74398 (Маргарита Наваррская и рассвет ренессансной новеллы в 30-40 гг. XVI в.), страница 2

Сборник должен был иметь, как и у Боккаччо, сто новелл, разделенных на десять дней, но явно остался незаконченным; все наиболее полные рукописи, как и второе издание сборника, осуществленное в 1559 г. Клодом Рюже, дают 72 новеллы. Первый раз сборник был напечатан через девять лет после смерти - Маргариты, в 1558 г., Пьером Боэстюо под заголовком «Histoires des Amans fortunez» («Любовные истории»), без имени автора, и содержал всего 67 новелл, расположенных в произвольном порядке; издание Грюже, посвященное Жанне д'Альбре и сделанное с ее ведома - и, может быть, по ее инициативе, - исправляло порядок расположения новелл, раскрывало имя автора и было озаглавлено «Гептамерон» («Семидневник»); это название и осталось с тех пор за сборником новелл королевы Наваррской.

Сборник заключался словами от издателя, указывающими, что это все, что было найдено из новелл покойной королевы. В издании Грюже вместо одиннадцатой, сорок четвертой и сорок шестой новелл стоят другие (три снятые новеллы резко антимонашеские). Из цензурных же соображений как в первом издании, так и в издании Грюже выброшен или изменен ряд мест текста (главным образом в диалогах, сопровождающих новеллы), в которых содержались высказывания слишком откровенно антиклерикального характера; в некоторых случаях сняты собственные имена персонажей новелл. Текст Грюже был несколько раз переиздан в 1560, 1561, 1372 и 1581 гг.).

Можно считать, что сборник королевы Наваррской задуман был как французский аналог «Декамерон». Маргарита, хорошо знавшая итальянский язык, могла быть знакома и с другими итальянскими сборниками новелл, а скорее всего также и с первым французским сборником «Сто новых новелл», составленным в XV в. (напечатанным в 1486 г. и несколько раз переизданным в XVI в. еще до 1540 г.). Однако именно «Декамерон» послужил для нее образцом, - и не только из-за авторитета Боккаччо, ставшего в XVI в. в Италии классиком, одним из «трех венцов» итальянской литературы (наряду с Данте и Петраркой). В «Гептамероне» есть заимствования из «Декамерона», есть и отдельные традиционные сюжеты и мотивы, использованные Боккаччо, однако в целом сборник Маргариты так же мало похож на знаменитую книгу Боккаччо, как Франция XVI в. на Флоренцию XIV в.

В тоже время, Боккаччо не только художественно обработал старый народный рассказ-анекдот и психологически углубил, реалистически мотивировал сюжетные схемы и образы персонажей, которые в средневековых фаблио и аналогичных им рассказах были лишены индивидуальных черт, - он расширил тематический круг новелл, используя наряду с устным рассказом разнообразные литературные источники, в том числе и куртуазный французский и провансальский роман, и рассказы восточного происхождения, и латинские средневековые и классические источники. Это расширение имело не только количественный, но и качественный характер. Его пониманию человека и мира свойственна ренессансная, гуманистическая тенденция. В «Декамероне» еще кое-где видны остатки «иерархического» разделения: новеллы, где дейстуют короли и рыцари, обычно лишены комических черт и грубоватой эротики, свойственных рассказам, героями которых являются горожане и монахи. Но в общей ткани сборника герои и события этих новелл входят в пеструю и живописную картину мира, которую рисует Боккаччо; «высокое» и «низкое» уже не противостоят друг другу как две несоприкасающиеся сферы, а являются лишь разными гранями многообразного единства мира, ибо, как говорит Боккаччо, заключая свою книгу, «во множестве вещей должны быть разнообразные качества».

Все сказанное выше позволяет нам заметить основные гуманистические черты «Декамерона» – сочетание народной культуры (образов и действий) и античного наследия (язык, стиль повествования, сюжет и т.д.). Поэтому такая творческая переработка традиций античных классиков и привлекла внимание Маргариты Наваррской как деятеля французского Ренессанса.

«Гептамерон» существенно отличается от этих сборников, как и от сборников новелл второй половины ХУI в., и таким образом представляет собой во французской прозаической литературе ХУI в. явление совершенно своеобразное. Читая «Декамерон», Маргарита не могла ни оценить его историко-литературное значение - для нее он был книгой достаточно «современной», - ни по-настоящему понять его содержание: между молодым представителем раннего итальянского гуманизма, сыном городской итальянской буржуазии XIV в., и королевой Наваррской лежали и два века истории, и различия национальной и социальной среды, и различие индивидуальных мировоззрений. Однако реализм Боккаччо несомненно повлиял на нее; в «Гептамероне» творчество Маргариты, которому была свойственна некоторая абстрактность, обратилось в конкретных человеческих судьбах и характерах (которые Маргарите, как натуре деятельной и остро на все отзывающейся, никогда не были безразличны) она стала находить и повод для размышлений, и материал для художественной обработки.

