72896 (Восточный Крым в творчестве Максимилиана Волошина), страница 2

Вечерний свет холмы.

Зардели красны, буры

Клоки косматых трав, как пряди рыжей шкуры.

В огне кустарники и воды, как металл.

Поэт передает краски киммерийского вечера, объединенные в одну цветовую гамму - багряную; «зардели»- создан цветовой фон. Дальше он переходит к изображению форм:

А груды валунов и глыбы голых скал

В размытых впадинах загадочны и хмуры.

В крылатых сумерках - намеки и фигуры...

Вот лапа тяжкая, вот челюсти оскал,

Вот холм сомнительный, подобный вздутым ребрам,

Чей согнутый хребет порос как шерстью чобром?

Кто этих мест жилец: чудовище, титан?

Описав величественную картину горной гряды, поэт переводит взгляд к морю и передает самые характерные для Киммерии запахи:

Здесь душно в тесноте... А там - простор, свобода,

Там дышит тяжело усталый Океан

И веет запахом гниющих трав и йода

В этом поэтическом пейзаже автор придал киммерийской природе монументальность наряду с пластичностью - и одновременно очеловечил ее. Приближаясь к античной мифологии, в природе он видит сходство с лучшим ее проявлением - человеком, хотя она живет своею собственной, суровой и торжественной жизнью. Цвета, формы, запахи в своей совокупности создают такую картину, которую хочется видеть, как хочется слышать «звучание» акварелей Волошина, изображающих в разных вариациях все ту же Киммерию. Не случайно М. Рыльский обратил внимание на этот сонет и блестяще перевел его на украинский язык.

В стихотворениях Волошина картины природы органически связаны с переживаниями человека, лирически окрашены, несмотря даже на то, что он нередко применял прием объективированного описания.

Поэт всегда замечает что-то новое в уже знакомых картинах, не раскрытое им ранее. Эти волнующие открытия воплощаются в стихи (1913):

Заката алого заржавели лучи

По склонам рыжих гор... и облачной галеры

Погасли паруса. Без края и без меры

Растет ночная тишь. Остановись. Молчи.

Каменья зноем дня во мраке горячи.

Луга полынные нагорий тускло-серы...

И низко над холмом дрожащий серп Венеры,

Как пламя воздухом колеблемой свечи...

Это лирическая зарисовка наступления ночи. Сдержанно, точно, емкими поэтическими формулировками, без излишней метафоризации показаны гаснущие паруса облачной галеры, сливающиеся с киммерийским пейзажем. Трудно отказать автору в умении зорко видеть и полновесно отображать результаты наблюдений. Чтобы не перегружать стихотворение, ему довелось отказаться от заключительной строфы, которая вносила излишнюю абстрактную детализацию:

Мир - чаша, до краев наполненная алым

И черным сумраком...

За траурным порталом

Звезда затеплилась...

За нею две... и три,

И стынет бледный край замедлившей зари,

Как влага синяя, наполненная светом.

Получилось краткое, всего из двух строф стихотворение. Но все, изображенное в нем, скульптурно выпукло, пластически ощутимо.

В новаторских поисках Волошина были и изъяны. Иногда он перенасыщал «красками» свои стихотворения, В одном из них - «Священных стран вечерние экстазы...» (1907) -поэт как бы мазками кисти создает рисунок из красочных эффектов:

Священных стран

Вечерние экстазы.

Сверканье лат

Поверженного Дня!

В волнах шафран,

Колышутся топазы,

Разлит закат

Озерами огня.

Как волоса,

Волокна тонких дымов,

Припав к земле,

Синеют, лиловеют,

И паруса,

Что крылья серафимов,

В закатной мгле

Над морем пламенеют.

Излом волны

Сияет аметистом,

Струистыми

Смарагдами огней...

О, эти сны

О небе золотистом!

О пристани

Крылатых кораблей!..

