97153 (США и Великобритания)

США и Великобритания

Англо-американские отношения, получившие с легкой руки У. Черчилля определение «особых отношений», постоянно находятся в сфере внимания англо-американской историографии. За послевоенные годы сложилось несколько направлений в историографии этого вопроса.

В 50-е годы господствовало направление, позднее названное «традиционалистским», которое рассматривало всю историю англо-американских отношений в розовых тонах. На авторов этого направления оказал большое влияние У. Черчилль, прежде всего его шеститомная «Вторая мировая война».

Один из представителей этого направления, британский историк Г. Аллен, писал в 50-е годы, что вся история англо-американских связей с ХVIII в. была историей «мужания дружбы и отличалась «постоянным и твердым развитием от недоверия к сердечности». Аллен отрицает наличие серьезных противоречий между двумя странами даже в период формирования доктрины Монро и во время Гражданской войны в США. Так, он считает, что лишь господство Великобритании на морях обеспечило невмешательство европейских держав в эту войну.

В 60–70-е годы утвердилось так называемое «ревизионистское» направление, более взвешенно подходящее к оценке англо-американских отношений. Большинство его представителей считают, что «особые отношения», если они вообще существуют в реальности, имеют точкой отсчета лишь вторую мировую войну. В последние годы в исторической литературе заговорили уже и о постревизионистском направлении.

Все это приводит к довольно активной полемике между буржуазными историками. За последние 10–15 лет на первый план выдвинулось несколько проблем, относящихся к периоду 1917–1945 гг. Это характер отношений двух держав между двумя мировыми войнами, место этого периода в истории их связей, роль политики США и Великобритании в международных отношениях в предвоенные годы, прежде всего в политике «умиротворения» фашистских агрессоров. Специальное внимание привлекают также различные аспекты англо-американского сотрудничества в годы второй мировой войны, а также проблема сползания к «холодной войне» на завершающем этапе борьбы с фашизмом.

Практически все авторы, обращающиеся к анализу отношений Великобритании и США, в той или иной степени говорят об их особом характере. В их «исключительности» они, как правило, не сомневаются. Так, оксфордский исследователь Э. Кэмпбелл отмечает: "Существует уверенность, что Великобритания и Соединенные Штаты в каком-то смысле естественные или же «предопределенные» союзники, что они просто обязаны сотрудничать лучше и легче, чем другие государства, Эта убежденность, говоря коротко, основана на слепой вере, что существуют какие-то особые англо-американские отношения".

В основе этого подхода к отношениям Великобритании и США, с точки зрения большинства современных англо-американских исследователей международных отношений, лежит значительная историческая близость этих государств. Известный оксфордский американист Г. Николас указывает на единое англосаксонское происхождение большой части их населения, единство языка, общее историко-культурное наследие, в частности особая «англосаксонская политическая культура». На общность происхождения и этнокультурных традиций указывают также Дж. Болл, Э. Тэрнер и Т. Эндерсен.

На основании этих факторов, по мнению Николаса, вырабатывается «единый склад мышления, схожий стиль действия и реакции на события, проявляющиеся как на общенациональном, так и на правительственном уровнях». В качестве Примера подобной схожей реакции Николас называет изоляционизм, под которым он понимает господство во внешнеполитической доктрине обоих государств идеала «осознанного уклонения от внешних контактов», а также веру в собственное предназначение.

Так, Великобритания ощущала себя призванной распространить идеи конституционализма и свободы в Европе, а в своей империи – принципы патерналистской опеки и подготовки к самоуправлению. Соединенные Штаты, в не меньшей степени ощущали) свое внешнеполитическое «призвание». В начале это мессианское чувство нового государства, основанного на всеобщем принципе справедливости и свободы, которое должно стать предвозвестником некоего глобального объединения, созданного по его образу и подобию», а затем это ощущение переросло в обязательство распространить свои принципы по всему Миру. По мнению Николаса, внешнеполитические доктрины обоих государств объединяет стремление к их моральному обоснованию.

Подобное сходство, продолжает автор, предопределяет взаимопонимание обоих народов, и в итоге между ними практически никогда не было серьезных противоречий, а если таковые и встречались, их удавалось быстро и относительно легко урегулировать.

В последние годы некоторые исследователи начинают ставить под сомнение столь оптимистическое объяснение развития англо-американских отношений, которое, как уже отмечалось, восходит к известной концепции У. Черчилля о союзе двух великих англоязычных народов, призванных спасти западную цивилизацию.