В «Декамероне» ей оказались близки многие новеллы, с большим разнообразием варьирующие тему любви, а также и антиклерикальные новеллы, соответствующие ее собственным взглядам; и если в идеологии «Декамерона» многое оставалось ей чуждым, она, во всяком случае, увидела, что сборник развлекательных рассказов может служить определенным идейным тенденциям, пропагандировать определенные взгляды - ипритом не только через самый рассказ, но и путем обсуждения новелл персонажами обрамляющего повествования.

«Декамерон», сборник королевы Маргариты открывается развернутым вступлением, задача которого - вывести на сцену рассказа и объяснить, как и почему они стали рассказывать новеллы. Маргарита выбрала для этого места, хорошо ей известные, - горные долины Пиренеев; здесь, на водах в Котерэ, в сентябре, когда действие источников считалось наиболее полезным, собралось для лечения довольно большое общество светских сеньоров и дам; в конце сентября они намеревались отправиться домой, но из-за хлынувших дождей, переполнивших горные потоки, путешествие стало затруднительным и опасным; иные из них погибли, унесенные наводнением, другие подверглись всяким злоключениям - на кого напали медведи, на кого разбойники-контрабандисты; в конце концов десять человек - пять мужчин и пять женщин - находят пристанище в аббатстве Нотр-Дам де Сарранс, где выясняется, что для продолжения путешествия им придется ждать дней десять, пока восстановят мост через разлившийся поток, преграждающий путь из аббатства. Тогда старшая из дам, госпожа Уаэиль, советует, чтобы скоротать время, утренние часы посвящать чтению Священного писания, Парламанта же предлагает после обеда всем по очереди рассказывать какие-нибудь истории, не вычитанные из книг, а взятые из жизни, так чтобы ежедневно каждому приходилось быть рассказчиком, на что вся компания соглашается с большой охотой; Такова рамка сборника, довольно реалистическая, более обыденно-бытовая, чем в «Декамероне», с его контрастом страшных картин охваченного чумой города и изящной прелести загородной виллы. Значительно реальнее и персонажи рассказчиков – вместо юношей и дам «Декамерона», где, может быть, только фигура Дионео, веселого циника, кажется более конкретной, Маргарита выводит списанных с натуры светских дам и мужчин своей эпохи; правда, они выступают под условными именами и в сущности никак не описываются, но их характеристики и отношения между ними, начиная с вступления, развертываются затем в ходе обсуждения новеллы. Как было известно уже в XVI в., под условными именами - Маргарита вывела саму себя (Парламанта), своего мужа Генриха Наваррского (Иркан), свою мать Луизу Савойскую (Уазиль) и ряд дам и мужчин своего кружка. Десять персонажей новеллы-рамки распределяются и характеризуются таким образом: в центре - благочестивая госпожа Уазиль, наделенная большим жизненным опытом и тактом. Уазиль читает и толкует Писание и высказывает протестантские взгляды; однако она вполне светская женщина, способная понять шутку и посмеяться.

Затем - муж и жена, Парламанта и Иркан. Иркан - типичный светский сеньор своего времени: он мужествен, грубовато галантен в духе века, скептичен, не лишен остроумия и легкомысленно циничен; Парламанта умна, тонка и возвышенна, обладает пылким и независимым характером, при этом вполне женственна, очевидно, наделена большим обаянием, поскольку она - главный объект внимания большинства мужчин этого маленького общества. В нее по всем правилам высокой платонической любви влюблен Дагусен; он и является апологетом возвышенных чувств, образцом «совершенного любовника», который скрывает от всех свою любовь, хотя и намекает Парламанте на свои чувствах. Любопытно намечены Маргаритой и отношения между супругами: в общем это неплохая светская пара; Иркан, при всей своей склонности к любовным похождениям, весьма внимателен к жене, Парламанта - добродетельная и верная супруга, хотя порой проявляет небрежно-ироническое отношение к мужу, взгляды которого на любовь прямо противоположны собственным. Иногда все же между ними происходят пикировки, вызванные легкомыслием Иркана.

