73076 (Жизнь и творчество Н.Г. Чернышевского, А.П. Чехова и А.И. Куприна), страница 2

Все эти принципы были реализованы Чеховым в его комедии "Вишневый сад" (1903). И жанр этой пьесы, и ее конфликт являются отступлением от норм классической драмы. В пьесе нет ни классически положительных, ни классически отрицательных героев, но каждый персонаж дается как бы в двойном освещении: он не лишен авторского сочувствия, но в то же время наделяется комическими чертами. Нарушен в пьесе классический расклад социальных сил. В ней нет столкновения пассивного и безвольного дворянства, уступающего в исторической борьбе буржуазному хищнику, которого, в свою очередь, отрицает революционно настроенная интеллигенция. Конфликт, основанный на противоборстве социальных сил, у Чехова приглушен, потому что драма человеческого существования более глубока, чем элементарное экономическое разорение, да и сам Лопахин, купивший имение, тоже не выглядит абсолютным именинником, так как и он недоволен общим ходом жизни. Драматизм пьесы заключается не в борьбе за вишневый сад, за имение, а в субъективном недовольстве жизнью, свойственном практически каждому персонажу. Драма жизни заключается в разладе самых существенных ее основ. Все в пьесе живут в ожидании неотвратимо надвигающегося конца, рождающем в душах героев ощущение какой-то обреченности и призрачности их существования.

Так изображал Россию Чехов на рубеже столетий. В ней зреют предчувствия грядущих перемен, но духовно люди к ним не готовы и опасаются их.

А.И. КУПРИН (1870—1938)

Александр Иванович Куприн, творивший на рубеже эпох, выступил под флагом реалистического искусства в лучших традициях русской литературы XIX в. Он завораживал правдой и красотой своего чувства и художественного слова.

Куприн — художник и человек — близок душою радостному и светлому лозунгу: "Да здравствует жизнь!" Его современники справедливо заметили, что он чужд суровому толстовству, мрачности психологических бездн Достоевского, вересаевской задумчивости, андреевскому пристрастию к неразрешимым вопросам и горьковской революционности. Он любит жизнь больше смысла ее. Этот художник "со слезами восторга" ("с детским восторгом", "замирая и холодея от восторга", "с приятными слезами на глазах" — повторяет он из произведения в произведение) пропел гимн жизни — любви, природе, поэзии, ценности человеческой личности, движению, поиску, естественному человеку, не оскверненному цивилизацией.

Герой Куприна вошел в русскую литературу как правдолюбец, романтик, сильный своей одухотворенностью, тайной творческой жизни, чистотой нравственного чувства. Он привлекает к себе не только преклонением перед красотой мира и бесконечной благодарностью сердца за существование в Божьем мире, но и бунтом против пошлости, грубости, рутины, бесчеловечности.

Повесть "Поединок", завершенная Куприным в 1905 г., — попытка художественного осмысления проблемы России и "истории души человеческой", которая, по словам М.Ю. Лермонтова, "едва ли не любопытнее и не полезнее истории целого народа".

Художественный конфликт повести строится на отношениях главного героя, подпоручика Юрия Ромашова, с одной стороны, с офицерской I средой, с другой — с Шурочкой Николаевой, полковой дамой, разбудившей в нем сильное юношеское чувство. Название повести — ключ к пониманию того драматического узла, который развязать смогла только гибель героя.

Ромашов любил ходить на вокзал. Он любовался на новенькие, блестящие вагоны курьерского поезда, увозившего пассажиров в "недоступный, изысканный, великолепный мир, где жизнь — вечный праздник и торжество". И тем самым уходил от грубой армейской повседневности, пошлой любовной связи с замужней женщиной, от своего одиночества и затерянности среди чужих, от бедности и стыда. Там, на вокзале, в его душе закипали "мстительные, фантастические, опьяняющие мечты": завтра засесть за книги, выдержать блистательно экзамен в академию, стать "ученым офицером генерального штаба" и... совершить подвиг.

