95847 (Германский аспект внешней политики США в освещении буржуазной историографии ФРГ 70-х – начала 80-х годов), страница 3

Рассмотрение политики США начала 30-х годов в отношении веймарской Германии в контексте ее международных связей и влияния на нее мирового экономического кризиса позволило ряду западногерманских исследователей прийти к небезынтересным выводам. Например, Г. Цибура полагает, что падение доминирующих позиций Соединенных Штатов в мировой капиталистической экономике под влиянием кризиса и его масштабы в самих США, привели американские правящие круги полностью переключиться на преодоление разрушительных последствий кризиса. Причем этот переход был предпринят без какого-либо учета возможного влияния "сомоизоляции" США па мировую экономику и международные отношения. Подобный "изоляционизм", именуемый Э. Ангерманном" национальным эгоизмом", дал основание участникам симпозиума в Аугсбурге, посвященного международным отношениям в период мирового экономического кризиса, вести речь о "жалкой картине американской внешней политики".

Падение американского влияния в Европе больше всего затронуло Германию, перед "ревизионистской динамикой" внешней политики которой был открыт "простор для свободы действий", что не могло не сказаться на состоянии американо-германских отношений. Но, как отмечает

П. Крюгер, имела место и обратная зависимость. Под "грудой обломков германо-американских отношений было похоронено также американское влияние, которое раньше проявлялось с такой необычайной силой. Но теперь, – пишет он, – когда немцы не придавали повышенного значения ни деньгам, ни благосклонности США-, оно также рухнуло". Вне зависимости от того, какая из этих двух тенденций была ведущей, в историографии ФРГ, можно сказать, закрепилось представление, что "американо-германским отношениям выпало определяющее значение" в развитии Версальской системы.

Как же оценивают итоги американской политики "стабилизации" в веймарской Германии историки ФРГ? В освещении этого вопроса нет сколько-нибудь заметных расхождений во мнениях, хотя последнее отнюдь не означает, что все или хотя бы большинство авторов предлагают всестороннее рассмотрение проблемы. Для них скорее характерен констатирующий подход. Наиболее типичная для западногерманской историографии оценка выглядит так – "крах международной экономической системы", подготовленный в значительной степени финансово-экономической и политической стратегией США, обусловил односторонний ревизионизм 30-х годов".

Некоторым работам, например Г. Цибуры, присущи немалые противоречия в оценке американской политики этого периода. С одной стороны, он выделяет "позитивный аспект" зависимости Веймарской республики от американского капитала, что якобы" ограничивало возможности использования экономического потенциала в целях германской политики ревизий". Но с другой, – хотя и с некоторыми оговорками, он констатирует: "Парадоксальным образом и; несомненно, без всякого умысла США все-таки способствовали, через политическое усиление Германии, закладыванию основ активной политики ревизий".

Более глубоко и разносторонне, хотя тоже не всегда последовательно, подытожил политику США в отношении веймарской Германии в своих работах В. Линк. С его точки зрения, под американским влиянием французская концепция "коллективной безопасности" в Европе постепенно была заменена американской концепцией "мирных изменений". Практическим выражением этой линии являлись план Дауэса, Локарнские соглашения, пакт Келлога-Бриана, которые, по мнению В. Липка, "укрепили мир". Сопоставляя американскую политику peaceful changes и германскую политику ревизий, он приходит к выводу, что они "никогда не были полностью идентичны, хотя и сближались в эру Штреземана".

В. Линк отмечает, что политика эта основывалась на "необыкновенно больших американских капиталовложениях в Германии". Именно последние в значительной, если не в решающей степени предопределили ярко выраженный прогерманский акцент во внешней политике США во второй половины 20-х – начала 30-х годов. Таким образом, приходит к выводу В. Линк, США превратились в "важнейшего партнера германской политики ревизий до тех пор, пока она использовала мирные средства и осуществляла "постепенную ревизию". Ранее В. Линк утверждал, что действия Германии на международной арене привели к постепенному отдалению США от поддержки политики "мирных изменений" и обусловили тенденцию "к сближению с французской позицией сохранения статус-кво" в Европе. Позднее он более критично характеризовал американскую внешнюю политику в начале 30-х годов, отмечая, что еще в 1932 г. государственный секретарь США Г. Стимсон придерживался мнения о возможности примирения германской политики ревизий и французской враждебности к ней "на почве общей заинтересованности в обеспечении мира и стабилизации демократическо-капиталистического порядка в виду угрозы социальной революции".