Жебюрон, самый пожилой из них, в дискуссиях обычно представляющий здравый смысл и жизненный опыт. Три другие дамы - Лонгарина, Номерфида и Эннасюита - характеризованы двумя-тремя чертами. Номерфида - самая молодая, веселая и легкомысленная; Лонгарина, только что потерявшая мужа, обычно серьезна; Эннасюи та кокетлива; она, по-видимому, кокетничает и с Ирканом (см. ее пикировку с Парламантой после тридцать пятой новеллы), и с Сафреданом. Новеллы Парламанты повествуют о большой любви и стойкой добродетели; они большей частью тонко психологически разработаны; некоторые из них - настоящие небольшие повести (новеллы десятая, тринадцатая, двадцать первая, сороковая, сорок вторая, пятьдесят седьмая, шестьдесят четвертая). Наоборот, рассказы Иркана и Сафредана обычно весьма фривольного характера тогда как Дагусен рассказывает новеллы куртуазного стиля.

Однако, хоть эти черты и говорят о стремлении автора приблизить действие вступления и его героев к реальной действительности и реальным людям, разнообразить характеры героев, рационалистически мотивировать соединение в одной книге разнородных новелл, - вместе с тем чувствуется и ограниченность этих стремлений, и условность «приписки» персонажей к какой-то конкретной реальности. Характеристика героев проявляется только в их беседах - в высказываемых ими суждениях и в тоне их реплик.

Но если персонажи-рассказчики «Гептамерона», каждый в отдельности охарактеризованы не всегда достаточно ярко и методом в основном интеллектуальным, - взятые вместе, как члены одного небольшого общества, они дают довольно живое представление о великосветском и в то же время нелишенном духовных интересов обществе первой половины XVI в.

Включение диалогов в сборник новелл было одним из новаторских элементов «Гептамерона». И именно этим сборник королевы Наваррской связан - при всей несхожести содержания и стиля - с произведениями французских новеллистов второй половины века. Действительно, для французских сборников новелл этой эпохи характерен тип книги, в которой по-разному у разных авторов - повествование перемежается с беседой или включается в нее.

Большинство новелл «Гептамерона» основано не на письменных источниках. Маргарита сама была свидетелем событий, рассказанных в некоторых новеллах; она упоминается, например, в конце той же двадцать второй новеллы, - о сестре Марии Эроэ, историю которой она знала несомненно из первоисточника,- героем или которых является молодой Франциск. Большинство других она знала по рассказам участников, очевидцев или просто как события и предания придворной и городской хроники или даже хроники уголовной. Для подтверждения подлинности рассказов в них всегда точно указываются имена действующих лиц и место действия (в том числе и в новеллах с традиционным сюжетом). При этом, даже используя такой традиционный сюжет, Маргарита всегда вводит в него некоторые изменения, подчеркивает «мораль» рассказа, иногда контаминирует мотивы, привносит свою личную оценку и всячески стремится придать рассказу вид подлинного события: кроме имен и места действия, указывает дату, ссылается на свидетелей и т. д. С другой стороны, она литературно разрабатывает сюжеты, опирающиеся, очевидно, на подлинные события,- как например в новелле о Роландине или о сеньоре д'Аванне.

Как и в «Декамероне», в сборнике королевы Маргариты каждый «день» посвящается определенной теме. Но Маргарита соблюдает это правило еще менее строго, чем Боккаччо, и поэтому в каждом дне присутствуют новеллы разного типа: для Маргариты важнее соответствие новеллы характеру рассказчика. B том обычном смысле, в каком это слово употреблялось в куртуазной литературе. Однако это возрождение куртуазной концепции любви происходит в других социальных и культурных условиях, на другом этапе исторического развития. Маргарита осуждает любовь вне брака (которая была основой куртуазной любви трубадуров) и в то же время она не очень верит, что брак, каким он является в ее время и в ее среде, может дать счастье. Вместе с тем она осуждает и брак без любви, насилие родителей над детьми.

Весьма важным элементом в моральной концепции Маргариты являлась и настойчиво проведенная через всю книгу (не только в обсуждениях, но и в самих новеллах) апология женской чести, чистоты девушки, достоинства замужней женщины, - на этой теме построены новеллы о сестре Марии Эроэ, она же образует основной конфликт новеллы о Флориде и Амадуре.

Вообще Маргарита в «Гептамероне» выступает как защитница женщин: в большинстве ее новелл женщины являются положительными фигурами; среди них - простые женщины из народа. Концепция любви Маргариты, как она выражена в новеллах и диалогах, не лишена противоречий: «совершенная любовь» выступает то в отрешенном, почти аскетическом аспекте, то, как возвышенная, но все же «земная» любовь».