Это стихотворение «заэстетизировано», в нем слишком много красивостей. Картина природы в вечернее время при всем красочном изобилии представляется мало вероятной, предложенное сочетание красок в цветовой гамме трудно себе представить. Но такое изображение для пейзажной лирики поэта не характерно. Строгая красота Киммерии обязывала Волошина к сдержанному восхищению, соблюдению во всем чувства меры:

Темны лики весны. Замутились влагой долины,

Выткали синюю даль прутья сухих тополей.

Тонкий снежный хрусталь опрозрачил дальние горы.

Влажно тучнеют поля.

Свивши тучи в кудель и окутав горные щели,

Ветер, рыдая, прядет тонкие нити дождя.

Море глухо шумит, развивая древние свитки

Вдоль по пустынным пескам.

Весенний пасмурный день воспроизведен в своих красках. Это поэтическое произведение 1907 г., как и многие другие, следует рассматривать не только как законченную лирическую зарисовку, но и как мотив для новой, еще не написанной акварели поэта-художника. Источником поэтической силы Волошина служило не только живое чувство природы и любовь к многообразной красоте мира... С отроческих лет обостренное восприятие природы постепенно соединялось в сознании поэта с запасом приобретенных знаний. Геология, археология, история, а также «опыт ступней» в многочисленных путешествиях по Крыму - источники его научных сведений. Это определило направление его художественного мышления: природа стала объектом раздумий поэта.

Ландшафт Коктебеля будоражит фантазию. Его сформировал «огнь древних недр». «Застывшие усилья» могущественных стихийных сил природы особенно отчетливо видны на Кара-Даге - горной гряде вулканического происхождения:

Огнь древних недр и дождевая влага

Двойным резцом ваяли облик твой -

И сих холмов однообразный строй,

И напряженный пафос Кара-Дага...

(«Коктебель»)

Проходят эпохи, все течет, изменяется, земля преображает свой лик, но следы извержения вулкана остаются. Волошин любовался первозданным рельефом (чудовищными нагромождениями, причудливыми изваяниями, о которых слагались легенды), изучал и ежедневно следил за изменением его лица. Поэтому во времени он постигал пейзаж Коктебеля

С первоначальных дней, когда вулкан

Метал огонь из недр глубинных трещин

И дымный факел в небе потрясал.

(«Дом поэта»)

В пейзажной лирике Волошина нет символической отвлеченности. Она основана на реальном, а не мистическом, как у символистов, восприятии мира природы. М. Цветаева писала: «Творчество Волошина - плотное, весомое, почти что творчество самой материи, с силами, не нисходящими свыше, а подаваемыми той - мало насквозь прогретой, - сожженной, сухой, как кремень, землей, по которой он так много ходил и под которой нынче лежит».

Пейзажная лирика Волошина в целом представляет собой идейно-художественное единство. Общий ее контекст свидетельствует, что образ природы складывался в творческом сознании поэта из живых наблюдений.

В поэтическом пейзаже Волошина много подлинного новаторства, умение показать то, что еще не было достоянием русской поэзии. На эту особенность обратил внимание В. Брюсов. В рецензии на сборник Волошина «Стихотворения», куда вошли «Киммерийские сумерки», он указывал, что поэт «пишет лишь тогда, когда ему есть что сказать или показать читателю нового, такого, что еще не было сказано или испробовано в русской поэзии».

Литература

1. Тарасенко Н.Ф. Феодосия. - Симферополь: Таврия, 1978.

2. Шульц Н. Планерское - Коктебель. Очерк-путеводитель. - Симферополь: Крым, 1966.

3. Казак В. Лексикон русской литературы XX века - М.: РИК «Культура», 1996.

4. Павлова Т.А. Всеобщий примиритель // Долгий путь российского пацифизма, М., ИВИ РАН, 1997.

5. Волошина М.С. О Максе, о Коктебеле, о себе. Воспоминания. Письма. Феодосия. М.: Издательский дом «Коктебель», 2003.