73569 (Сказка П.П. Ершова "Конёк–Горбунок"), страница 2
Описание файла
Документ из архива "Сказка П.П. Ершова "Конёк–Горбунок"", который расположен в категории "". Всё это находится в предмете "зарубежная литература" из , которые можно найти в файловом архиве . Не смотря на прямую связь этого архива с , его также можно найти и в других разделах. Архив можно найти в разделе "рефераты, доклады и презентации", в предмете "литература : зарубежная" в общих файлах.
Онлайн просмотр документа "73569"
Текст 2 страницы из документа "73569"
Сколь пшеницы мы не сеем,
Чуть насущный хлеб имеем,
До оброков ли нам тут?
А исправники дерут.
Появление «градского отряда» во главе с городничим свидетельствует о полицейском режиме. С народом обращаются как со скотом: сторож кричит, бьёт людей бичом. Народ, не протестуя, безмолвствует.
Городничий, надсмотрщики, конные отряды, «расшевеливающие народ» - вот картины крепостнической Руси, проступающие через игровой ершовский стих. Веселье, вспыхнувшее в толпе, несказанно удивило представителей власти, им непривычен люд, выражающий эмоции. [6,с.120-121]
Бытовое и фантастическое переплелось в сказке. Сказочное мироздание состоит из трёх обособленных царств – земного, небесного и подводного. Основное – земное, имеющее множество характеристик и примет, наиболее детализировано:
За горами, за лесами,
За широкими полями…,
пшеницу братья возили
… в град – столицу:
Знать, столица та была
Недалече от села.
Кроме «топографии» земное царство имеет свою погоду, приметы царского и крестьянского быта. Это царство и самое густонаселённое: тут и крестьяне, и стрельцы, звери и птицы, царь и его слуги, купцы и таинственный «царь Салтан». Небесное царство похоже на земное, только «земля – то голубая», те же терема с русскими православными крестами, забор с воротами, сад. Подводное царство противоречиво: оно огромно, но меньше земного; его обитатели необычны, но подчинены один другому по законам земного царства. Все три царства при своей, кажется, непохожести являются одним по сути, подчиняются одним и тем же социальным законам – законам царской чиновничьей России, а в отношении географии, мироустройства – по законам восприятия мира россиянином – степняком, для которого нет и не может быть ничего больше и необъятнее, чем земля с её полями, лесами и горами. [3,с.69-70]
Удивляют читателя персонажи, населяющие подводное и небесное царства.
Образ «Чуда – Юда рыбы Кит» - отзвук мифов о происхождении Земли (тверди на трёх китах):
Все бока его изрыты,
Частоколы в рёбра вбиты,
На хвосте сыр – бор шумит,
На спине село стоит…
- деревня, мужицкая крестьянская Русь. Кит «подневольный», «страдающий», как и Иван, последний на социальной лестнице, по сюжету сказки переживает превращение в самовластного тирана.
Ершов, рассказывая о необычной небесной семейке – Царь – девице, её матери Месяце Месяцовиче и «братце» Солнце, ориентируется на мифологические представления сибирских народностей, сходные с китайской мифологической традицией, где Солнце осмысливается как «ян» - мужское начало, а Луна – «инь» - женское.
В контексте сюжета сказки мифопоэтическая символика образа Царь – девицы связана с божеством Света и стихией Огня. С её исчезновением после похищения Иваном нарушился круговорот жизни – наступили перемены в природе: не светит месяц три дня и три ночи, Солнце во мгле («…сын мой красный / Завернулся в мрак ненастный»). Согласно архаичным мифам рождённые Солнцем дети помогают ему светить. Небесная семья есть царство мёртвых, христианский рай, куда живому путь заказан; попав в это царство, Иван обрёл новый статус и невесту. Одна из основных характеристик героини – её девичество, она пребывает в роли потенциальной невесты. Брачный мотив в сказочном финале реализуется в свадебном обряде инициации (посвящения героя), что соответствует традициям русских фольклорных сказок. Мифологическая функция Царь – девицы – хранить свет светил (Луны и Солнца), т.е., хранить и давать жизнь. Отправляясь за ней и добыв её, ершовский Иванушка выполняет роль культового героя. Сюжет сказки – модель вечного круговорота жизни и смерти. [5,с.28-29]
Язык сказки:
Ершов воплотил в своей сказке думы и чаяния народа. Он перенёс в текст и литературную манеру народного творчества.
