Астраханский Государственный Университет

РЕФЕРАТ

по истории русской литературы на тему:

«Основные жанровые особенности русской повести 40-х годов

XIX века»

Реферат выполнила студентка группы РЛ-22

Трофимова Олеся

Реферат проверила Акулова А.С.

Астрахань

2006 г.

Содержание:

Формирование новых направлений в литературе 40-х годов XIX века.

Литературная проблематика направления.

«Романтический» метод в русской повести.

Развитие полноценной художественной повести.

Специфика «гоголевского пласта» в повестях 40-х годов.

Заключение.

Список литературы.

Формирование новых направлений в литературе 40-х годов XIX века.

На рубеже 30—40-х годов XIX века в русской литературе началось формирование реалистического направления. Реа­лизм как метод, утвержденный Пушкиным, Лермонтовым и Гоголем в 20 - 30-х годах, получал в творчестве молодых талантов разнообразную индивидуальную стилевую окраску и укреплялся как направление в литературе.

Это был сложный историко-литературный процесс, в кото­рый обновленные с 1839 года «Отечественные записки» осо­бенно энергично вмешались. Более того, две трети лучших произведений русской литературы 40-х годов появились имен­но в «Отечественных записках». Впервые в истории русской литературы в одном журнале концентрировалось такое бо­гатство художественных произведений, впервые она так энер­гично направлялась к единым прогрессивным целям. Именно с 40-х годов стали говорить об оформившемся реалистическом направлении, и это оформление произошло в рамках «Отече­ственных записок».

Вспомним, что перед этим Николай I разгромил московскую журналистику («Московский телеграф», «Телескоп»), а петер­бургская журналистика была дискредитирована Булгариным, Гречем и Сенковским; Полевой оказался ренегатом; «Совре­менник» в руках Плетнева измельчал. Идеология «официаль­ной народности», преследовавшая, по словам Уварова, цель «собрать и соединить в руках правительства все умственные си­лы, дотоле раздробленные», искала своих трубадуров и агентов в обществе.

Итак, новое направление сформировалось в виде небольшой; группы писателей, выразивших единомыслие с Белинским по принципиальным вопросам. К Белинскому открыто перешел И. Панаев, но от Белинского отошли Красов, Клюшников. Проводился жесткий принцип отбора своих и чужих по идей­ным мотивам. Произошло какое-то внутреннее сплочение всего лучшего в составе сотрудников, собравшихся вокруг Белин­ского.

Литературная проблематика направления.

Теперь перейдем к литературной проблематике направле­ния.

Направление — это прежде всего творческое единство пи­сателей. Направление на зачаточной стадии может сущест­вовать стихийно, без ясно осознанной и сформулированной программы. Как о таковом, о «гоголевском» периоде Белин­ский и сказал в статье 1835 года. Но вскоре приходит осозна­ние целей, появляется ясная программа, закипает борьба, и все это поднимает направление на высшую ступень. «Отече­ственные записки» преобразили литературный процесс 40-х годов и сделали 40-е годы столь важной эпохой в становле­нии русского реализма XIX века. «Отечественные записки» сумели поставить литературное движение 40-х годов под зна­мя своих радикальных идей.

Элемент сознательности, наличие передовой политической и эстетической теории играют важную роль как в творчестве отдельного писателя, так и в развитии литературного направ­ления.

В основе того направления, которое возглавили «Отечест­венные записки», лежал реалистический метод.

Несомненно, этот метод лежит в основе творчества таких писателей, как Панаев, Соллогуб, Кудрявцев, Герцен, Коль­цов. Романтические поиски у Панаева и Герцена были уже позади. Но в то же время в «Отечественных записках» сот­рудничали и романтики: с одной стороны, революционный романтик Лермонтов, который одновременно выступил и как величайший реалист, и с другой стороны — представитель консервативного, мистического романтизма В. Одоевский, который, однако, также писал и реалистические повести. Кро­ме того, «Отечественные записки» привлекли писателей-на­туралистов, которые в живом сотрудничестве с писателями-реалистами и под влиянием идей журнала попадали в особо благоприятные условия для своего творческого роста.

Формирующееся направление было сложным. Здесь встре­чаются писатели-натуралисты, в нашем современном смысле слова, и оставшиеся таковыми навсегда (Даль, Бутков); но здесь были и натуралисты, которые поднялись до полноцен­ного реализма (Некрасов, Григорович). Поэтому Белинский всегда держал натурализм в поле своего внимания. Натура­лизм воспроизводит жизнь в образах, имеющих познавательное значение, но без глубокой типизации, без глубокого рас­крытия сущности явлений. От натурализма может быть два пути: либо путь к полноценному реализму, либо к реакцион­ному дидактизму. Под последним мы подразумеваем «нравст­венно-сатирические романы» Булгарина, вроде «Счастье лучше богатырства» (1846), написанного Булгариным в со­авторстве с Н. Полевым и названного Белинским «подделкой под натуральную школу».

