73917 (Литературный язык), страница 2

Так как под понятием литературного языка объединяются две важнейшие его разновидности — книжная, и разговорная, то вопро­сы нормы и культуры речи относятся к тон и другой, но прежде все­го — к языку книжно-литературному, который служит задаче наи­более широкого культурного общения; именно на его основании соз­дается национальная языковая норма. Проф. Е. С. Истрина подчер­кивает, что разговорный язык, сохраняя общую литературную нор­му, отличается все же меньшей отделкой, меньшей строгостью сво­ей системы: «Разговорный язык обслуживает небольшие коллекти­вы, причем обычно более или менее близких между собою людей; он проявляется в основном во взаимной беседе, в диалоге, в вопросах и ответах; в нем значительное место занимает мимика, жесты, ин­тонация. Он более подвижен и менее ответственен. В нем иной под­бор слов, допустимы иные формы; в нем менее отчетливое произно­шение. Разговорный язык допускает так называемое просторе­чие и сближается с ним».

Литературному языку обычно противопоставляется просторечие. Такое противопоставление проливает свет на своеобразие и соотношение этих двух языковых категорий. В отличие от литера­турного языка с его общепризнанной литературной нормой про­сторечие квалифицируется как отступление от этой нормы, как нелитературная речь, как атрибуты различных социально-речевых стилей, характерных для общенародной разговорно-бытовой речи.

К просторечию относятся те многочисленные и весьма разно­образные по своему происхождению речевые средства, которые ос­таются за пределами литературного языка и рассматриваются как фамильярно-упрошенные, иногда грубоватые, не характерные для книжной речи и образцового языка, но широко известные в разго­ворной речи.

От диалектизмов просторечные слова отличаются тем, что они бытуют не в каком-либо одном говоре, а известны всему народу. Такие, например, слова, как якшаться (употребляемое Пушкиным), трухнуть (Гоголем), гурьба (Щедриным) и другие, часть которых отнесена Академическим словарем 1847 года к просторечным, из­вестным всему народу. Значительная часть такого рода слов, ква­лифицируемых, например, Академическим словарем русского языка (1789) как просторечные, с течением времени вошла в литера­турный язык. Это слова: ковылять, плутать, молодиться, свадьба, молодежь и другие, которые в словарях XIX века и современных уже не имеют стилистических помет, указывающих на их простореч­ный характер.

Из этого можно сделать вывод, что просторечие — это резерв, за счет которого пополняется лексика литературного языка. Видную роль в системе средств образного выражения играют также те прос­торечные значения, которые возникают у общеупотребительных слов вследствие их метафорического употребления {накатать — «написать», так и режет — «бойко говорит» и т. п.).

Далеко не все элементы просторечия входили на памяти исто­рии в систему средств литературного выражения. Это относится, например, не только к грубо-фамильярным словам (налимониться, пустобрех и др.), но и ко многим элементам словопроизводства (деляга, обыденкою, летось, дарма и т. п.). Приобщиться к сред­ствам литературного выражения этим просторечным элементам ме­шает их своеобразный «стилистический паспорт», свидетельствую­щий о принадлежности их к различным социально-речевым стилям.

Социально-речевые стили — это отличающиеся особенностями словоупотребления, многочисленные ответвления общенародной раз­говорной речи. Разговорная речь безусловно далеко не однородна: в ней выделяется много разновидностей, характер которых зависит от неоднородности самих носителей языка. Различные социальные прослойки вносят в разговорную речь некоторые специфические черты, отражающие круг их интересов, вкусы и излюбленные прие­мы выражения.

Известно, что жаргоны, создаются верхушечными слоями иму­щих классов, которые оторвались от народа и старались противо­поставить себя народу и в отношении речевой культуры. Помимо этих слоев, в обществе существуют различные социальные группы и прослойки, которые тоже несколько отличаются в смысле исполь­зования языка, выделяются в отношении специфики словоупотреб­ления.

В отличие от жаргонов, располагающих специфическими и глав­ное неизвестными и часто непонятными для народа словами и вы­ражениями, -социально-речевые стили разговорной речи по составу и характеру привлекаемого словарного и грамматического ма­териала понятны и доступны всем. Но при всем этом особая печать лежит, например, на словоупотреблении чеховского унтера Пришибеева, пушкинского Савелича, гоголевского Манилова, старообрядцев, изображенных Мельниковым-Печерским, чиновников и помпадуров у Щедрина и т. п.

Итак, социально-речевые стили — это категории стилистического характера, отличающиеся специфическими приемами словоупотреб­ления ( подбор слов, их расположение и употребление некоторых из них в особых значениях, использование излюбленных оборотов и выражений, широкое привлечение просторечных речевых средств, своеобразие произношения и т. п.). Учет всего многообразия этих социально-речевых стилей русской разговорной речи и анализ ха­рактерных для них речевых средств позволяют всесторонне разоб­раться в весьма сложных и интересных процессах взаимодействия литературной устно-разговорной речи со многими разновидностя­ми и ответвлениями общенародной разговорной речи.