Сказка пронизана лёгким юмором, лукавством, исстари свойственным русскому народу и отразившемся в его устном художественном творчестве.
Как и Пушкин, Ершов не злоупотребляет метафорами, эпитетами, украшающими слова. Исключения составляют обрядовые сказочные выражения: «очи яхонтом горели», «хвост струился золотой», «кони буйны», «кони буры, сивы». Зато выпуклому, чисто народному образу он умеет дать большую смысловую нагрузку. Как герой Иван представлен в двух планах, так и каждое его слово, фраза двусмысленны. В его описаниях нередко звучит ирония, издёвка. [4,с.23]
Смешное в сказке создают и комические ситуации, шутки, пословицы, присловья. Вот братья бегут посмотреть коней:
И Данило, и Гаврило
Что в ногах их мочи было
По крапиве прямиком
Так и дуют босиком.
Чтоб напугать братьев, о своём дозоре Иван сочинил нарочито страшную и смешную историю:
Вдруг подходит дьявол сам
С бородою и с усам;
Рожа словно как у кошки,
А глаза – то что те плошки!
Вот и стал тот чёрт скакать
И зерно хвостом сбивать.
Выезд городничего по пустячному делу на базар описан столь торжественно, что выглядит комично. Чтобы подчеркнуть безделье царских слуг, автор так охарактеризовал конюхов, которым царь поручил надзор за двумя конями:
Десять конюхов седых,
Все в нашивках золотых,
Все с цветными кушаками
И с сафьянными бичами.
Виртуозно поэт изобразил шутливую сказочную сценку, как Иван повёл коней:
И под песню дурака
Кони пляшут трепака;
А конёк его горбатко
Так и ломится вприсядку
К удивленью людям всем.
У народа Ершов перенял присказки; в сказке они несут определённую нагрузку:
Муж – то примется за шутки,
А жена за прибаутки.
И пойдёт у них тут пир,
Что на весь крещёный мир.
Эта присказка ведётся,
Сказка вскоре же начнётся.
Как у наших у ворот
Муха песенки поёт.
Что дадите мне за вестку,
Бьёт свекровь свою невестку:
Посадила на шесток,
Привязала за шнурок,
Ручки к ножкам притянула.
Ножку правую разула,
Не ходи ты по зорям,
Не кажися молодцам.
Эта присказка велась,
Вот и сказка началась…
Эта присказка – не просто украшение сказки. В ней изображён народный быт. Вместе с тем присказка мастерски использована как композиционный элемент. Включённая в текст, она служит как бы для передышки читателю:
Едут близко ли, далёко,
Едут низко ли, высоко,
И увидели ль кого,
Я не знаю ничего.
Скоро сказка говорится,
Дело мешкотно творится.
Только, братцы, я узнал,
Что конёк туда вбежал,
Где (я слышал стороною)
Небо сходится с землёю,
Где крестьянки лён прядут,
Прялки на небо кладут. [4,с.37-38]
Изумительные народные образы - «небо сходится с землёю», «прялки на небо кладут» - чаруют воображение автора своей чудесностью и вместе с тем ощутимой реальностью, одновременно эти образы заставляют приостановиться, задуматься, отдохнуть от стремительного сюжета и сосредоточиться в созерцательном раздумье.
Сказка отличается высокими поэтическими достоинствами. Быстро развивающийся сюжет, состоящий из ярких сказочных событий, то смешных и забавных, то страшных, так и влечёт читателя за собой. Каждый стих представляет собой самостоятельную смысловую единицу, предложения короткие, простые. Почти в каждой строке есть глагол, обозначающий движение или действие, что создаёт динамичность. Иногда встречается целый каскад глаголов. В тексте много глагольных рифм, почти всегда они звонкие. Рифмующиеся слова несут наибольшую смысловую нагрузку. Это помогает прочнее запоминать содержание. [4,с.51]
Поэт умеет сказать многое набольшим количеством слов: выразить сложную мысль, нарисовать картину. Передать чувства, вызвать улыбку:
Кобылица та была
Вся как зимний снег, бела,
Грива в землю, золотая,
В мелки кольца завитая.
Ершов мастерски передаёт движение. Та же кобылица. Когда сел на неё Иван,
Змеем голову свила,
И пустилась как стрела,
Вьётся кругом над полями,
Виснет пластью надо рвами,
Мчится скоком по горам,
Ходит дыбом по лесам.
По – народному строятся в сказке аллитерации (звукоподражание):
Та – ра – рам, та – ра – рам,
Вышли кони со двора.