Так, британский исследователь Джон Бейлис отмечает, что при всей важности факторов происхождения, языка, культуры только с их учетом невозможно обосновать исключительность англо-американских связей. Соединенные Штаты, например, имели источником формирования своей культуры целый комплекс национальных культур, среди которых британская – лишь один, хотя и наиболее существенный компонент.

Великобритания же, в свою очередь, связана единством культуры, происхождения и языка с Канадой, Австралией, Новой Зеландией и Южной Африкой в не меньшей, если не в большей степени, чем с США. Необходимо, следовательно, искать другие факторы, определяющие исключительность англо-американских отношений. Среди них основное место Бейлис уделяет взаимной заинтересованности друг в друге, «Политический расчет, – пишет он, – часто является определяющей причиной для сотрудничества, в то время как общность истории и культуры способствует оправданию этого расчета и обеспечивает дополнительную сердечность и близость, которые помогают укреплению союза».

Несколько иное объяснение близости Великобритании и США дает еще один британский историк, Дэвид Рейнолдс. «В ряде отношений, – пишет он, – Великобритания и США являются развитыми державами со схожими политическими традициями и общими политическими интересами в поддержании международного статус-кво и в этом отношении они противостояли развивающимся промышленным державам, которые требовали иного положения в мире, соответствующего их экономической мощи и военному потенциалу. В известном смысле Британия и США были «имеющими» странами, которые противопоставили себя «не имеющим». «Однако в другом отношении, – продолжает Рейнолдс, – Соединенные Штаты также были» не имеющими» по сравнению с ослабленным, но, тем не менее, все еще преобладающим глобальным положением Великобритании».

Образно говоря, это был союз старого, уже насытившегося хищника и молодого, еще не успевшего насытиться. В этих условиях «для Великобритании идея «особых отношений» была по преимуществу реакцией на свою собственную слабость. Уже с 1890-х годов из всех конкурентов Великобритании Соединенные Штаты в наименьшей степени угрожали ее жизненным интересам и, если сравнивать возможные потери, являлись наиболее вероятным союзником, особенно при наличии сходства языка и культуры».

Однако, несмотря на все перечисленные выше причины, предопределявшие «особые отношения» между Великобританией и США, их связи на протяжении большей части рассматриваемого нами периода не определяются Рейнолдсом, да и другими авторами, как наиболее благоприятные. Подобная точка зрения, к которой с редким единодушием приходят все без исключения авторы, также восходит к мнению Черчилля, который писал, что после относительно тесного сотрудничества США и Великобритании в годы первой мировой войны, в межвоенный период обе эти страны совершенно безрассудно шли собственным путем».

Большинство исследователей дают сходное объяснение этому факту. Прежде всего, отмечается, что уже в самом сотрудничестве США и Великобритании в период первой мировой войны содержались элементы дальнейших разногласий. С этим тезисом вынужден согласиться даже такой апологет «особых» англо-американских отношений, как Г. Николас. В стиле своих построений, он, разумеется, идеализирует цели Соединенных Штатов в войне, заявляя, что они были единственной воюющей державой, которая не преследовала в войне никаких эгоистических интересов. «Ее война была целиком идеалистической», пишет Николас. Он подробно перечисляет различные аспекты сотрудничества между двумя державами после вступления США в войну весной 1917 г.

Основы такого сотрудничества были заложены еще в первые годы войны, когда, по мнению автора, большинство американцев сразу и безоговорочно встали на сторону Антанты, и политика нейтралитета, проводившаяся президентом В. Вильсоном, не пользовалась популярностью. Том не менее Николас не может не признать, что итоги войны мало способствовали продолжению англо-американского сотрудничества.

Главное объяснение этого положения Николас видит в личной неприязни между Д. Ллойд Джорджем и В. Вильсоном, которая особенно сказалась на Парижской мирной конференции. Такое положение он противопоставляет тесному личному сотрудничеству У. Черчилля и Ф. Рузвельта в годы второй мировой войны. Далее Николас указывает на недовольство в США итогами войны, a также на такие поводы для разногласий, как вопрос о Лиге наций, проблема выплаты военных долгов и репараций. Подробно останавливается автор и на различиях в идеологической сфере, усилившихся после первой мировой войны.

Как на показатель этих различий он указывает на существенную разницу между партийно-политическими системами обеих стран, особенно ярко проявившуюся в первые годы после мировой войны, когда в Великобритании, в отличие от США, сложилась партийная система консерваторы – лейбористы, ориентированная по классовому признаку. Что особенно важно для понимания развития англо-американских отношений, лейбористская партия перешла в межвоенный период на антиамериканские позиции. «В Америке же, – продолжает Николас, – связи с Великобританией в период войны были достаточно тесными, для того чтобы породить разногласия… Обе страны вынесли из войны ощущение преданных идеалов… Консервативные элементы в Великобритании оказались еще дальше от этики американского бизнеса 20-х годов, в то время как новаторские тенденции британского социализма почти не находили отклика среди американских либералов».

