пропагандировались многими фундаменталистски настроенными преподавателями. Процесс арабизации средней школы осуществлял министр образования М. Мзали, сам в определенной мере «разделявший фундаменталистские взгляды в области культуры» ⁴. В университетах участились столкновения между политизированными фундаменталистами и левыми. Исламисты получили поддержку со стороны властей, которые хотели покончить с доминированием левых в Тунисском университете. Фундаменталисты укрепили свои структуры, заимствуя способы и формы организации у тех же левых. Продолжая деятельность в мечетях, превратившихся в ряде случаев в центры пропаганды исламизма и вовлечения в ряды исламистского движения новых членов, исламисты распространили свое влияние и на Тунисский университет.

В октябре 1979 г. Р.Ганнуши и А.Муру создали после учредительного съезда подпольную организацию «Аль-Джамаа аль-исламия фи Тунис» (Исламское общество в Тунисе), «эмиром» которого был избран Р.Ганнуши. В апреле 1981 г. «Аль-Джамаа», принимая во внимание провозглашенный СДП курс на создание многопартийной системы, решило преобразоваться в партию «Харакат аль-джамаа аль-исламия» (Движение исламской направленности) (ДИН). По другим данным (С.Шаабан, видный общественно-политический деятель Туниса), предшественником ДИН было «Аль-Джамаа аль-исламия» (Исламское общество), учредительная конференция которого состоялась в апреле 1972 г. На пресс-конференции 5 июля руководители ДИН определили свою программу: возрождение тунисской исламской идентичности; возрождение исламской мысли для борьбы против вековой отсталости; обретение широкими массами свобод и прав; перестройка экономики на принципах социальной справедливости. Его возглавили Р.Ганнуши (председатель) и А.Муру (генеральный секретарь). В ДИН существовали два крыла – радикальное и умеренное. Сходясь в стратегической цели – построении исламского государства, они расходились в тактике. Умеренные элементы надеялись достигнуть этой цели путем постепенной исламизации общества и были готовы идти на уступки и вступать в диалог с властью. Радикальные исламисты были против каких-либо переговоров с правящей вестернизированной элитой и прибегали к насилию. Отечественные востоковеды Н.Ворончанина и С.Бабкин называют Р.Ганнуши и А.Муру лидерами соответственно радикального и умеренного течений ДИН (с 1989 г. «Ан-Нахда» – Возрождение). В статьях в журнале «Жен Африк» Р.Ганнуши наряду с А.Муру представлен как лидер умеренного крыла. С нашей точки зрения, ответ на вопрос, к какому направлению принадлежал Р.Ганнуши, неоднозначен. До прихода к власти Бен Али в 1987 г. Р.Ганнуши в практической деятельности занимал радикальную позицию, призывал бороться против светского вестернизированного бургибистского режима. В теории он придерживался умеренных взглядов, поддерживал принципы демократии и многопартийности, которые, однако, по его мнению, нельзя было реализовать, не устранив диктаторский правящий режим. Когда Бен Али сместил Х.Бургибу, выразил намерение перейти к политике либерализации и демократизации, к политическому плюрализму и сделал некоторые шаги в этом направлении, Р.Ганнуши заявил о готовности ДИН («Ан-Нахды») уважать законы страны.

Другие исламистские радикалы, в том числе в «Ан-Нахде», по-прежнему отвергали какой-либо компромисс с правительством. После 7 июня 1989 г. (отказ в легализации «Ан-Нахды») Р.Ганнуши перешел на радикальные позиции. В марте 1991 г. он, находясь в Лондоне, призвал тунисцев к всеобщему восстанию против режима Бен Али.

В исламистском движении активно и постоянно участвует прежде всего молодежь, лицеисты и студенты. Удельный вес исламистов среди студентов составлял около 30%⁸. М.Хирмаси, проведя социологическое обследование в начале 70-х годов, обратил внимание на то, что в этот период среди тунисских «интегристов» преобладали уроженцы более развитых областей Сахиля-Сфакса (38%), г. Туниса (29%), а не относительно отсталых в экономическом отношении южных и центральных (23%) и северо-западных областей (7%). Парадоксально, но Н.Ворончанина в своей работе по Тунису, игнорируя или не замечая этот вывод М.Хирмаси, пишет следующее: «Социологическое обследование позволило М.Хирмаси сделать также вывод о том, что среди фундаменталистов преобладают выходцы из экономически отсталых и отдаленных центральных и южных районов. По его данным, они составляют 66% членов движения (66, с.52)». В оригинале, откуда Н.Ворончанина взяла цифру 66%, говорится следующее: «Если учитывать только нашу группу, 71% членов присоединились к ДИН в 1976–1980 гг. Среди этих молодых людей, 88% были выходцами из сахильского региона и 66% из южных и центральных районов». Во французском журнале, как видно из текста, сделана опечатка, и непонятно, почему Н. Ворончанина выбрала цифру 66% и проигнорировала цифру 88%. Доказывая свой тезис, она вновь ссылается на данные, приведенные М. Хирмаси в своей работе: среди арестованных в 1981 г. исламистских активистов 33% были родом из Туниса, 21% – из Сахиля-Сфакса, 44% – из южных и центральных районов и 2% – из северо-восточных районов страны.

Однако Н. Ворончанина игнорирует комментарий М. Хирмаси к этим цифрам. Относительное преобладание среди арестованных выходцев из южных и центральных районов М.Хирмаси объясняет тем, что эти районы были связаны с юсефистами (Салах бен Юсеф был руководителем консервативного течения в партии Новый Дустур) и их население всегда подозревалось в приверженности панарабизму. Поэтому им уделялось особое внимание со стороны правоохранительных органов. Вместе с тем М.Хирмаси признает, что исламистское движение не было исключительно городским движением, что оно имело значительную социальную базу в сельской местности северных и южных районов.

