95847 (Германский аспект внешней политики США в освещении буржуазной историографии ФРГ 70-х – начала 80-х годов), страница 4

В 70-е годы в западногерманской историографии оформились два основных направления в интерпретации внешней политики США в 1933–1941 гг. в целом, и ее германского аспекта в частности. Одно из них сформировалось явно под влиянием радикального направления в американской исторической науке, возглавляемого У. Уильямсом. Ведущей фигурой этого направления в историографии ФРГ стал Г.-Ю. Шредер, еще в 1970 г. выпустивший книгу "Германия И Соединенные Штаты 19331939: Экономика и политика в развитии германо-американских противоречий". В ней он изложил свои взгляды как на внешнюю политику США, так и на характер американо-германских противоречий, как производных, в частности, от генеральной линии политики Вашингтона. По его мнению, "американская внешняя политика в общем и целом подчинена экономическим движущим силам". Поэтому "американская политическая доктрина, писал он же в одной из статей, – являлась краеугольным камнем американской внешней политики". В отличие от целого ряда историков на Западе, в том числе и западногерманских, объясняющих обострение американо-германских противоречий в 30-е годы "крайностями" внутренней и внешней политики нацистов, бросивших вызов "идеалам США", идеологической агрессией" третьего рейха" в Западном полушарии и даже исключительно личной неприязнью президента Рузвельта к нацистским лидерам. Г.-Ю. Шредер приходит к выводу, что в основе этих противоречий лежала ожесточенная борьба за рынки сбыта и источники сырья в различных регионах земного шара, особенно в Латинской Америке, а "германо-американские отношения, прежде всего, определялись экономическими факторами".

Монография Г.Ю. Шредера вызвала оживленные отклики в различных странах. Отмечались ее достоинства, связанные, прежде всего, с исследованием внешнеэкономического аспекта американо-германских противоречий, которые длительное время рассматривались на Западе излишне односторонне, в основном под углом зрения развития дипломатических отношений; вместе с тем в концептуальном отношении она подверглась критике как в марксистской, так и в буржуазной историографии. При этом обращалось внимание, прежде всего, на абсолютизацию экономических компонентов, приведших к отождествлению внешней политики и внешнеэкономической экспансии, на замыкание в рамках схемы "совпадения экономических и внешнеэкономических факторов", что в конечном счете привело к слабому учету политико-силовых поворотов и полному игнорированию стратегических элементов в политике Рузвельта. Немалые возражения, хотя и не столь однозначные, вызвала также концепция Г.-Ю. Шредера о "неизоляционистском" характере и содержании внешней политики американского правительства. По мнению Г. Мольтманна, наиболее характерной чертой работы Г.Ю. Шредера является "экономический детерминизм".

Другое направление в западногерманской историографии, разрабатывающее внешнюю политику США в 30-е годы, сложилось в основном к середине 70-х годов. Его также не обошло влияние школы У. Уильямса, но оно возникло, прежде всего, в ходе полемики с подходом к внешней политике с позиций экономического детерминизма. Один из наиболее видных представителей этого направления в историографии ФРГ Д. Юнкер в книге "Неделимый мировой рынок: Экономические интересы во внешней политике США 1933–1941" выразил согласие только с одним тезисом школы У. Уильямса – о глобальном характере экономических интересов США в период правления администрации Рузвельта, т.е. лишь частично принял тезис о "неизоляционистском" характере внешней политики Соединенных Штатов в 30-е годы. По мнению Л. Юнкера, ссылка на "торгово-политический интернационализм США" не может служить опровержением тезиса об изоляционистском характере американской внешней политики, "ядро которой составляла изоляция от политики союзов".

Как отмечал профессор Уорикского ун-та У. Зауттер, Д. Юнкер также оспаривает правомерность известного тезиса У. Уильямса о том, что экономические причины в решающей степени определяли политику США, и в особенности их вступление во вторую мировую войну. Действительно, Д. Юнкер полагает, что экономический вызов, брошенный США "третьим рейхом", определенно повлиял на решение Соединенных Штатов принять участие в войне, но лишь вследствие" безграничного экспансионизма гитлеровской системы политического господства, которая грозила повлечь за собой глобальные экономические последствия".

Разумеется, направление, представленное Д. Юнкером, Б. Мартином и некоторыми другими историками ФРГ, весьма критически внешнюю политику США 1933–1941 гг., отличает не только полемика со школой У. Уильямса и его западногерманскими последователями. Д. Юнкер и его коллеги отнюдь не склонны недооценивать роль экономических факторов в формировании внешнеполитического курса США, более того, они придают им глобальные масштабы, но наряду с другими, не менее глобальными мотивами – политическими, идейными и военно-стратегическими. Так, например, Д. Юнкер считает вполне "уместным" употребление понятия "глобализм" При характеристике планов и намерений интернационалистов, возглавляемых Рузвельтом, причем отнюдь не только в экономическом контексте. Важнейшая черта данного направления в современной западногерманской историографии – это отражение того факта, что "США вступили во вторую мировую войну не только потому, чтобы опередить нападение Гитлера, планирующего завоевание мира,… а чтобы тем самым защитить позиции мировой державы в буквальном смысле".