Взятый изолированно, отдельный факт не раскрывает за­кономерного. Но если писатель-натуралист руководствуется своим более или менее прогрессивным мировоззрением и до­искивается связи вещей, то его воспроизведения отрывочных наблюдений обнаруживают тенденции к сближению с полно­ценным реалистическим раскрытием общественных законо­мерностей в типических образах. Известно, что на отдельных фактах, вырванных из закономерных связей и подтасованных, можно «доказать» все что угодно. И вот Булгарин, не скупив­шийся на описания кабаков, постоялых дворов, шулеров, про­ходимцев еще в «Иване Выжигине», в романе «Счастье лучше богатырства» рисовал эти картины «пошлой», «гряз­ной» действительности, жизни откупщиков, городского мещан­ства с целью дискредитировать «натуральную школу» и тут же противопоставить ее сатирическому изображению жизни — картины «нравственные» и назидательные...

Булгаринский натурализм был оружием официальной народности, он носил провокационный характер. Этот нату­рализм нарочито сопутствовал «натуральной школе» на всех этапах ее развития. Разоблачить истинное лицо дидактиче­ского натурализма Булгарина было важнейшей задачей «Отечественных записок».

Большое место в русской литературе 40-х годов занимаем чрезвычайно пестрое консервативно-романтическое направле­ние. Революционный романтизм Лермонтова сливался с реа­лизмом, а консервативный, оформившись в целое направление, противостоял реализму.

«Романтический» метод в русской повести.

Отличительная особенность романтического метода заклю­чается в том, что здесь образы являются в значительнейшей степени простыми рупорами идей автора. Это особенно верно по отношению к аллегорическим образам романтической поэ­зии, к которым она часто прибегает.

Но романтизм — не простая публицистика. Романтизм — искусство, его произведения строятся по законам красоты, с сюжетами, композицией. Главное же у него — живые челове­ческие образы, какими бы выразителями идей автора они ни были. Это чаще всего образы реального мира, и они захваты­вают частицу объективных связей, «форм жизни», не искаженных нарочитой тенденцией автора, они таят их в себе и поэтому могут иногда говорить от себя так же, как и в реалистиче­ском искусстве.

Кроме того, не всякая прямая связь мыслей с образами — романтизм. Нужен романтизм самих мыслей автора. Это-то и определяет отличия романтического метода от реалистиче­ского. Романтизм всегда связан с мечтой, с известным отлетом фантазии от действительности, с известным расхождением между изображением жизни в произведении и действительной жизнью, а это решающим образом предопределяет специфику романтических образов.

Литература в конце 30-х и на всем протяжении 40-х годов знала множество форм таких отлетов фантазии от дейст­вительности, расхождений с жизнью. Здесь и Лермонтов с его революционным отталкиванием от николаевской действитель­ности; и камерная лирика Фета, убегающая от злобы дня, уходящая в мир импрессионистских настроений; здесь и Ку­кольник с его эстетизированными подделками под историче­ские романы о знаменитых людях, политиках и живописцах; и поэзия славянофилов, выражавшая их социальные утопии. От характера мировоззрения писателя зависело, какой роман­тизм перед нами: прогрессивный или консервативный.

Лермонтовский романтизм вызван прямой враждой к действительности, желанием социального переустройства. Лер­монтов смог и как реалист в «Герое нашего времени» точно объективировать ненавистную действительность. Романтизм славянофилов рожден желанием противопоставить современ­ному беспокойному миру тот лучший мир патриархальных, примиренных «святых» отношений, которые сулила их доктрина.

От оттенков умонастроений в каждой из разновидностей романтизма зависели стилевые особенности творчества писа­телей-романтиков, внутренние течения в романтизме.

Романтизм Кукольника, Полевого, Загоскина легко пере­ходил в голый консервативный дидактизм, в плоскую иллюст­рацию уваровской формулы. Отталкивание от николаевской действительности являлось мнимым; задачей Кукольника, По­левого было приподнять ее, скрыть ее неприглядные будни, при­дать ей героический характер за счет пошлых аналогий с эпо­хой Петра I, опереть ее на якобы бурно и повсюду проявля­ющееся народное сочувствие. Этот романтизм был той «ложновеличавой школой» (Тургенев), которая верно служила политике официальной народности. Рисовкой и позерством отличаются все поддельно «величавые» произведения Куколь­ника. Он, как и сам николаевский режим, всю жизнь «бли­стал» качествами, которых у него не было.