Одним из традиционных художественных приёмов, используемых сказочником, является удвоение, принимающее всеохватывающий характер: удваиваются сюжетные мотивы и фрагменты, персонажи имеют своих двойников и «близнецов», в повествовательной структуре возникает множество параллельных синтаксических конструкций с лексическими повторами. Происходит удвоение жанра – сказка в сказке, удваиваются «сферы вселенной» (земное и подводное, земное и небесное царства). Функция удвоения – создание и разрушение сказочной реальности; сатирично описаны «двойники – братья» «Данило да Гаврило».
Каждое новое задание Ивана начинается с повтора:
Тут посыльные дворяне
Вновь пустились звать Ивана.
Вот к царю Иван явился,
Поклонился, подбодрился,
Крякнул дважды и спросил:
«А почто ж меня будил?»
Выполнив это первое трудное задание, навлекает на себя второе, которое предваряет новая вариация повтора:
А посыльные дворяне
Побежали до Ивана;
В крепком сне его нашли
И в рубашке привели.
За этим следует третье задание:
«Гей! Позвать ко мне Ивана», -
Царь поспешно закричал
И чуть сам не побежал,
Вот Иван к царю явился,
Царь к нему оборотился.
Эпизоды повторяются каждый раз в обновлённой, усиленной вариации. Каждый раз пришедшего домой Ивана Конёк спрашивает:
Что, Иванушка, невесел,
Что головушку повесил?
Композиционные повторы сопровождают повторы синтаксические. Повторяются отдельные слова, рядом стоящие фразы, обороты, отдельные стихи. Царь говорит Ивану:
Делать нечего, придётся
Во дворце тебе служить.
Будешь в золоте ходить,
В красно платье наряжаться,
Словно в масле сыр кататься.
Иван отвечает:
…эка штука!
Во дворце я буду жить,
Буду в золоте ходить,
В красно платье наряжаться,
Словно в масле сыр кататься.
Повторы придают сказке убедительность и особую занимательность. [4,с.60-62]
Удвоение является ключом к философской концепции «Конька – Горбунка»: если в существующей незыблемой космически всеохватной иерархии отношений царь есть зло, оно неминуемо сменится добром.
Поэтика сказки дышит народной стихией. Народные пляски – трепак, вприсядку, песни «Ходил молодец на Пресню», «Как по моречку по морю», пословицы, поговорки, весь дух и склад сказки, вплоть до исторических реминисценций типа «Словно шёл Мамай войной», с чтением сказки об Еруслане - буквально всё дышит народным духом. Если к этому прибавить и восприятие мира, понятие о добре и зле, о красивом и беззаботном вплоть до слов «Месяц Месяцович», «Чудо–Юдо рыба Кит», присказки, прибаутки, шуточки – всё идёт от народа и выражает его дух и мировосприятие. [4,с.71]
Автор с детства был воспитан народной поэзией и создал свою сказку уже после сразу полюбившихся читателю сказок Пушкина. Неслучайна перекличка «Конька – Горбунка» со сказками великого поэта.
Жуковский, Пушкин и Ершов обращались к народным сказкам. Жуковский старался облагородить их сюжеты, сгладить острые углы и социальные противоречия в них. Пушкин возвёл их до уровня высокой поэзии, сконцентрировал в них всё лучшее, характерное для народного творчества, избавив от всего случайного, наносного, освободил язык от простонародных элементов.
Ершов был подхвачен народной стихией. Кажется, что он написал сказку быстро, на одном дыхании. И не всегда беспокоился о более тщательном отборе слов, об отделке стиха. Поэтому в тексте сказки много просторечных слов, диалектизмов, не вошедших в литературный язык, таких элементов не было в сказках Пушкина.
В целом сказка написана звонким четырёхстопным хореем, отличается музыкальностью стиха. Иногда случается нарушение ритма. Попадаются словесные натяжки: «жары – птицы», «версту, другу пробежал», «молвил ловчий мря со смеху», «канальски отличиться» и др. Всё это является следствием некритического отношения к народному творчеству, невнимания к строгому отбору языковых единиц, к отделке стиха. Но сказка и потрясает красивейшими образными, ёмкими народными выражениями как «утро зориться», «смотреть вполуглаз», «напраслина» и пр. [5,с.9]
Заключение
Создавая сказку, Ершов напал на золотую жилу; это последствие близости к народу, великое внимание к его творчеству.