Весьма интересный является вопрос: входят ли социально-рече­вые стили в систему устно-разговорной литературной речи? Решение этого вопроса возможно лишь при учете того, насколько речевые средства, типичные для этих стилей, соответствуют литературной нор­ме, обязательной не только для письменно-книжной, но и для устно-разговорной разновидности литературного языка.

Если, например, социально-речевые стили, характерные для разговорной речи культурных людей (например, медиков, артистов, научных работников, учителей и т. п.), по составу речевых средств и нормам их употребления не отходят от литературной нормы (за небольшим исключением узкопрофессиональных слов и оборотов речи, например в речи преподавателей: окно в расписании, ликви­дировать хвосты), то они, разумеется, входят в систему устной ли­тературной речи. Что же касается речевых средств, бытовавших некогда, например, s социально-речевых стилях, типичных для купечества, приказчиков, свах и т. п. ( ср. выражения свахи из «Доходного места» Островского: «И орген на шее, а умен как, просто истукан золотой»), то они являлись отклонениями от литера-нормы и поэтому не входили в систему разговорной литера­турной речи. Есть много оснований утверждать, что диалектные средства теперь не пополняют лексики русского литературного языка, не входят в его мно­гочисленные стили. Привлекаемые же в художественные произве­дения, они выполняют определенные стилистические функции, т. е. служат материалом стилизации и создания речи персонажей (как это можно заметить у Шолохова и других писателей).

На разных этапах развития русского литературного языка ме­нялась и роль дналектных речевых средств. В периоды формирова­ния русской народности, а затем нации местные диалекты, являю­щиеся ответвлениями общенародного языка, являются важнейшим источником, из которого он пополняется.

По мере своего развития литературный язык начинает все более и более опираться не на какой-либо один диалект, а базироваться на всем общенародном языке. Это особенно заметно в тот период разви­тия языка, когда на основе племенных языков вырастает язык на­родности и когда, следовательно, роль отдельного диалекта и его отношение к литературному языку существенно видоизменяются. Поэтому к числу важнейших задач, стоящих перед историей русско­го литературного языка, относится определение того, на каких эта­пах его развития диалектизмы являлись резервом и источни­ком, из которого пополнялась литературная лексика.

Каждый национальный литературный язык имеет свою историю, свои закономерности развития. В силу этого решать проблему диа­лектизмов, пополнявших состав средств литературного выражения, можно лишь применительно к отдельно взятому языку. История русского литературного языка убеждает, что местные диалектные слова уже в конце XIX века перестали быть заметным резервом для пополнения литературной лексики.

Диалекты, обладающие своим грамматическим строем и основным словарным фондом, в ходе исторического развития языка наций по­степенно утрачивают свою специфику, вливаются в него и растворя­ются в нем. Все жизненное, типичное, необходимое для языка как средства общения, орудия развития общества, было,, следовательно, отобрано из этих диалектов в общенародный язык. В диалектах оста­лись и сохранились лишь те слова, для которых в общенародном языке уже оформились синонимы, широко известные всему народу. Например, валенки, в диалектах — катанки; брюква — калега и т. п.

После всего сказанного становится понятной практика Пуш­кина, Щедрина и других писателей, которые избегали употребле­ния диалектизмов. Бесспорно, глубоко прав был Горький, утверж­давший, что «писатель должен писать по-русски, а не по-вятски, не по-балахонски».

Таким образом, источники и резервы, за счет которых форми­руется и развивается литературный язык, исторически изменяются. При этом оказывается, что некоторые из тех резервов, которые использовались русским литературным языком в период развития языка русской народности, позднее, во время перехода от языка народности к языку нации, становятся уже в основном исчерпан­ными и поэтому перестают быть источниками. С этого времени уже литературный язык оказывает огромное влияние на говоры, явля­ется рассадником новых слов и выражений, что особенно харак­терно для развития общенародного русского языка в советскую эпоху.

Литературный язык характеризуется устойчивостью основных и важнейших элементов его лексики, фразеологии, морфологии, син­таксиса, средств художественной изобразительности. Трудно поэ­тому предположить, что когда-либо общеизвестные литературные слова петух, варежки, кринка будут заменены или вытеснены диа­лектными синонимами {кочет, шубенки, махотка).

Что же касается появления в языке новых слов, необходимых для обозначения новых понятий и предметов, то, как убеждает развитие лексики русского языка в советскую эпоху, они привлекаются не из местных диалектов, а создаются при помощи разнообразных прие­мов словопроизводства, а также путем переосмысления общеизвест­ных слов и заимствований из других языков.