Снами, грезами, мечтами героев изобилует русская литература, и почти всегда они — "мостик" в другую реальность. "Диалектика души" Ромашова, казалось бы, должна двигать его в этом же направлении, если бы не любовь к Шурочке и бесконечная рефлексия: "я кажусь себе жалким", "точно в горле что-то застряло", "голова робко вошла в плечи". Шурочка — простенькая, уютненькая женщина, вяжущая "филе и гипюрчики", но мечтающая о "большом, настоящем обществе, свете, музыке, поклонении, тонкой лести, умных собеседниках".

За мечтами скрывается самолюбивая, претенциозная и прозаическая натура, отмеченная силой воли и даже бессердечностью, когда речь пойдет о ее личном благополучии и жизни идеализирующего ее Ромашова. Читатель уже готов вынести приговор любовной драме: обыкновенный роман. Но для Куприна не может быть банального там, где есть целомудрие, высокий накал поэтичности, растворенность в любви, как в природе, которую Ромашов воспринимал необычайно остро.

Любовно-психологическая коллизия повести углубляет характер главного героя и делает трагический финал неотвратимым для Ромашова, ибо ликующий мир любви отодвигался, а "серенький, унылый городишко с тяжелой и скучной службой, с ротными школами, с пьянством в собрании, с тоской и одиночеством" наваливался, душил, заставлял плакать ночами: "Гм... а ты позабыл? Отечество? Колыбель? Прах отцов? Алтари? А воинская честь и дисциплина? Кто будет защищать твою родину, если в нее вторгнутся иноземные враги?.. Да, но я умру, и не будет больше ни родины, ни врагов, ни чести. Они живут, пока живет мое сознание. Но исчезни родина, и честь, и мундир, и все великие слова, — мое Я останется неприкосновенным. Стало быть, все-таки мое Я важнее всех этих понятий о долге, о чести, о любви?" И он додумывает поставленную проблему личного и общего, своего Я, своей сверхценности и офицерского долга: все военные должны отвергнуть и военную доблесть, и чинопочитание, и честь мундира и посметь громко сказать "не хочу!". И он вспомнил новобранцев и что "их Я не хотело идти в армию, но через год они все стали длинной, мертвой шеренгой — серые, обезличенные, деревянные — солдаты!".

Так обнаружился кризис в сознании Ромашова. Он с особой остротой воспринимает теперь чужое унижение, оскорбление маленьких людей. Он презирает собственную трусость и слабость. У него вызывает ненависть самодостаточность и сытость самоуверенных людей, которых он когда-то считал идеалом. Ярким эпизодом в жизни "нового" Ромашова стала сцена учений, когда он вступился за рядового Хлебникова. Происходит перерождение героя, пробуждение от духовной спячки. Сосредоточенность на своем Я уступает место братанию с Хлебниковым и ему подобными. В его душу запали слова генерала на смотре: "Сказано в Писании: духа не угашайте, а вы что делаете? Ведь это самая святая, серая скотинка, когда дело дойдет до боя, вас своей грудью прикроет, вынесет вас из огня на своих плечах, на морозе вас своей шинелешкой дырявой прикроет..." Духа не угашайте! Ну а если дух еще спит? Если еще сильны юношеские представления о себе как о центре мира? Кто из молодых не бывал в таком состоянии — сначала безумной, восторженной эйфории, потом отчаяния, самоуничижения, неверия в себя и доброту окружающих? Слава, признание, всеобщая любовь, восторг слияния личного с общим — все это неразделимо с понятием "молодость"! Куприн любит своего героя именно за эти мечты, за его непрактичность, за полноту чувств, за незащищенность в грубом мире, за отсутствие внутреннего холода, граничащего с цинизмом.

И все-таки финал повести трагичен. Почему же погиб подпоручик Ромашов? Среда заела? Запутался в любовных увлечениях? Главная причина трагического тупика — индивидуализм, неспособность к выдержке и полной перестройке внутреннего Я и общего направления жизни: от себя — к людям.

