15026-1 (Проблема альтернативы в русской культуре), страница 2

Гончаров. Его основной пафос - православное принижение самоценности жизни как основа нравственного уродства русской интеллигенции. Обломов - урод. Цель у Обломова - покой. Воплощение идеала утраченного рая. Другой идеал - художник Райский. Гончаров писал о нем, что Райский - тот же Обломов, но более артистичная натура. Погружен в маниловские дали. Другой образ - Марк Волохов в "Обрыве".

Это предтеча всей русской интеллигенции, заявившей о социальном протесте в России, который вылился затем в пальбу. Он показал православную основу этого протеста.

Это "грядущий хам" Мережковского. Он создает ту же традиционную нравственность, основанную на пренебрежении к земной жизни. Альтернатива - "в повышении собственной предельности" (Штольц, Адуев, Тушин в "Обрыве"). Здесь господствует методичность, системность, борьба с собой, попытка выйти за определенные природой пределы. Он создал новую концепцию любви. Во всех трех романах у него прослеживается мысль: "Бог - это то, что между двумя любящими сердцами".

Достоевский. Он резко углубил анализ традиционности.

Новый его шаг в том, что он первым начал анализировать инверсионность. Раскольников - между двумя тупиковыми крайностями, он противопоставляет своей жизни старуху, видит в этом права человека. Убив ее, поначалу посчитал себя человеком, но в конечном итоге достигает понимания, что это не путь. Он возвращается на круги своя.

Инверсионная логика - либо живи как живешь, либо убей.

Тупиковость. Если ты человек, ты не допустишь такой инверсионной логики в себе. У Раскольникова - выветренная душа, в ней ничего нет, никакого конструктивизма.

Достоевский резко углубил анализ традиционности, но он был первым в этой цепочке, кто мало что предложил.

Чехов. Суть его взгляда: бессилие добра и всесилие серости имеют традиционную религиозно-нравственную основу. Чтобы по капле выдавливать из себя раба, надо освободиться от этой основы. Но с точки зрения конструктивизма у Чехова - полный тупик.

Выводы из этого очень простые и не очень утешительные.

Сначала - утешительные. Поиск альтернативный культуры в России привел к следующему результату: альтернативная культура в России возникла с началом эпохи модернизации (Петр I). Это говорит о том, что "энергетический ресурс альтернативности" (терминология А.Ахиезера) в русской культуре значителен. Альтернативность не сегодня появилась, не в наших с вами разговорах. И этот факт должен вселить в нас некий оптимизм. Были у нас предшественники. Мы видим, какая у нас с вами нравственная база. Это первый вывод. Конструктивность этой альтернативной культуры состояла в выработке нового типа нравственности, которая должна была преодолеть разрыв между высшей нравственностью и повседневной деятельностью человека, соединить их через альтернативную программу деятельности. Если мы осознаем, что реформы Столыпина и Гайдара на пошли не потому, что они плохие, а потому, что в России так никогда не было принято, то мы поймем важность этого вывода. Значение содержания альтернативности в том, что она позволяет нравственно оправдать реформатора. Отсюда понятен пафос нравственности мастера, нравственности богатства, профессионального долга, нравственности методичности и системности, нравственности поиска середины.

Это то, что касается содержания альтернативности. Если же посмотреть, как альтернативность развивалась в русской культуре, то здесь - два вывода. Первый: в XVIII - XIX веках анализ русской традиционной нравственности имел критический характер и все более углублялся. К 1917 году он достиг максимальной глубины. Второй: альтернативная культура, зародившаяся после Петра и имевшая максимум конструктивности на пороге XIX - XX веков, постепенно становилась всё менее конструктивной. Конструктивизм выдохся на пороге 20-х годов нашего века. Однако сегодня эта альтернатива вновь активизируется. Необходимо осознать ее глубокие исторические корни.

Список литературы

А.Давыдов. Проблема альтернативы в русской культуре.