Для того чтобы понять, насколько далеко представители этого направления ушли в интерпретации внешней политики США на протяжении почти 20-летнего периода, сопоставим несколько оценок американского изоляционизма, В. Бес-сон писал в 1964 г. о "невротическом нейтралитете", проявление которого "тем удивительнее, что к этому времени агрессивная динамика европейского фашизма уже довольно отчетливо была заметна". В 1978 г. Э. Ангерманн характеризовал внешнюю политику США в 30-е годы Как проявление "национального эгоизма", правда, делая оговорку, что за этим не скрывается морально-ценностный аспект. Однако в 1981 г. Б. Мартин констатировал, что американская политика нейтралитета "в Действительности служила осуществлению всемирных национально-эгоистических притязаний на гегемонию".

Как отмечают западногерманские исследователи, сначала современники, а затем и историки пришли к серьезно отличающимся оценкам как внешней политики администрации Рузвельта, так и ее германского аспекта. Одна историческая школа называет президента США "поджигателем войны", тогда как другая инкриминирует ему соучастие в политике "умиротворения". В действительности, разнообразие оценок и мнений позволяет вычленить значительно большее число подходов историков ФРГ к политике США этого периода.

Так, некоторые из них считают, что американское правительство стремилось "противопоставить… фашистским державам функционирующий механизм коллективной безопасности". Э. Ангерманн более критичен в суждениях; он полагает, что интерпретация внешней политики США в первые годы президентства Рузвельта не может быть связана с понятием "коллективная безопасность", т.к. "попорот в американской внешней политике от доктринарного нейтрализма к концепции "коллективной безопасности" был крайне медленным и сложным процессом, а сам Рузвельт при этом не представлял собой дальновидного и целеустремленного лидера, каковым его охотно изображает легенда".

Хотя в западногерманской историографии в последние годы и появилось робкое признание того факта, что успешно "противостоять национал-социалистской опасности возможно было только в рамках коллективной системы безопасности…". Однако само это понятие, а также причины неудачи курса на создание эффективной системы коллективной безопасности, трактуются буржуазными историками ФРГ весьма односторонне. Так, К. Швабе пишет о некоем" едином западном оборонительном фронте против Гитлера", решающей причиной невозможности создать который "были глубокие различия в оценке международного положения, в дипломатической тактике, и, в конечном счете, в способности дипломатического маневрирования, отделявшие Америку от западноевропейских держав".

Большинство истериков ФРГ подвергают резкой критике американские законы о нейтралитете, принятые конгрессом США в 30-е годы, как поощрявшие экспансионистскую политику держав "оси" в Европе и Азии, но лишь немногие авторы, да и то косвенно и весьма непоследовательно, определяют политику США в отношении Германии до 1938 г. как поддержку "умиротворения", или терпимость к нему, что было характерно для Англии и Франции. В связи с этим вполне понятна отрицательная реакция некоторых западногерманских историков на своего американского коллегу профессора Бостонского ун-та А. Оффнера, выпустившего еще в конце 60-х годов книгу "Американское умиротворение: Внешняя политика Соединенных Штатов Америки и Германия, 1933–1938", получившую в целом положительную оценку в советской историографии. А. Оффнер Продолжает отстаивать и в более поздних работах эту точку зрения: "С 1933 по 1940 г., – пишет он, – Соединенные Штаты сделали, как они считали, все, что могло "умиротворить" Германию политически и экономически…".

Отвергая тезис об американской политике "умиротворения Германии, историки ФРГ предлагают взамен целый набор вариантов. В. Линк считает, что США, стремясь к установлению "рабочих отношений" с нацистской Германией, сделали старку На политику экономического сдерживания, которая была связана с желанием найти политический modus vivendi с "третьим рейхом". Г.-Ю. Шредер, в свою очередь, для характеристики американской политики вводит понятие "экономического умиротворения", которое, по его мнению, не только не имело ничего общего с британской политикой "умиротворения" агрессоров, принципиально отличаясь от последней, но осуществлялось как внешнеэкономическая концепция "сознательно" противопоставленная "национал-социалистической экономической и… политико-идеологической экспансии".

В специальной статье, посвященной отличию американской политики "экономического умиротворения" от английской накануне второй мировой войны, Г.Ю. Шрёдер детально обосновал и развил эту точку зрения. По его мнению, американская "контр-политика" развивалась уже в то время, когда не было и речи об угрозе безопасности США в военно-стратегическом плане. Она сформировалась под влиянием национал-социалистского экономического наступления на рынках Южной Америки и Юго-Восточной Европы. Поэтому в то время как британская концепция" экономического умиротворения" стремилась к политической разрядке путем экономических уступок "третьему рейху", дипломатия США своей активной "контр-политикой" в экономической сфере хотела лишить нацистский режим экономической базы агрессии. Американский вариант "экономического умиротворения" "также включал в себя ликвидацию политической напряженности экономическими средствами, но как раз не посредством уступок, а путем нажима".