Подвижничество и праведничество всегда были символами жизни настоящей русской интеллигенции и людей из народа, искавших опору в божественной мудрости, в каждодневном делании добра. И тем не менее купринский вариант "лишнего человека" в русской литературе вызывает щемящее чувство сострадания и любви.

Рассказ "Гамбринус". "Писатель должен изучать жизнь, не отворачиваясь ни от чего. Скверно ли пахнет, грязно ли — иди наблюдай", — говорил Куприн, приглашая читателя в мир своих рассказов об обездоленных детях ("Тапер", "Чудесный доктор"), о трагической любви ("Гранатовый браслет"), о загадочной душе человека ("Олеся"), о сильных и отважных моряках ("Листригоны"), о чудо-скрипаче Сашке, заставившем нас поверить, что настоящее искусство живет не только в концертных залах и артистических салонах, но и в грязных кабачках, подобных одесскому "Гамбринусу".

Пивная "Гамбринус" описана Куприным по-фламандски сочно, выпукло, с колоритными деталями. Узкие сводчатые залы, влага, сочащаяся из-под земли и мерцающая в свете газовых рожков, настенная живопись с изображением вакханалии, соединившей в одну дружную семью, прославляющую земные утехи, пьянство и разврат, охотников, обнимающих пышных девиц, и великосветскую публику в напудренных париках, жеманно резвящуюся на зеленом лугу с барашками, счастливую семью малороссиян, пляшущих гопака со штофами в руках, и двух безобразно толстых амуров с красными лицами, жирными губами и бесстыдными маслеными глазками. Это злачное место притягивало к себе матросов, рыбаков, портовых воров, рабочих, контрабандистов. В этом почти уголовном, деклассированном мире у Куприна царствует не пивной король Гамбринус, а "кроткий, веселый, плешивый человек с наружностью плешивой обезьяны" — скрипач Сашка, любимец публики, добрый гений, душа кабачка. Сашка-скрипач, Сашка-клоун, Сашка-выпивоха опрокинул все представления об искусстве как уделе для избранных. Его неутомимая скрипка торжествовала над духотой, над запахом табака, газа, пива, над грубой радостью встреч и объединяла людей, давая им неподдельную радость постижения многообразия человеческой души.

1905 год с его революционными лозунгами, еврейскими погромами, демагогией, жестокостью, спорами о русско-японской войне всколыхнул устойчивый мир, сложившийся вокруг Сашки. Он играл то героические песни, сопровождавшиеся криками "ура", то пародийный "Куропаткин-марш", то "балаклавскую страдательную". Потом Сашку забрали на войну, и "Гамбринус" осиротел: Сашку заменить никто не мог, потому что большое искусство ничем заменить нельзя. Купринский Паганини выжил на войне, в столкновении с черносотенцами, призывавшими бить жида, "отсидел по политическому" и вернулся с искалеченной правой рукой, исхудалый, бледный, чтобы сыграть на вставленном в рот отростке, засвистеть оглушительно веселого "Чабана". Жалкая, наивная свистулька словно пропела: "...Человека можно искалечить, но искусство все перетерпит и победит". Настоящий музыкант, виртуоз, импровизатор, Сашка нес в себе потрясающую "небоязнь боязни" перед оскорбительным "жид", перед тюрьмой, перед пытками, перед житейской неустроенностью. Он воплощал достоинство личности, живущей в высоком мире искусства, щедро отдаваемого людям.

Куприн и в повести "Поединок", и в многочисленных рассказах благословил жизнь, в которой человек, вопреки обстоятельствам, остается романтиком, способен одухотворяться общением с природой и музыкой, быть верным в любви, не опускается до меркантильности и подлого житейского расчета. Куприн воспевает ту жизнь, которая, вопреки войнам и революциям, углубляющим национальные и классовые распри, творится живыми душами, верящими в Бога, Красоту, Добро, Человечность.