О взаимном недовольстве как о главной причине охлаждения в англо-американских отношениях после первой мировой войны пишет и Д. Рейнолдс. Другой британский историк, Пол Кеннеди на первый план выдвигает обострение англо-американского военно-морского соперничества, в котором Великобритания не смогла выдержать соревнование с США и была вынуждена согласиться на принцип равенства в военно-морских силах».

Среди факторов, отрицательно влиявших на англо-американские отношения в межвоенный период, большинство авторов отмечают и экономические проблемы. Так, Рейнолдс указывает на проблемы внешней торговли, особенно в Латинской Америке, конкуренцию в морских перевозках, борьбу валют, тарифную войну. По всем этим направлениям, подчеркивает он, США теснили Великобританию.

По мнению британского экономиста Б. Роуленда, новые проблемы принес для англо-американских отношений и экономический кризис 1929–1933 гг., выход из которого Великобритания и США искали по-разному. Великобритания делала ставку на протекционизм, имперские преференции, девальвировала фунт стерлингов, в то время как администрация Рузвельта ратовала за открытый рынок, стремилась стабилизировать доллар. Дальнейшее ослабление англо-американских связей в годы кризиса констатировал Николас. В то же время высказывалась и такая точка зрения, что одни экономические осложнения не могли привести к их ослаблению. Американский историк Э. Оффер ссылается на факт усиления экономического соперничества США и Великобритании в 30-е годы как на пример того, что неурядицы такого рода не могут вызвать войну или даже существенно сказаться на внешней политике государства.

В межвоенный период США и Великобритания почти не сотрудничали между собой, что, по мнению Николаса, стало «главной причиной второй мировой войны. «Соединенные Штаты, – пишет он, – в 20–30-е годы со всей решимостью стремились ввести самоограничения на свое политическое и военное могущество. В результате они лишь отодвинули тот день, когда их мощь была продемонстрирована всему миру, и тем самым ухудшили положение в мире… Они со всей очевидностью показали свое непонимание ответственности, проистекающей из силы».

Это торжество изоляционизма рассматривается рядом исследователей как одна из основных причин политики «умиротворения» агрессора, которую проводила в Европе Великобритания. Так, уже упоминавшийся выше Пол Кеннеди утверждает, что именно изоляционизм США заставил Великобританию существенно ограничить свои обязательства на Европейском континенте и, следовательно, встать на путь умиротворения Германии. С изоляционизмом США и приходом к власти в Великобритании политиков, стремившихся, во что бы то ни стало, избежать новой мировой войны, связывает политику умиротворения и Николас. Он, однако, при всем желании не в силах оправдать этот курс и объясняет его тем, что» две демократические державы были как бы зачарованы и, имея совпадающие интересы и идеалы в отношении международного сообщества, спокойно смотрели, как оно рушится и не предпринимали ничего, чтобы спасти положение». Вину за все это Николас возлагает, прежде всего, на Ф. Рузвельта и Н. Чемберлена.

Подробнее тезис о роли Ф. Рузвельта и Н. Чемберлена в проведении политики умиротворения разрабатывается в работах лондонского историка Доналда Уатта. По его мнению, Чемберлен прекрасно понимал, что без помощи США невозможно рассчитывать на победу в новой европейской войне. В то же время он не очень доверял американцам и, главное, не собирался идти им на уступки ради завоевания их поддержки. Рузвельт, по мнению Уатта, недооценивал опасность войны, считая главной опасностью милитаризм и бремя, налагаемое им на мировую экономику. Кроме того, Рузвельт был плохо информирован о событиях в Европе, недостаточно понимал их специфику. Так, лично он не знал ни одного из крупных европейских лидеров, питал предубеждение к британскому консерватизму, не верил профессиональным дипломатам.

В итоге большинство инициатив, с которыми он выступал во второй половине 30-х годов, были малореальны, а его позиция в период Мюнхена квалифицируется Уаттом как одна из основных причин уступки Гитлеру Судетской области. В то же время, подчеркивает Уатт, значительная часть вины лежит и на Чемберлене, который, не считая США европейской державой, стремился отстранить их от решения европейских политических вопросов. Предполагая, что помощь США обойдется для Великобритании и ее империи слишком дорого, он хотел ограничить их роль в европейских делах одними лишь заявлениями.