Задача курса истории русского литературного языка — изучить процесс формирования и развития языка художественной, публицис­тической, научной, документально-дедовой литературы и других важнейших ее жанров, которым соответствуют разновидности языка, называемые стилями. Историческое развитие литературного язы­ка как системы стилей, формирование характерных для каждого стиля лексико-фразеологических, морфологических, синтакси­ческих средств, а также приемов словесно-художественной изобра­зительности составляют предмет и основное содержание данного курса.

От исторической грамматики русского языка он отличается в от­ношении задач, материала и метода исследования.

Занимаясь изучением развития звукового и грамматического строя языка с древнейших пор до нашего времени, историческая грамматика прослеживает это развитие применительно к разным видам письменной и разговорной речи. В задачу же истории литера­турного языка входит изучение вопроса нормали­зации грамматических средств, а глав­ное—их стилистической дифференциации и закономерностей употребления в соот­ветствии с формировавшимися стиля» ми языка.

Рассматривая историю литературного языка как процесс раз­вития и совершенствования всей речевой культуры народа, про­цесс формирования сложной системы средств литературного выра­жения, мы должны отвести в ней подобающее место лучшим русским писателям. Их язык был образцом литературной речи, а также во­площением национальной литературной нормы. Если этот курс пос­вятить только развитию грамматических; фонетических и лексиче­ских средств литературного языка, определяя характерное для каждой эпохи, то в таком «анатомированном» виде он будет отож­дествлен с исторической грамматикой, а также с исторической лексикологией. Целостного же представления о действительной жизни и художествен но эстетической ценности литературного язы­ка, о богатстве функции и сфер его использования в этом случае создать невозможно.

Основное, что отличает курс истории литературного языка,— это изучение не только самого состава нормированных средств выражения, но и функционирования их в различных типах речи. Ограничившись анализом одного лишь состава грам­матических и лексических средств, мы вернемся к неудачному опы­ту Е. Ф. Будде, так как его «Очерк истории современного литератур­ного русского языка» (1908), по справедливому замечанию акад. В. В. Виноградова, представляет собой «недостаточно систематизи­рованную коллекцию фонетических, морфологических, а отчасти и лексических фактов, свойственных русскому языку XVIII и начала XIX века» (см. «Русская наука о русском литературном языке», «Ученые записки МГУ», т. III, кн. I, 1946).

Таким образом, самой природой литературного языка предска­зываются два основных аспекта изучения его развития: историче­ский и стилистический, которые не должны противопоставляться друг другу, а наоборот — органически сочетаться. Изучение всех средств литературного языка должно быть историко-стилистическим, анализирующим развитие не только состава рече­вых средств, но и закономерностей их употребления в разных ти­пах речи.

Литературный язык представляет собой систему стилей, соот­ношение и характер взаимодействия которых изменяются в разные эпохи в зависимости от развития языка в связи с развитием об­щества.

Под стилем следует понимать исторически сложившуюся раз­новидность литературного языка, которая отличается своеобразным строем речи, подбором и объединением речевых средств, а также традиционными нормами их употребления.

Развитие стилей литературного языка нельзя рассматривать в отрыве от развития жанров литературы, понимаемой в широком смысле (т. е. включая литературу научную, публицистическую, производственно-техническую и т. д.). Как самый состав речевых средств, так и нормы их употребления находятся в тесной связи с жанром произведения. Более того, жанровый принцип лежит в основе выделения и классификации самих стилей литературного языка. Так, в соответствии с реальным существованием публицисти­ки как определенного жанра литературы выделяется публицисти­ческий стиль. То же самое следует сказать о стилях художествен­но-беллетристических, документально-деловых и т. п.

Чтобы проследить развитие каждого стиля и его отношение к дру­гим стилям, установить, как на памяти истории один стиль уступал ведущее положение другому, необходимо охарактеризовать основ­ные группы стилей современного русского литературного языка. В соответствии с жанрами письменности нашего времени в современ­ном русском литературном языке выделяются следующие труппы стилей:

1. Стили художественно-беллетристические, в составе которых вы­деляются две основные разновидности: стили поэзии и стили прозы.

2. Стили общественно-публицистические, в составе которых
   выделяются газетно-журнальные, стили литературно-критических работ, стили различных социальных памфлетов, обличительных ста­тей, очерков и т. д.

3.Стили научного изложения, состав которых и характер из­любленных в них речевых средств крайне разнообразны. В связи с мощным развитием науки и усиливающейся специализацией знаний существенно изменяются и стили научного изложения. Поэтому, например, стиль медицинских работ заметно отличается от стиля работ математических, а последний в свою очередь значительно от­личается от стиля научно-философских работ. То же можно сказать о юридических работах, которые в смысле строя речи также весьма специфичны.