Если понимание проблемы любви и морали разделяет рассказчиков новелл и вызывает споры, то в отношении к религии между ними разногласий нет. Это люди не только одного светского круга, но и одной веры, хотя иные из них, как например скептики Иркан и Сафредан, подчас и позволяют себе шутливые реплики в разговоре о серьезных материях. При этом Маргарита стремится оговорить, что взгляды этого кружка знатных сеньоров и дам нормальны для всякого разумного, пр освещенного и порядочного человека.

Наиболее ярко выражено в «Гептамероне» недоброжелательное отношение Маргариты к монахам (обычно это всегда францисканцы, в особенности нелюбимые гуманистами за невежество). Они изображены Маргаритой почти всегда как распутники, обманщики, вымогатели и даже злодеи, как в новелле двадцать второй (история монахини Марии Эроэ, сестры поэта, преследуемой приставаниями приора).

Маргарита высмеивает изображенных ею монахов, она возмущается их поведением, иногда даже говорит о них с прямой ненавистью. Уже во вступительной новелле приор монастыря, в котором нашли пристанище рассказчики новелл, характеризуется как дурной человек; в дальнейшем упоминается, что монахи этого монастыря, спрятавшись за кустами, подслушивают рассказы, беседующих и так увлекаются этим, что забывают прозвонить к вечерне. Сеньоры и дамы, герои вступления, живут в монастыре, не общаясь с его обитателями, хотя ходят в церковь к обедне и вечерне: эти знатные господа, идущие к мессе после того, как они у себя слушали чтение Евангелия и толкование его Уазилью, показывают свое уважение к церкви, но не скрывают своего пренебрежения или возмущения ее недостойными представителями; и в этом отношении они все выступают как единомышленники.

В диалоге тридцать второй новеллы Номерфида, рассказы которой издатель Грюже счел наиболее опасными, заявляет, что ее охватывает ужас, когда она видит монахов; что она считает их худшими из всех людей; что в домах, где часто видишь монахов, всегда дело кончается каким-нибудь позором. Уазиль, правда, возражает ей, что между ними есть и хорошие, но это - оговорка, едва ли не единственная во всех беседах. Хотя самая резкая критика дурных монахов и чтение Евангелия не затрагивали католической религии по существу, в эпоху написания «Гептамерона» обнародовать эту книгу все равно было бы невозможно, даже для сестры короля. В 1558-1559 гг. положение изменилось и полемика между католиками и кальвинистами, сильно умножившимися во Франции и укрепившими свои ряды благодаря присоединению к кальвинизму некоторых крупных представителей знати, приняла совершенно открытый характер.

В диалогах между рассказчиками «Гептамерона» защищаются порою и некоторые положения протестантизма. Главные из них - это учение об оправдании верой, о значении благодати и попутно весьма резко сформулированные высказывания о «добрых делах», которыми одними только, по наставлениям невежественных монахов, человек может заслужить спасение души (см. новеллу двадцать третью, пятьдесят пятую новеллу и диалогу к ней). Маргарита согласна с Лютером и Кальвином в том, что только вера «спасает» человека. В диалогах настойчиво повторяется (главным образом Уазилью), что человек сам, без помощи благодати, не способен творить истинное добро; он сам, своими силами, не может преодолеть немощность своей плотской природы, влекущей его к греху (см. диалог новеллы тридцатой. Этот тезис, не раз повторяющийся и в поэзии Маргариты и противоречащий гуманистическим представлениям о свободе и великих возможностях человека, несомненно свидетельствует об ограниченности мировоззрения королевы Наваррской.

Нo вместе с тем утверждение веры как главной основы религии у Маргариты (да и в протестантизме вообще) было молчаливым признанием не возможности рационального обоснования религии. В этом смысле знаменательна рассказанная Брантомом сцена у постели умирающей придворной дамы: Маргарита, не отходившая от больной до последних минут, в момент агонии замерла на месте, не сводя глаз с умирающей. Когда один из приближенных спросил королеву, что с ней, Маргарита ответила: «Я слышала от ученых, что смерть есть расставание души с телом, и мне хотелось проверить это, увидеть, как душа покидает свою телесную оболочку. Нo я ничего, решительно ничего не увидела, и если б я не была тверда в вере, я не знала бы, что и думать». Таким образом, «Гептамерон» отражает противоречивость мировоззрения его автора, в котором, в свою очередь, отразились противоречия самой эпохи - эпохи «переоценки ценностей». Свойственное раннему Ренессансу убеждение в могуществе человека подвергается тяжким испытаниям, в результате которых одни люди склоняются к скептицизму, а другие ищут выхода в реформированной религии. Книга боролась с невежеством и суеверием, выступала против ханжества и лицемерия, против жестокости и грубости нравов, ратовала за гуманную мораль, за чистоту и порядочность человеческих отношений, особенно в любви.