Если реализм и натуралистические «физиологии» 40-х го­дов стремятся в той или иной степени к воспроизведению жизни такой, как она есть, к раскрытию ее форм, и представ­ляют различные ступени образного познания действитель­ности, а поэтому и имеют эстетическое значение, то литерату­ра официальной народности, базировавшаяся на голой реак­ционной дидактике, плодила миражи и мифы. Здесь образы не имели познавательного, художественно-эстетического зна­чения, а были лишь фальшивой подделкой под искусство. Как булгаринский натурализм был спекуляцией на фактах и са­тире, так реакционный романтизм был спекуляцией на образ­ности искусства вообще.

У Полевого и Кукольника этих лет все присочинялось к реакционной идейке. Таковы у Полевого — «Дедушка русско­го флота», «Параша Сибирячка»; у Кукольника — «Лихончиха», «Иван Рябов, рыбак архангелогородский», у Солоницы­на— «Царь — рука божия». У них, собственно, нет творчества, нет воссоздания предмета. Полевой и Кукольник — мастера общих мест. Эти-то два ложные направления, внутренне пере­плетающиеся, «натянутый, на ходулях стоящий идеализм, махающий мечом картонным, подобно разрумяненному актеру и потом — сатири­ческий дидактизм», по словам Белинского, Гоголь и убил.

Но что значит «убил»? Еще и в 40-е годы приходилось бороться с обоими этими направлениями. Гоголь показал их творческую несостоятельность, но их нужно было еще развен­чать эстетически, теоретически и политически. Это сделали «Отечественные записки».

Прогрессивный романтизм не вылился в самостоятельное направление. Этот романтизм на рубеже 30—40-х годов, на базе общественного подъема, переживал сложную метамор­фозу. В творчестве Лермонтова он сливался с реализмом.

В широкой перспективе борьбы с «абстрактным героиз­мом» романтиков 30-х годов Белинский часто не справедлив по отношению к «выспреннему» Марлинскому, в творчестве которого он видел помеху для развития реализма Гоголя. По своим идеям Марлинский ничего общего не имел с вернопод­данническим «героизмом» романтизма Кукольника и Полево­го. Наоборот, жизнерадостный колорит повестей Марлинского, этого блестящего, умного фразера, как его назвал в конце 40-х годов тот же Белинский, заключал в себе нечто ободряю­щее, возбуждающее энергию, силу воли.

Если Белинский замечал у романтиков мысли, идеи, «воп­росы», созвучные себе, духу времени, то он считал их уже поэтами «действительности» и не называл презрительным име­нем романтиков. Все это было для него поэзией содержания,

поэзией гражданского пафоса, следовательно, «действитель­ности».

Белинский ни разу не называет романтиком Лермонтова, этого во многом несомненного для нас романтика, ни разу не называет романтическим творчество Ж. Занд, которому он поклонялся до середины 40-х годов. Содержательность, акту­альность творчества этих писателей целиком заслоняли для Белинского романтические формы их произведений. Эту «форму» он видел в прозаике 30-х годов Марлинском, по­скольку его повести, естественно, не заключали в себе харак­терного для 40-х годов социального содержания, он видел «форму» и в некоторых фантастических повестях Одоевского,

Все три метода (реализм, натурализм и романтизм) с их оттенками, а также противоборствующие главные направле­ния (реалистическое, реакционно-дидактическое и консерва­тивно-романтическое) создавали ту мозаическую сложность литературы 40-х годов, которая будет в значительной мере ликвидирована «Отечественными записками» в результате безраздельной победы реалистического направления.

Эпистолярная и дневниковая исповедь 30-х годов вышла на публичную трибуну в произведениях последующего десяти­летия. На страницах «Отечественных записок» развертыва­лась крупнейшая, захватывающая духовная драма Белинско­го, в тайны которой была посвящена публика. Примиритель­ные статьи и разрыв с примирением, перемена направления журнала и разъяснения этих ступеней движения вперед — все это были предметные уроки формирования убеждений и «диа­лектики души». В форме дневника Печорина написан «Герой нашего времени», Герцен публикует два отрывка «Из записок одного молодого человека», Гребенка—«Из записок студен­та», Галахов—«Из записок человека». Повесть Ф. Корфа «Прошлое» является «записками неизвестного». Отправление от исповеди души, от биографии, от «былого» и «дум» - ха­рактерная черта прозы «Отечественных записок». Проза пуш­кинской эпохи этого исповедального мотива не знала.