Исходя из этого, Г.-Ю. Шрёдер считает возможным предположить, что британская и американская концепция "экономического умиротворения "могут быть интерпретированы как расходящиеся стратегии внешней политики", и констатировать, что обе державы "не осуществляли однородной политики в отношении Германии…". Причем, если Г.Ю. Шрёдер считает, что наступил момент, когда "экономическое умиротворение" было признано Вашингтоном как неэффективное средство борьбы с экспансией нацистской Германии, и эта борьба стала вестись с опорой на стратегические ресурсы США, то Б. Мартин констатирует, что в отношении Японии "экономическое умиротворение" осуществлялось вплоть до самого последнего момента, т.е. до нападения Японии на Перл-Харбор.

Не все западногерманские исследователи разделяют тезис и о специфическом американском варианте "экономического умиротворения" нацистского рейха. По мнению К. Швабе, "на практике дело никогда не доходило до американского" экономического умиротворения" гитлеровской Германии. Напротив! Экономические отношения после прихода Гитлера к власти пришли в упадок столь быстро в такой мере", что "фактически между США и Германией разразилась разновидность торговой войны". Д. Юнкер полагает, что правительство Рузвельта, несмотря не явно недостаточное вооружение страны, "никогда не было вынуждено идти в Европе или в Азии на политику "умиротворения", т.к. США отделены как от одного, так и от другого континента двумя океанами, и в отличие от Франции и Англии угроза их существованию не являлась "актуальной". Эту точку зрения разделяют и некоторые представители буржуазной историографии других стран.

Отвергая различные аспекты концепций как об изоляционистском характере внешней политики США в 30-е голы, так и об американском варианте "умиротворения" агрессоров, некоторая часть историков ФРГ должна была так или иначе прийти к какой-то логически обоснованной трактовке политики администрации Рузвельта, как-то объяснить "отсутствие прямых дипломатических акций со стороны Вашингтона в отношении гитлеровской Германии до конца 1938 г." и "длительную агонию" американского изоляционизма в 1939–1941 гг. Именно эту функцию взяла на себя интерпретация внешней политики США 30-х – начала 40-х годов через призму тезиса о ее глобалистско-гегемонистском характере, находящая все большее число приверженцев среди западногерманских исследователей. В. Линк говорил об этом еще полунамеком, заметив, что правительство Рузвельта не только не могло, но и не хотело "трансформировать свою экономическую мощь в политические действия" и что предпосылки для сотрудничества между Лондоном и Вашингтоном были созданы только тогда, когда политика Великобритании потерпела фиаско.

Г.Ю. Шрёдер достаточно откровенно пишет в этой связи, что США не только осуществляли "стратегию сдерживания" в отношении "третьего рейха", но и использовали "слабости британской позиции, чтобы вступить в наследование британской империей". Эту же мысль развивает В. Мартин, который считает, что изоляционистская внутриполитическая оппозиция курсу Рузвельта не в достаточной степени объясняет политику промедления США. По его мнению, "интервенционистская глобальная стратегия правительства Рузвельта возникла из национальных, политически и экономически мотивированных соображений безопасности; она решительно боролась с державами "оси", но и не вязалась с альтруистическим партнером политически родственных систем". Д. Юнкер раскрывает содержание этой политики глобализма, как особенности внешней политики США этих лет. Как он считает, "глубоко укоренившийся в истории США "либеральный глобализм" соединился с новым, обусловленным развитием военной техники и оценкой целей держав" оси" военным глобализмом". Д. Юнкер продолжает эту мысль и делает вывод, что "военный глобализм был новым, но во время второй мировой войны и особенно после нее стал доминантой в определении национальных интересов США.

При столь различающейся интерпретации историками ФРГ Характера внешней политики США в 1933–1941 гг. и ее германского аспекта неизбежно возникает вопрос о целях этой политики. Здесь мы сталкиваемся с точками зрения, преимущественно обосновывающими "но нарастающей" претензии США на мировое лидерство или даже гегемонию.

К. Швабе, имеющий явную склонность оперировать в своих выводах "духовными" категориями, считает, что "цепью Рузвельта было воспитание американцев в духе "всемирно-политического мышления и чувства ответственности". Д. Юнкер достаточно определенно ведет речь о защите позиций мировой державы как важнейшей цели этого периода. Доцент Рурского ун-та в Бохуме В. Хельбих констатирует "уверенную поступь при создании прочного фундамента не ограничивающейся – экономическим сектором американской мировой политики".