В целом же, по мнению В. Линка, американская политика "мирных изменений" утвердившаяся вместо "коллективной безопасности", проявила себя "лишь как временно обеспечившая мир", а ее итог с точки зрения перспективы сохранения мира, был отрицательным. В конечном счете, американо-германское сотрудничество в годы. Веймарской республики было оплачено возрождением военно-экономической мощи Германии.

Одним из негативных косвенных аспектов американской политики стабилизации веймарской Германии было превращение НСДАП в мощное ультрарадикальное движение. В отличие от многочисленных американцев, поместивших свои капиталы в Германии и напуганных псевдосоциалистической демагогией нацистов, добившихся первого крупного успеха на сентябрьских выборах 1930 г., официальные круги и деловой мир США вполне отчетливо представляли себе истинный характер НСДАП. Ведущие американские банкиры и промышленники предприняли немало усилий, чтобы изменить у рядовых вкладчиков впечатление о нацистском движении. Результаты этих усилий были с удовлетворением восприняты в госдепартаменте. С другой стороны, ощутимый прирост голосов, поданных за компартию на ноябрьских выборах в рейхстаг, и одновременная потеря почти 2 млн. избирателей НСДАП вызвали заметную озабоченность в США, отмечает В. Линк.

Среди историков ФРГ бытует и мнение, что США настолько были обеспокоены "социальной напряженностью" в Веймарской республике в последние годы ее существования, что предлагали значительный кредит для закупок зерна. Последнее должно было продемонстрировать "заинтересованность США в стабильной демократии" в этой стране. Однако, считает В. Линк, политические и деловые круги США рассматривали ситуацию в веймарской Германии в 1932 г. как альтернативную – правая диктатура, либо социальная революция. В этих обстоятельствах они были готовы на все, лишь бы "сохранить свои инвестиции и воспрепятствовать распространению социалистическо-коммунистического экономическою порядка".

Не фашизм, а коммунизм был для США абсолютным противником". Страх перед ним перекрывал все остальные возможные альтернативы, в частности усиление антиамериканских настроений в общественном мнении, особенно в ультраправых и фашистских организациях. В конечном счете, диктатура "справа" в Германии всегда рассматривалась американским истеблишментом в качестве "меньшего зла", признает В. Линк.

Приход нацистов к власти серьезно изменил международную обстановку, отразился он и на американо-германских отношениях. Их освещение в буржуазной историографии в целом и в западногерманской в частности уже на протяжении нескольких десятилетий вызывает незатухающую дискуссию, что свидетельствует о наличии не только оттенков во мнениях, во и различных подходов к внешней политике США в 1933–1941 гг.

Как отмечает Г. Мольтманн, "до сих пор не удалось дать общую оценку роли, которую сыграли Соединенные Штаты в предвоенной истории". При этом, считает он, "в современной истории едва ли существует тема, которая пережила бы столь много толкований и все еще далека от консенсуса в интерпретациях", как внешняя политика президента Рузвельта в 1933-1941 гг. Г. Мольтманн перечисляет вопросы, ставшие наиболее дискуссионными в западной историографии: были ли США вырваны из состояния пассивности на международной арене и спровоцированы к участию в мировом конфликте? Принимали ли они косвенное участие в усилении Германии и Японии и поощрении их экспансионизма политикой роковых уступок? Или США c самого начала ориентировались на противоположный курс противостоявший фашистско-тоталитарным системам? Или США вообще стремились к осуществлению собственных экономических и имперских интересов, которые вынужденно входили в столкновение с германскими и японскими экономическими интересами и стремлением к господству." Отвечая на эти вопросы, – резюмирует Г. Мольтманн, – сформировались целые школы историков". К. Швабе, преломив все вышесказанное к германскому аспекту внешней политики США, огрубление свел происходящую в западной историографии дискуссию к двум основным течениям: одно из них трактует Рузвельта как поджигателя войны, в то время как другое изображает его прямым соучастником политики "умиротворения".

Приход Гитлера к власти и установление нацистской диктатуры в Германии нашли предельно скупое, хотя и нюансированное отражение в работах историков-американистов в ФРГ. Начнем с того, что в 80-е годы в западногерманской историографии все больше акцентируется внимание на необходимости увязывать внутреннюю и внешнюю политику для более глубокого понимания последней. Профессор Рурского ун-та в Бохуме Г. Шмидт отмечает, что связь внутриполитической ситуации с обострившимися экономическими и политико-стратегическими международными проблемами "образует центральный отправной пункт в треугольнике силы "Франция-Великобритания-США" для объяснения реакции западных демократий на национал-социалистический вызов".