М. Хирмаси на основе обследования группы исламистов делает вывод, что почти все они происходили из бедных слоев, в лучшем случае из семей служащих со скромным жалованьем. В большинстве случаев родители одобряли участие их детей в исламистском движении. Лишь те родители, которые были служащими, решительно возражали, опасаясь репрессий со стороны властей. Наиболее широко исламисты были представлены на факультете естественных наук, медицинском факультете и в Национальной инженерной школе. Однако руководящую роль чаще играли уже дипломированные специалисты: врачи, экономисты, инженеры, адвокаты, выпускники Зейтунского университета, школьные учителя, проработавшие ряд лет по своим специальностям. Например, в середине 80-х годов Р. Ганнуши и А. Муру было соответственно 55 и 40 лет. Среди группы арестованных в 1981 г. исламистских руководителей 75% составляли преподаватели средней школы и студенты, 25% – мелкие служащие и технические специалисты. Социальную базу исламистов составляли также мелкая буржуазия, финансировавшая исламистское движение, ремесленники. Отмечая значительное число девушек в исламистском движении, М. Хирмаси считает его вдвойне парадоксальным, если принять во внимание пассивность женщин в профсоюзах и «антифеминистскую» направленность исламистской идеологии.

Наблюдатели обращают внимание даже на такую внешнюю деталь, как одежда: если на факультете гуманитарных наук девушки часто носили джинсы, то на факультете естественных наук – нередко хиджаб и длинное платье. Однако большинство женщин опасались прихода к власти исламистов, которые могли бы ограничить их права. Еще в августе 1956 г. был принят кодекс законов о браке и семье, отменивших дискриминацию женщин. Они получили политические права и с 1957 г. участвовали в выборах. Поэтому Бен Али мог рассчитывать на их поддержку в борьбе против исламистов.

Права женщин были еще больше расширены при Бен Али с принятием в августе 1992 г. закона, в соответствии с которым, в частности, женщины получили возможность самостоятельно получать паспорт, а нарушение прав женщин каралось законом. Они в период правления Бен Али все более активно участвовали в общественно-политической жизни. Если в голосовании на парламентских выборах 1989 г. участвовало 260 тыс. женщин, в 1994 г. – уже один миллион. Четверть всех тунисских судей в конце первой половины 90-х годов составляли женщины. В 2002 году женщинам принадлежали 11,5% мест в парламенте и 20,5% в муниципальных советах.

Как уже отмечалось, исламисты активнее действовали на факультетах естественных наук и медицинском и в Национальной инженерной школе. По-видимому, объяснение следует искать в том, что на факультете гуманитарных наук студенты больше испытывают влияние западной культуры. Кроме того, на факультете естественных наук, медицинском факультете и в Национальной инженерной школе большинство студентов, как отметил премьер-министр М.Мзали, составляли выходцы из семей с небольшими доходами.

Исламисты имели некоторую опору в армии и силах безопасности. В начале 80-х годов внутри армии действовала Партия исламского освобождения. Она была раскрыта, и ее члены были репрессированы в январе 1983 г. Многие тунисцы утверждали, что быстро усиливавшаяся организация ДИН представляла «самую серьезную опасность режиму Х.Бургибы со времени его прихода к власти в 1956 г.». В мае 1991 г. в ходе кампании по борьбе с исламистами были арестованы более 100 членов сил безопасности.

Главными идеологами тунисского исламистского движения были Р.Ганнуши и А.Муру. В сентябре 1980 г. была опубликована работа Р.Ганнуши «Вестернизация и жестокая диктатура» ²². В ней подчеркивается, что большая часть политических систем арабского и всего исламского мира берет за образец западную модель развития, капиталистическую или социалистическую. Модернизации такого типа обречены на неудачу. Правящая элита не имеет культурных корней, обладает поверхностными представлениями о Западе, она рассматривает его как военный и политический фактор и не учитывает цивилизационного аспекта. Элита полагает, что ислам находится в упадке, что он не способен предложить адекватную модель развития. Массы утратили энтузиазм, свойственный им в годы борьбы за независимость. Они впадают в апатию или отчаяние и готовы пойти за тем, кто призывает к восстанию. Что остается делать, спрашивает Р.Ганнуши, правящей вестернизированной элите, которая отвергла свою национальную культуру и остается изолированной? Эта элита, оторванная от широких масс, их культуры и интересов, полагается лишь на репрессии. Она отменяет политические свободы, создает репрессивный режим, формирует новый класс, пользующийся привилегиями, укрепляет связи с международными финансовыми организациями и западными державами ради самосохранения.

Однако из этого анализа Р.Ганнуши делает неожиданный, парадоксальный призыв не к революции и не к созданию исламского государства, а к демократии: единственное требование – эта демократия должна соответствовать понятиям и специфическим интересам данного общества. Идеи свободы и равенства появились в Европе. «Как можно говорить о свободе и равенстве в исламском мире без тщательного изучения нашей культуры, стержнем которой является ислам, и без определения его ценностей в этой культуре? Обсуждение проблемы свободы и равенства – это больше не набор лозунгов, а поиск новой цивилизационной модели, которая возникает на основе одновременно нашей мусульманской религии и достижений нашего века. Я имею в виду под исламом не ислам периода упадка, а ислам как глобальную революцию против деспотизма, эксплуатации и зависимости всех форм, как настойчивый призыв к материальному и моральному прогрессу». Идеальное исламское общество – это общество не столько «золотого века» мусульманской цивилизации, прошлого, сколько будущего.