Особенно показательна в этом отношении политика США. Профессор ун-та в Эссене К. Роэ считает, что в Соединенных Штатах существовало даже заметное "меньшинство", с точки зрения которого нацистская общественно-политическая система была достаточно привлекательна и сама по себе не опасна. Однако, разумеется не это определяло ведущую тенденцию в американской внешней политике по отношению к "третьему рейху" в первые годы после прихода Гитлера к власти. По мнению В. Линка, имело место стремление сохранить "возможности обеспечения сотрудничества с нацистским режимом в международных экономических и политических делах". В другой своей работе он пишет, что в первый период существования нацистского режима "в официальных отношениях между Германией и Соединенными Штатами господствовали "реально-политические соображения, именно с американской стороны". Правящие круги последней, несмотря на "идеологические противоречия" с "третьим рейхом" и исходя из экономических соображений, ставили своей задачей "установление рабочих отношений с нацистами".

В этой связи западногерманские историки высказывают различные мнения по поводу того, являйся ли 1933 г. рубежом в американо-германских отношениях. Некоторые из них утверждают, что, несмотря на антипатии Рузвельта к нацистской Германии, в американской внешней политике вначале ничего не изменилось. К тому же, как пишет профессор Гейдельбергского ун-та Д. Юнкер, "при вступлении Рузвельта в должность в 1933 г.… отсутствовали политические предпосылки для активной политики. Профессор ун-та Альберта-Людвига Б. Мартин полагает, что начало антагонизма между США и Германией не может быть соотнесено с каким-то определенным годом, а развивалось длительное время под влиянием многих факторов. По его мнению, 1933 г., не является рубежом в отношениях между обоими государствами. С другой стороны, Г.-Ю. Шредер приходит к выводу, что "захват власти национал-социалистами означает глубокий рубеж в развитии германо-американских отношений. Установление диктатуры в Германии и форсируемая посредством ускоренного вооружения политика ревизий, – продолжает он, – означали решающий вызов американским представлениям об общественном устройстве".

Как бы там ни было, большинство историков ФРГ считает, что приход Гитлера к власти "не мог оставить американцев равнодушными", поскольку США "давно рассматривали Германию в качестве ядра своей европейской политики и как важнейший бастион против большевистской России". Дополняя эту оценку, К. Киппан пишет, что и после 30 января 1933 г. "в широких кругах Америки существовало понимание внешнеполитических проблем Германии". Однако преследование евреев и политических противников нацизма вызвало возмущение в США, а резкое наращивание вооружений – озабоченность, оценивает ситуацию Э. Ангерманн. Это "неравнодушие", по мнению К. Швабе, привело Рузвельта к выводу уже в 1933 г., что политика Гитлера была" главным препятствием для лучшего обеспечения мира в Европе". Вместе с тем, считает доцент Западногерманского ун-та Г. Рупипер, "в оценке национал-социализма тотальное его отрицание сочеталось с беспомощностью", поскольку для американских дипломатов в Берлине нацистские лидеры являлись "клиническими психопатами, которые могли быть остановлены только с помощью войны". Дипломатические же акции считались неэффективными".

Тем не менее, одна дипломатическая акция была предпринята хотя, на первый взгляд, она носила косвенный характер, ее значение было немалым, что особенно сказалось впоследствии. Этой акцией была нормализация отношений США с Советским Союзом, который стал рассматриваться Рузвельтом, по мнению целого ряда историков ФРГ, как важный противовес экспансионистской политике как Японии, так и Германии. При этом, как отмечает в одной из недавно вышедших статей Г.-Ю. Шредер, "ценность Советского Союза… возрастала в той мере, в какой увеличивалась угроза безопасности США со стороны тоталитарных государств". В более ранней монографии он оценивал этот шаг администрации Рузвельта в первую очередь под углом зрения "экономических причин".

Часть западногерманских, как впрочем и американских исследователей, сходится в том, что для первых лет администрации Рузвельта была характерна прежде всего углубленность во внутриполитические проблемы, что не было равнозначно "изоляционизму", но и не предполагало активного воздействия на события в Европе. Некоторые западногерманские историки в большей или меньшей степени отдали дань "изоляционистской" концепции. Так, К. Швабе пишет, что хотя Рузвельт и был интернационалистом, но, тем не менее, осуществлял" внешнюю политику, находившуюся под изоляционистским влиянием". Г. Мольтманн признает существование в 30-е годы политического изоляционизма в США, воздействие которого "на внешнеполитические решения не должно недооцениваться", а Э. Ангерманн в одной из работ выделяет периоды" экстремистского изоляционизма". Но в целом тезис о выраженном "изоляционистском" характере внешней политики США в 30-е годы не нашел сколько-нибудь заметного отражения в исторической литературе ФРГ в отличие от американской, где он стал "расхожей версией".